Любимые стихи разных поэтов, поделитесь (восстановленная)

[doxolce]

У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.

И часто, платок, натянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на неё насмотреться.

– Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю… меня ему жалко…

Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.

И сядет к огню в уголке своём тесном.
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай Бог ему отдыха в царстве небесном! –
И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.

В ту пору всё это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой – тревога в нём стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, –
Как верно она про любовь говорила!

Ирина Снегова

[Optimistka]

1.демографический кризис.

чёрные аисты прячут
в своих деревянных домиках
свёртки в голубых и розовых ленточках
отнятые в неравной борьбе у белых
аистов.
молодые семейные пары
сетуют на почтамт.

2.в противовес.

а в соседнем помещении в конце коридора
белка-летяга беременна летягёнком
или летяжкой
может быть даже несколькими
будущий отец в сторонке
устроил аттракцион-в-одну-харю
носится с ветки на ветку
со скоростью света
а ей ползать тяжко
у неё брюшко
свисает на лапки
кажется
что их нету.



Любовь_

Обвивала руками тонкими
Шею, шептала нА ухо,
Била горячим током и
Расшивала подснежниками изнанку
Души, осыпАла поцелуями
Всю с головы до пят,
Смотрела глазами лунными,
Как только матери на младенцев глядят,
Сердце моё укачивала,
Пеленала в шёлк и парчу,
Сладкоголосая стерва вкрадчивая,
Видеть тебя не хочу.


моя любимая Крючкова Ксюша.

[Регинка]

Саша Черный

ОБСТАНОВОЧКА

Ревет сынок. Побит за двойку с плюсом,
Жена на локоны взяла последний рубль,
Супруг, убитый лавочкой и флюсом,
Подсчитывает месячную убыль.
Кряxтят на счетаx жалкие копейки:
Покупка зонтика и дров пробила брешь,
А розовый капот из бумазейки
Бросает в пот склонившуюся плешь.
Над самой головой насвистывает чижик
(Xоть птичка божия не кушала с утра),
На блюдце киснет одинокий рыжик,
Но водка выпита до капельки вчера.
Дочурка под кроватью ставит кошке клизму,
В наплыве счастья полуоткрывши рот,
И кошка, мрачному предавшись пессимизму,
Трагичным голосом взволнованно орет.
Безбровая сестра в облезлой кацавейке
Насилует простуженный рояль,
А за стеной жиличка-белошвейка
Поет романс: "Пойми мою печаль"
Как не понять? В столовой тараканы,
Оставя черствый xлеб, задумались слегка,
В буфете дребезжат сочувственно стаканы,
И сырость капает слезами с потолка.

[viktory_0209]

Не знаю, чьи стихи. Искала по инету - где только не выложены.

Она всегда была немного кошкой...
Она любила спать и молоко,
И под перчаткой каждая ладошка
Скрывала пять изящных коготков.

Когда в больших глазах ее блестящих
Луна свой отражала свет слегка,
Она казалась кошкой настоящей,
Готовой для внезапного прыжка.

Она спала калачиком под пледом,
А иногда и вовсе не спала...
Но каждый день назло дождям и бедам
Была непринужденно весела.

Не каждый мог ее погладить шерстку,
Иной, кто часом мимо проходил,
Трепал за ушком... Но мечтала кошка,
Чтоб кто-то добрый кошку приручил!

Пушистый снег ей волшебством казался,
А шоколад – лекарством от разлук.
К рассвету нежный сон ее касался,
Во сне ей снилась пара теплых рук.

Она от скуки затевала игры,
Но вскоре уставала и от игр -
Так часто под шикарной шкурой тигра
Скрывался кот облезлый, а не тигр.

...Мерцает светом лунная дорожка,
Чуть слышен звук шагов ее в ночи,
Однажды навсегда уходит кошка,
Которую не смог ты приручить...

[Палитра]

Мой небольшой вклад..Нет это не ностальгия, все это "другого рода"..Два совершенно разных автора, два огромных таланта!
***
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утолить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот. Мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

(А.А. Ахматова) Май 1912
Флоренция


И снизу лёд, и сверху — маюсь между...


И снизу лёд и сверху — маюсь между,—
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно — всплыть и не терять надежду,
А там — за дело в ожиданье виз.

Лёд надо мною, надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Всё помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека — сорок с лишним,—
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед Ним.

(В.С. Высоцкий)
1980 г.

[nidisa]

плюс на минус

...знаю, самое лучшее - плюс на минус,
но всё лучшее гаснет, и это грустно...
только ты не волнуйся. я скоро сдвинусь
с мёртвой точки, в привычное встану русло.

осторожными маленькими глотками
буду пить ледяной растворимый кофе,
перечитывать Фрая и Мураками,
рисовать тебя - чаще в анфас, чем в профиль.

как забытой гитары немые струны,
я скучаю по тонким хозяйским пальцам.
кто сказал, что отвыкнуть не так уж трудно
от того, в чьих объятиях просыпался?

закажу в ресторане еду на вынос
и устрою пикник посреди поляны...
- Он ушёл.
- Может, к лучшему. Вы полярны.

- Это самое лучшее - плюс на минус...

Ксения Крючкова

[AlexGray]

Медвежонок


Беспощадный выстрел был и меткий.
Мать осела, зарычав негромко,
Боль, верёвки, скрип телеги, клетка...
Всё как страшный сон для медвежонка...

Город суетливый, непонятный,
Зоопарк – зелёная тюрьма,
Публика снует туда-обратно,
За оградой высятся дома...

Солнца блеск, смеющиеся губы,
Возгласы, катанье на лошадке,
Сбросить бы свою медвежью шубу
И бежать в тайгу во все лопатки!

Вспомнил мать и сладкий мёд пчелы,
И заныло сердце медвежонка,
Носом, словно мокрая клеёнка,
Он, сопя, обнюхивал углы.

Если в клетку из тайги попасть,
Как тесна и как противна клетка!
Медвежонок грыз стальную сетку
И до крови расцарапал пасть.

Боль, обида – всё смешалось в сердце.
Он, рыча, корябал доски пола,
Бил с размаху лапой в стены, дверцу
Под нестройный гул толпы весёлой.

Кто-то произнес: – Глядите в оба!
Надо стать подальше, полукругом.
Невелик ещё, а сколько злобы!
Ишь, какая лютая зверюга!

Силищи да ярости в нём сколько,
Попадись-ка в лапы – разорвёт! -
А "зверюге" надо было только
С плачем ткнуться матери в живот.

Эдуард Асадов

[doxolce]

О, мой застенчивый герой,
Ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
Не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей
Я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
Ты спасся, незаметный глазу.

Но в этом сраме и бреду
Я шла пред публикой жестокой -
Все на беду, все на виду,
Все в этой роли одинокой.

О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
Бесстыжую моих потерь,
Моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада
Напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
Стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе
Герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.

Белла Ахмадулина

[L_heart]

Каждый день как вчера, черт возьми,
и шагами заполнены -
Рубенштейна с утра,
И на площадь Восстания вечером;
а гранитной лоханке
заходится радиоволнами
ледяная Нева, разбиваясь о каждого встречного.
Из непрочных домов
по воде устремляется к гавани
птичий клекот в моих интонациях
до одурения,
/а планета по-прежнему
мерно стучала составами,
как одно бесконечное глупое стихотворение/
Каждый выгнул дождю
спины жестких, натянутых зонтиков;
я пишу тебе письма,
придумав характер и прошлое;
/а в Европе такие соборы -
барокко и готика,
только слово любое о них
просто буковок крошево.
Но не нужно уже
Ни Парижа ни Рима ни Кракова/
отсылаю тебе
календарных отметинок перечень;
каждый день как вчера.
в каждой строчке пишу одинаково:
Рубенштейна с утра
и на площадь Восстания вечером.

Элина Леонова

[Красная Орхидея]

Татьяна Осетрова

Про Сибирь

Молчит картинка с лесником. Луна себя проткнула спицей. Блуждает ночь меж облаков (хоть попиликай, поклавирь!). Камин играет угольком, и очень хочется напиться, но мы, романтики стихов, опять толкуем про Сибирь. Картошка варится уже, и у тебя жена и дети, но нынче кролики резвы, забыв дурацкое: "Не смей!". Мы - две картошки в неглиже - в большом житейском винегрете, и эту порцию, увы, разделят между двух семей.

И будет плыть несмелый свет из приоткрытых детских спален, и будет пахнуть поутру парным - из кухни – молоком. В житейском будничном родстве хватает ссадин и подпалин, покуда манит мошкару сюжетик с хмурым лесником. Но не в сюжете, в общем, суть, хотя и смотрится картинно. Звучит привычное: "Алло", два утра белы бузиной. В политике утихла смуть, на кухне новые гардины, и счастье, кажется, пришло, едва замеченное мной. Ведь я не плачу ни о ком, но вспоминается все чаще, как верность падала на дно, скрипела старая кровать… Сбежит на кухне молоко, лесник в свою вернется чащу, в домишке высадят окно, и рама будет пустовать… И рама будет тосковать по недовыпавшему снегу, по недосказанным словам и недозвону динь-дилинь. А что до прочего родства – к тебе приеду в Сан-Диего, но ты - опять по островам, ласкаешь новых героинь.

И я одна вернусь домой. Опять скажу тебе спасибо за строчку: "хватит пустяков, сперва картошку размундирь!". Медведи крутят шар земной, и я не видела "Транссиб"а, но вечно тянет мерзляков закинуть строчку про Сибирь.