Жизнь в ритме столицы

[The_drop_of_night]

Джейн Крост:

раз два три
ты есть в этом мире
три четыре пять
начинаю искать
пять шесть семь
я уже рядом
мне больше ничего не надо
КРОМЕ ТЕБЯ

Честно говоря, я не думала, чтобы застрелить его. Какой нормальный человек застрелит того, кого любит? Я хотела застрелиться сама. Мне было слишком больно. Даже доползти до своего спасения. Все эти мучения прожигали меня своим ядом.
- Да ты хоть знаешь, как я жила эти два месяца? - мне хочется выговориться потом не останется сил и он никогда не узнает, зачем я за ним вернулась. – Каково это, ходить и не сметь даже нормально вдохнуть. Никому ничего не сказать. Мучиться снами, запивать их таблетками, выписанными по рецепту ненастоящего терапевта. Оглядываться по сторонам, переходя дорогу на красный свет и опоминаться только от визга тормозов встречной машины. – я уже кричу, на одном дыхании, через боль, через себя. - Ты хоть понимаешь каково это, целовать других и понимать, что ни один из них всё равно не ты?! Приходить к отцу в гости и наигранно улыбаться, чувствовать запах испеченного пирога, но знать, что теперь он немного недослащен, потому что это всегда делала мама. Помыть посуду, уложить своего старика спать, а потом запивать воспоминания о тебе скотчем перед камином. Выплеснуть остатки в огонь и опалить брови. Вспоминать все дни, которые мы проводили вместе, кроме последнего, потому что боюсь, что тогда забуду всё хорошее. Я не хочу так жить. НЕ ХОЧУ. – я замолкаю, всхлипывая и ловя ртом воздух. Этот вечер признаний плохо кончится. Как в драматическом кино нам придется горько поплатиться за ниши секреты, недоговорки, за нашу трусость.
Я всегда хотела, чтобы он был моим единственным. Первым и последним. Я хотела стать его женой, нарожать детей, целовать утром, запихивая тост в сумку, пока он накидывая на руку пиджак убегал на очередное задание. В 17 лет об этом ещё можно было мечтать. Моим в итоге первым оказался наш прошлый начальник. Симпатичный парень лет 25, прибывший на службу через папочкины связи. Уже через 3 месяца его перевели в другой штат и мы больше никогда не встречались. Я была рада. Я его не хотела. Я хотела Криса и, сжимая простыни в кулаки, думала только о нем, тем временем как тот парень входил в меня впервые.
Закусываю запястье, чтобы не разрыдаться. Всё получилось не так как хотелось, мечталось и представлялось.
- Я не выберусь от сюда. Ты же это понимаешь. – улыбаюсь, вспоминая про тот пиджак. Как же он орал. Как ругался, обзывая меня криворуким ничтожеством, когда я спалила рукав дорогого костюма. – Что это за вещица? Расскажи. Будет обидно так никогда и не узнать. – я не хочу кормить себя надеждами. Не хочу думать о том, что смогу выбраться без него. Я не проживу без него больше и дня. Как он этого не понимает.
Он дотрагивается до мой щеки, и мурашки пробегают по позвоночнику. Закрыла глаза, и молюсь, чтобы он не убирал своей руки. Не отходил, не отползал, больше не отпускал меня. Хотя бы сейчас.
- Ты всегда был оптимистом – мотаю головой и пытаюсь привстать на лопатках, чтобы видеть его, быть к нему ближе. – Как тогда в Канаде, когда нам предстоял расстрел, но Феликс успел прокричать команду отбой. О, Боже, как дрожали мои коленки. Я так боялась, так боялась, этой пули, своей первой пули, а потом ещё не раз украшала ими своё тело.
Я едва успеваю договорить, как Ллойд накрывает мои губы своими. Наш первый поцелуй. Соленый, горький, настоящий. Обхватываю его шею, прижимаясь, вжимаясь, растворяясь.
В омуте с головой. Я приподнимаюсь, чтобы удобнее ощущать эту близость, чувствовать, как часто бьется его сердце и ощущать, ощущать себя живой. Целой, ещё не поломанной. . И все остальное теряется, пропадает в никуда, я не чувствую этот холодный пол, запах плесени и сырья, я чувствую щекотку на нежной коже совей шеи от его небритости, сильные руки на свое спине, горячее дыхание на щеке.
Это станет мой первый раз с ним. После этого моя душа не будет мотаться по свету в поисках чего-то незавершенного.
- Я любила тебе все эти 10 лет. Ты только представь, как я хотела тебя. Всё это чертовое время. Я желала только тебя. – разрываю его рубашку, сколько шрамов, синяков, порезов. Я целую каждую клеточку, наивно надеясь, что смогу его исцелить.
Иногда от безысходности мне хотелось всё бросить. Сердце малолетней девочки разрывалось на части и мне казалось, что вот вот оно наконец остановится и ни какие двести двадцать и адреналин внутривенно не спасут. Уже не спасут. Но я всегда оставалась жива. И теперь я знаю для чего. Всё-таки нам было суждено это испытать. Возможно и под конец. Возможно так поздно. Возможно в первый и последний раз.

Добавлено через 1 минуту
Крис Ллойд:

-прости я тебя обманул, мы не сможем никуда поехать

Ее губы, обжигающее дыхание на шее, груди сводили с ума. Он наконец-то чувствует ее в реальности, пусть даже это не то о чем он мечтал и фантазировал, но она рядом, она реальная и пусть им осталось жить меньше 10 часов, он все равно был счастлив. – Моя, ты наконец моя. – Прошептал он ей на ухо, чуть прикусывая мочку. У него еще оставались силы на ласки и игры. Даже не смотря на то положение, в котором они оказались, он не собирался торопиться. Он хотел насладиться той, что любит уже так давно. Поэтому было не удивительно, что он садистки медленно раздевал ее, хотя еще одной причиной был страх сделать ей больно. Ведь после стольких ударов того бугая, даже мужчина бы сейчас плакал от боли.
-Моя …прекрасная…сильная – он целовал ее тело, изучая каждый миллиметр и после каждого поцелуя шептал ласковые слова, словно благодаря, за то, что она существует. – Навсегда…
Он заключил ее в свои объятья, помогая сесть сверху на колени лицом к лицу, чтобы видеть ее глаза, ее искаженное сладкими пытками любви лицо, чтобы слышать ее стоны, которые будоражат разум. Он хотел видеть и обладать ей, когда проникал в горячее, такое желанное тело. Это было так прекрасно, казалось, он попал в рай, ведь фантазии, мечты все стало реальностью. Она стала принадлежать ему, в эту секунду, когда из груди вырвался стон наслаждения, эхом ударившийся от стен и пропадающий в темноте комнаты.
-Наконец то ты моя..- слова, последние слова подтвержденные сладким поцелуем и ритмичным движением бедер на встречу горящего тела. – Моя!
Он повторял это снова и снова, словно убеждая себя, что это не сон, очередной сон, который кончится. Он этого бы не пережил. Особенно сейчас. Когда он ощущает это тепло так реально. Целуя ее шею, ключицы, он наслаждался ей. Эти капельки пота, выступившие на ямочке между тонкой линей ключиц, смешавшиеся с кровью, стали сладким нектаром, который даже богам не дано испробовать, ведь тот напиток принадлежал только ему.
Фантастическая реальность, ознаменовавшаяся взрывом чувств, вперемешку со сладкими стонами удовольствия, подарили телу секундное напряжение, которое мгновенно заменило блаженное расслабление мышц.
-Я люблю тебя – шептание в сладкие губы, покрытые корочкой от свернувшейся крови. – Больше жизни. – И поцелуй.
Когда дыхание уже восстановилось, он прижимал ее к себе, словно боясь, что если отпустит, то исчезнет все, что случилось между ними. – Если бы я не был таким дураком, то нас бы тут не было, а скорее всего мы бы были где-нибудь на Гавайях попивая кокосовые коктейли и наслаждались друг другом.
Слегка улыбнувшись, он продолжать поглаживать нежно ее ладонь, слегка щекоча и в тоже время, лаская эту нежную кожу. – Давай, когда выберемся отсюда, поедим куда-нибудь отдыхать? Куда бы ты хотела?
Он дождался ответа и снова сладко поцеловал в нежные губы. – Поверь мне мы выберемся отсюда любой ценой. – Он улыбался так мило, что казалось ничего не предвещало беды, пока дуло пистолета не оказалось у ее виска. – Мы выберемся отсюда.
Он не стал медлить, страх, обида, боль? Что было в ее глазах, когда он нажал на курок. Это было известно только ему, тому, кто говорил, что любит и в тоже время отводит затвор, чтобы нажать на черный курок, лишив свое счастье жизни.
-Я люблю тебя..-еще один поцелуй, короткий легкий и соленный от слез, что капали на ее лицо. – Прости, но я опять соврал тебе.
Он убрал запачканные кровью прядки с ее лица и закрыл рукой глаза и теперь казалось, что она просто спит, умиротворенная и такая беззащитная.
Дотянувшись до брюк, он достал, взял пряжку от ремня раскрывая ее, и доставая оттуда одну пулю, которую хранил и всегда брал собой, чтобы, когда не будет выхода, застрелиться. И теперь она пригодилась. Потянув за затвор, он приставил дуло к своему виску и улыбнулся в последний раз той, что сейчас мирно спала в его глазах. – Я уже иду, любимая.
Шум выстрела, грохотом прокатился вдоль стен комнаты. Наконец загорелся свет и в помещение ворвались шестёрки француза. Но уже никто не смог бы разлучить их. Ведь теперь они вместе на веки.