Любимые стихи разных поэтов, поделитесь (восстановленная)

[громышка]

Смеловская Н.

Я добилась тебя! Соблазнила
Миллионами женских уловок.
То хвалила тебя, то дразнила,
Повторяя все снова и снова.

Ты повержен. Разбит. Наконец-то.
Проигравшим в сраженьи — плененье!
И любовь моя ныне ответна —
В этом нет никакого сомненья!

Но порою я думаю — правда
В том, что ты — гениальнейший тактик.
Ты построил такие преграды,
Как репризы в законченном такте.

Эти наши смешные сраженья
Не похожи на драки и войны.
Где победа, а где пораженье?
А итогом мы оба довольны.

Но в одном я уверена, милый,
Как бы ни было это коварно —
Все равно Я тебя соблазнила!
Даже если тебе проиграла.

[Наивная]

Я – плохая, ты – хороший.
Рот от гнева перекошен.
Не кричи – я не глухая.
Ты хороший – я плохая.
Ты моим терпеньем сломлен?
Я терплю – а ты назло мне
Стекла бьешь – я поднимаю.
Ты хороший – я плохая.
Вверх рука – и замер.… Ну же!
Я – нормально. Стеклам хуже.
Не посмеешь. Я-то знаю.
Ты хороший – я плохая.
Я тебя не понимала,
Я давила, все прощала,
Ты особый – я простая.
Ты хороший – я плохая.
Лгать – привычка. Мстишь от скуки.
Что? Протягиваешь руки?
В пол колени – надломилось.
Что ж ты плачешь? Что случилось?
Мысли обо мне заели?
Как? Когда? Вчера? Неделя…?
Почему ты мною брошен?
Я плохая – ты хороший.
Все исправишь? Все сначала.…
Почему я замолчала?
Время ниточку развяжет
Дверь за мной закрой…
сквозняк же…
(с) Диана Куколева

Любите женщину за грех,
Который вывела и рая.
А не за то , что лучше всех
Она готовит и стирает
Любите женщину за грусть,
Которую от вас скрывает.
За то что рядом с нею груз
Проблем быстрее убывает.
Любите женщину за ум ,
Который и велик и скромен.
За детского веселья шум,
Рассветным утром в нашем доме.
Любите женщину за ночь,
Которую она вам дарит.
И за желание помочь,
Когда смертельно вы устали.
Любите в женщине мечту
И интригующую тайну.
Не унижайте красоту
Упреком брошенным случайно
(с) Диана Куколева

[Ангел-Ю]

Мой самый любимый поэт Эдуард Асадов. У него все стихи бесподобны, но вот первое его стихотворение, которое я прочитала, оно сразу мне в душу запало

МОЯ ЛЮБОВЬ
Ну каким ты владеешь секретом?
Чем взяла меня и когда?
Но с тобой я всегда, всегда,
Днем и ночью, зимой и летом!

Площадями ль иду большими
Иль за шумным сижу столом,
Стоит мне шепнуть твое имя —
И уже мы с тобой вдвоем.

Когда радуюсь или грущу я
И когда обиды терплю,
И в веселье тебя люблю я,
И в несчастье тебя люблю.
Даже если крепчайше сплю,
Все равно я тебя люблю!

Говорят, что дней круговерть
Настоящих чувств не тревожит.
Говорят, будто только смерть
Навсегда погасить их может.

Я не знаю последнего дня,
Но без громких скажу речей:
Смерть, конечно, сильней меня,
Но любви моей не сильней.

И когда этот час пробьет
И окончу я путь земной,
Знай: любовь моя не уйдет,
А останется тут, с тобой.

Подойдет без жалоб и слез
И незримо для глаз чужих,
Словно добрый и верный пес,
На колени положит нос
И свернется у ног твоих...

И вот еще одно его стихотворение

СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!

[viktory_0209]

Нашла цитату у сокурсника в Контакте. Весь день мучилась, пытаясь ее вспомнить. Но нашла стихо полностью только сейчас. Художественная ценность - так себе, но смысл понравился. А автор после мимолетного знакомства с биографией вообще очень странный...

Одинокий волк

Когда затихают норы, и день обрывает бег,
И звезды глядят на горы, одетые в синий снег,
Когтями ветвей торчащих деревья грозят луне,
И я выхожу из чащи, ступая по целине.
И мне прикрывает спину заснеженный склон горы,
Внизу подо мной - долина, овчарни и конуры,
Все то, что необходимо двуногим: за срубом сруб,
И запах тепла и дыма сочится из дальних труб.
Вверху надо мной, в чащобе, в сплетенье густых теней,
В сырой земляной утробе, укрытой среди корней,
Оставившее на время за самок и дичь бои,
Спит серое злое племя, сородичи спят мои.
Что ж, грейте друг друга, братцы, в неласковый час зимы,
Но стоит троим собраться, чтоб "я" заменить на "мы" -
Защиты ли ради, корма, но всюду и навсегда
Лишь две существуют формы: есть стаи и есть стада.
Живой, как оно ни странно, есть просто будущий труп;
Возьмем, например, барана: шашлык, одетый в тулуп.
Однако, покуда с мехом не врозь еще потроха,
Жизнь стадной овцы, смех смехом, по-своему неплоха:
Пасись себе на просторе, не думая ни о чем,
Не знай, что защитник вскоре окажется палачом,
Зато он такой могучий, зато он хранит от бед,
На всякий несчастный случай готов у него ответ.
Под теплою кровлей хлева покойся в ненастный день,
Хоть вправо беги, хоть влево - докуда ведет плетень,
А лучше - беги туда же, куда впереди овца,
Собой украшай пейзажи и многим смягчай сердца.
Природа, однако, толком не может свести концы:
Бывает, рожденный волком имеет душу овцы.
Бывают и те, кто шкуру курчавую для игры
На волчью свою фигуру напялил лишь до поры.
Задумывал притвориться, стерпеть и собак, и ложь,
До времени покориться, но время пришло - и что ж?
Коварный сюрприз натуры не ведающим о том -
Опасность овечьей шкуры, срастающейся с хребтом!
А стая... Что значит стая? Исследуем без прикрас.
Мораль у нее простая - не с нами, так против нас.
И сила в ней есть, и твердость, и ровная поступь лап.
О стайная эта гордость! Пусть даже ты мал и слаб -
Ты наш, ты собрат, ты воин, ты вставший плечом к плечу!
Не можешь быть недоволен, без права на "не хочу".
Не пес, не пастух, не случай, но, свой до концов клыков,
Командует стаей лучший из лучших ее волков.
Верны и надежны фланги, едины порыв и пыл,
Однако, чем выше в ранге, тем хуже прикрыт твой тыл:
В семье малыши игривы, а в стае они молчат,
Но сверлят седой загривок шальные глаза волчат,
И нет вожаку пощады, когда промахнется он!
Ведь стая - она не стадо, щадить - не ее закон.
Но с детства я выбрал тропку от общей тропы вдали,
И мне задавали трепку, но выправить не могли.
"Ах, как это все некстати!" - вздыхает моя родня,
Но я не желаю - в стаде. И стая - не для меня.
Но я не желаю власти - своей или над собой,
Мне чужды восторги части, сливающейся с толпой.
Не часть и не половина - я целый, и в этом суть!
Мне горы прикроют спину, мне звезды укажут путь.
И я выхожу из круга, и я удаляюсь прочь.
Одна у меня подруга - холодная злая ночь.
Одна у меня морока - достойно встречать зарю.
Одна у меня дорога - которую сам торю.

Юрий Нестеренко
2003

[conti]

Хотела написать одно, а наткнулась на другое. Что-то перевернуло меня это стих-е. Может, было уже, оно из инета. Напечатаю так, как в оригинале - сплошным текстом.


Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька -он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите.
Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", -смеется время. Сорок -и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять -кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне... Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
Инет
Не знаю, чьё

[L_heart]

Сообщение от conti

Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять.

Это стихи питерской поэтессы Али Кудряшевой.

[conti]

Lonely_heart,
Спасибо за три дня прекрасного чтения. Нашла Алины стихи, и не могла оторваться))
Вот ещё одно.

Она всю ночь училась своим наукам, каким-то нанайцам, а может быть, финно-уграм. Или другим неведомым языкам. Раз в две недели он входит к ней рано утром стараясь не разбудить ни единым звуком, стараясь не отражаться среди зеркал. Солнце забралось в ее золотую прядь. Первый столичный поезд приходит в пять.
А первая электричка приходит в шесть. Она сопит в две дырочки, нос в подушку. Он напевает, стоит под горячим душем. Хозяйский кот испуганно дыбит шерсть. Она все спит.Так просто спокойно быть с ней рядом, сны ее рассмотреть цветные. Он научился уже приносить цветы ей, но плохо пока умеет их подарить.
А солнце светит во всю неземную прыть. На стенке тень от листьев сквозит резная. Она себя не любит - он это знает и тем еще смешнее ее любить. И убеждать ее, и боготворить, носить на руках по улице - всё без толку. Она работает смайликом в гуглтолке - по крайней мере, любит так говорить. Она всегда говорит и немножко врет, его называет то мужем, то вовсе братом, то клятвы дает на сотни веков вперёд. Да ну ее, Боже мой, кто ее разберет. А кто разберет - не соберет обратно.
Он входит в комнату, небо бьет синевой. Находит ее часы под каким-то стулом. Усталость стекает по гладко выбритым скулам. Он знает, что она уж давно проснулась и просто смотрит цветные сны про него. Сердитый кот когтями диван дерёт, глядит на него глазами цвета металлик. Она спросонья щеки ладошкой трёт.

Он улыбается: "Кто тебя разберет..."
И прячет в карман тихонько пару деталек.

[Nezabud*ka]

Красивое и немного трогательное, но в тоже время простое и понятное:
От меня уходишь ты!
Видно, это неизбежность!
Но глаза твои чисты,
В них ещё таиться
нежность!
Сгусток смуглого огня,
В дымку лёгкую одета,
Ты уходишь от меня,
Подарив шальное лето!
Что ж, прощай,
прости,
забудь!
Но - нахлынувшей минутой
Где-нибудь,
Когда-нибудь
Имена не перепутай...

[Ванильное небо]

Люблю Диану Арбенину...
выложу несколько её стихов
завоюй меня

Белые флаги на башнях моего города,
В городе моем пусто и холодно.
В светлой комнате давно идет дождь.
Хорошо, что ты не идешь.
Красные флаги на башнях моего старения,
Тонкий вкус вечеров с попытками зрения.
Но расстояний суть такова,
что верность без тела мертва.
Черные флаги на башнях моей святости.
Дерево вечной тоски без плодов и радости.
В пыльных окнах - покинутый взгляд.
Асфальт без дороги назад.
А когда все флаги на башнях станут синими
Мы с тобой улетим в небеса тревожно-бессильные.
Но если закончен путь без конца
К чему откровенность лица?
o Завоюй меня, завоюй меня:
от окрепших шагов до последнего дня,
от тепла - до сгоревшего в пепле огня,
завоюй меня.

пороховая

Мой взгляд сроднился
с гладью стекла,
за которым зима.
Из январских туч
крошит белый песок,
тревога давит висок.
Как много дыма ушло
из-под выдохов дней,
как хочется к ней.
И кто бы дал мне ответ,
какой длины стена
от нее до меня.

Давно изучен каждый штрих,
давно изучен каждый шорох.
Мой невидимый старик
сушит слезы, будто порох.
Заменив окно на потолок,
зрачок застрял на паутине.
Ты не видишь, как на дно
идет мое: "Нет, не покинет".

На циферблате число
стрелки взяло в плен -
это предел.
День уткнулся в восток
на старте и слёг.
Вздремнуть бы часок.
Но мысли и слух
забыли про сон -
ждут в унисон.
Слепое окно
в своей немоте
твердит о тебе.

Давно изучен каждый штрих,
давно изучен каждый шорох.
Мой невидимый старик
сушит слезы, будто порох.
Заменив окно на потолок,
зрачок застрял на паутине.
Ты не видишь, как на дно
идет мое: "Нет, не покинет"...

[Ванильное небо]

Автор:Яшка Казанова.
1994

Я погряз в тишине, я по-черному запил,
Ты умчалась к кому-то чужому на запад:
В Дюссельдорф, Амстердам, черт возьми, Коппенгаген,
Пыль дорожную в пену месила ногами.
А Москва принимала измученным чревом
Все мои истерии, и, в целях лечебных,
Наливала мне водки. Тверская жалела
Поворотом направо... поворотом налево...
Я слонялся по городу, как сифилитик,
Слушал каждое утро: болит, не болит ли
Место в теле, где каждый твой локон запомнен.
Я срывал занавески с окошек, запоры
С трех дверей нашей маленькой спальни. Напрасно.
Я анализы крови лизал от запястья
Выше...выше... давился, и привкус металла
Оставался на небе. Густой, как сметана.
(плюс) друзья, приходившие ежевечерне,
Помогали мне встать, но тугие качели
Поддавались неловко. Я падал, я плакал,
Я твоих фотографий заплаты залапал,
Заласкал, залюбил. Заболел скарлатиной.

И анализы крови, и привкус противный,
и на небе московском созвездие овна:
все мне виделось только тобой, поголовно.

Я примерно учился искусству тебя забывать.

Режу лопатки в поисках крыльев:
Где-то же жалили, где-то же были.

Шкуру - на шубу, клыки - на подарки.
Ты испугалась? Не нападаю.
Падаю, пулей навылет отмечена...
Комья земли и помельче, помельче, ну,
Сыпь, не стесняйся. Я так благодарна
Пуле, а то, что навылет - подавно.

Легкость отныне лишь признак прощанья.
Режу лопатки... Нежней... Затрещали
И вырываясь из кожи, из пыли
Тысячи кож, обнаружились крылья.
Больно и сладко, и солоно нёбо.
Движенье без тела размашисто-ново.
Я брежу тобой бездыханно и мертво

Как швейной машинки стук, звук пулемета...

Девочка, нежность цветущих актиний,
Как ты любима... Так не любили
Даже Христа...