Невольные свидетели любви

[mileyshaya]

Сообщение от SerjAnd

Это была наша последняя ночь в этом доме

Честно говоря, вчера, прочитав этот пост, я думала, что на этом "Месяц в деревне" закончится.
Какова моя радость сейчас! Придя на работу, прочитать продолжение!!!
Все удивляюсь, как можно так красиво описывать все, что на душе, все эмоции, переживания, мечты, чувства.
Только не пойму, почему Вам так часто снятся кошмары?

[SerjAnd]

Сообщение от mileyshaya

Только не пойму, почему Вам так часто снятся кошмары?

mileyshaya, наверное, потому, что в ранней молодости был очень импульсивным, очень долго переживал неприятности, вживался в них, по нескольку раз прокручивая в голове... Отсюда, даже во сне они не давали мне покоя. Я думаю так.
Со временем это прошло. Сейчас мне уже чаще вообще ничего не снится и ночь пролетает мгновенно...

[persefona]

Примите нового читателя? Очень понравилось! Красиво написано! Читаешь и будто переносишься в другой мир. Я то смеялась, то плакала. Теперь вот сижу и глупо улыбаюсь! На душе осталось такое светлое и чистое чувство! Спасибо огромное!

[бока]

Сергеи, очень красиво, очень праникновенно, очень грустно и... очень обидно, обидно за любовь, обидно, что не удержали и не важно чья вина, важно, что били в жизни те минуты, когда вы могли сказать, что безгранично счастливы. Не каждому дано испытать настоящую любовь, у вас был в жизни этот дар небес, я надеюсь, что вы и сейчас счастливы, пусть с другим человеком. Я желаю вам счастья.

[Анастасия М]

Ну, вот я и наверстала упущеное (непрочитаное)! Драка, ранение, больница очень переживала читая эти события, хорошо что всё обошлось... Но с другой стороны столько романтики подарил этот месяц в деревне - поездка на мотоцикле, вечер у костра в лесу... Ах, лето... В целом месяц был волшебным и подарил Вам массу впечатлений

[Sunny_Smile]

Ох, даже не знаю, что сказать. Казалось бы, сколько раз уже на протяжении всей этой довольно долгой истории ты говорил и говорил о своей любви, а ни одно признание не похоже на другое, и красота каждого описанного момента неповторима
И самые закоренелые циники после прочтения хотя бы части вашей истории поверят в любовь. Потому что придумать такое невозможно. Можно обладать восхитительным чувством яыка, владеть словом в совершенстве, но слова останутся пустыми, если не вдохнуть в них ни много ни мало собственную жизнь...
И вот это в самую точку:

Сообщение от SerjAnd

Твоей главной реализацией была любовь. Это великое чувство лучилось из твоих глаз, струилось из сердца и стекало с самых кончиков пальцев, которых я так любил прикосновения и обожал целовать.

Знаете, говорят, "Государство, в котором пришли к власти женщины, долго не проживет."
Для феминисток звучит как оскорбление, особенно на первый взгляд. А я всё чаще думаю в последнее время о том, что здесь более глубокий смысл: в политику (и т.п.) за реализацией идет женщина, которая по тем или иным причинам не может реализоваться в любви. А если уж в какой-то стране мужчины разучились Любить, то народ этот и правда не проживет долго (по меркам истории).
Как говорится, не дай Бог. Будем направлять мужчин с первыми опасными симптомами в Сережины темы для профилактики))))))

[SerjAnd]

persefona, безумно рад новой читательнице!


…Провожали нас почти целой улицей – кто-то нёс в сумках овощи, кто-то яблоки, груши и сливы, завёрнутые в тряпочки куски сала и прочие всевозможные деревенские деликатесы. Катерина принесла две трёхлитровые банки золотистого мёда.
- Вот возьмите, это с дедовской пасеки. Вкусный и лечебный, - она протянула мне и Герке, утрамбовывающему багажник, по банке. Нюра молча наблюдала за нашими сборами, стоя в сторонке и украдкой смахивая уголком платка со щёк слёзы.
В последние минуты зашли в дом за вещами. Я прощальным взглядом оглядел нашу, ставшую враз пустой и неуютной, комнату, остановился на малиново-синем букете одиноко стоявшем на подоконнике, как напоминание о нашем счастливом месяце. Присев на веранде на минуту перед дорогой, мы молча уставились в пол. В итоге мы просидели так молча минут пять, и у меня от создавшегося напряжения звенело в ушах. Расставание для Нюры было тяжёлым, и она уже не сдерживала катящихся по щекам слёз.
- Ба, - загудел Герка, обнимая её. – Ну, не сыри, слышь? Не на войну же провожаешь…
- Берегите себя, родные мои, - дрожащим голосом еле выдавила она из себя.
Мы кое-как засунули в салон наши сумки, Нюра, перецеловав и перекрестив нас по очереди, осенила крестом машину и мы медленно, оставляя возможность провожать нас взглядом, двинулись по дороге.
Проехав всего несколько метров от деревни, почти у самого леса, где состоялся прощальный костёр, на дорожке, ведущей к полю, я заметил знакомую коренастую фигуру, катящую велосипед. Ярость брызнула в моё сознание, посылая импульсы мести. Глаза мои налились кровью, я изо всех сил вцепился в руль, вжимая в пол педаль тормоза. Машина резко встала. Ты с удивлением обернулась на меня. Мне хватило доли секунды, чтобы распахнуть дверцу и выскочить наружу.
- Ты куда? – услышал я только спиной твой взволнованный голос, а тело уже, отчаянно работая ногами, неслось по тропинке вниз, к полю. Расстояние от меня до Рыжего быстро сокращалось. Он шел, спокойно насвистывая мотив какой-то блатной песенки, и ни о чём не подозревал. Вот он уже был от меня на расстоянии вытянутой руки, но я не мог напасть на него сзади и, обежав его, неожиданно возник перед его носом. Я тяжело дышал, руки оттягивали до бела сжатые кулаки. Я появился перед ним так неожиданно, что он едва успел остановиться, дурацкая ухмылка даже не успела сползти с его конопатой физиономии. И тут я заметил, что от машины ко мне навстречу бежит Герман, размахивая руками и что-то крича. Вероятно, он пытался остановить меня, но у него ничего не получилось, он просто не успел. Рыжий успел только протяжно присвистнуть, как мой кулак со всего маху тут же впечатался в его лицо. Он коротко взвыл и от силы неожиданного удара повалился назад, опрокинувшись на спину и хватаясь руками за лицо. Подлетевший ко мне Герман, схватил меня за плечи и резко потащил по направлению к машине:
- Ты что? С ума сошёл? – орал он, разбрызгивая вокруг слюной. – Ещё раз охота попасть перед отъездом? – он упрямо тянул меня вперёд.
Рыжий, медленно приподнявшись, сел, утирая губы и ручейком стекающую из носа кровь. Он сплюнул, и еле ворочая языком, спросил: - За что?
- Ты заповедь нарушил, - потирая ушибленный кулак, ответил я, и потянулся следом за другом.
- Какую заповедь? – спросил он снова, еле шевеля разбитыми губами.
- Десятую! – выкрикнул я на ходу. Обернувшись, я увидел, что Рыжий всё ещё сидел на траве, обхватив свою голову руками, тупо уставившись нам вслед. Неужели он так ничего и не понял?
Округлив от ужаса глаза, ты бросилась нам на встречу:
- Вот глупый! Ты хоть даёшь себе отчёт, чем это всё могло закончиться? Знаешь, после драки кулаками не машут… - ты сердито насупилась и, резко хлопнув дверцей, влезла в машину.
«Всё, теперь мы в расчёте!» - ликовал я, потирая ушибленные костяшки.
…Мы снова ехали по бесконечному бездорожью. Машину трясло и качало. На заднем сиденье развалились Герка с Оксанкой, все в мыслях от случившегося разрыва. Они сидели по разные стороны сиденья, и каждый глядел в своё окошко – он смотрел влево, она вправо и вдвоём они напоминали эмблему двуглавого орла с головами, повёрнутыми в разные стороны. И теперь не было и не будет такой силы в природе, которая бы заставила их посмотреть друг на друга или хотя бы в одну сторону. От них несло такой убедительной скукой, что она заполняла весь салон автомобиля, касалась наших лиц, проникала через стёкла и вырывалась наружу, внося ноту тоски в окружающую нас природу. Как будто, подчиняясь их настроению, внезапно набежавшие тучи сделали небо свинцово-серым, а воздух влажным, запахло дождём и через несколько минут крупные, тугие капли ударили в лобовое стекло. Нельзя было терять ни минуты и, прибавив скорость, мы вскоре выскочили на асфальтированную дорогу.…
Автомобиль летел по широкому прямому шоссе. Сельские пейзажи проносились за окнами машины с головокружительной быстротой, но я только сильнее вжимал в пол педаль газа. Я упивался скоростью, благо в то время шоссе было почти пустынным. Машина стремительно неслась вперёд, рассекая воздух своим басовитым гудением. Я получал бешеное удовольствие от скорости, рядом сидела ты, придерживая развевающиеся волосы. Ты смотрела в окно и, накручивая на палец прядь волос, улыбалась чему-то своему…
Через несколько часов, выехав на шоссе, ведущее к Москве, мы с тобой то принимались шутить, то снова притихали, но, в конце концов, задумчивость овладела нами, и мы тоже замолчали. Наверное, каждый из всех нас думал о своём. Герман на заднем сиденье просто дремал.
- Нам ещё долго? – спросила ты.
- Километров пять или около того, мы считай уже почти в Москве, - повернув к тебе лицо, ответил я улыбаясь. – Соскучилась?
Ты не ответила, и мне показалось, что тебе становилось плохо. Ненадолго отвлекшись от управления, я взял твою руку в свою. – Не волнуйся, через часок мы будем уже дома.
- Тогда не отвлекайся и прибавь газу, пока мы здесь зады себе не отсидели! – пробасил сзади проснувшийся вдруг Герка. От неожиданности мы вздрогнули и все вместе рассмеялись. Я послушно прибавил газу, и уже через несколько минут машина плавно вошла в поворот кольцевой дороги.
Вот и закончился наш отпуск. Незаметно быстро пролетел месяц, проведённый в доисторической глуши в единении с природой. По части полученного удовольствия он был сладким, по истине медовым, как мы его и окрестили между нами. Ну, разве что с небольшой ложечкой дёгтя. Очень маленькой. Кофейной.

[persefona]

Спасибо за продолжение! Почему-то осталось чувство горести. Не люблю я расставания и прощания, а они в этом отрывке очень ярко описаны. Почему-то вспомнилась бабушка моя, как она нас всегда провожала. Спасибо еще раз!

[mileyshaya]

Герка с Оксанкой, все в мыслях от случившегося разрыва

Мда... Они так и не помирились... А я все надеялась, что они будут все же вместе...
Ну, вот "Месяц в деревне" закончился ...
Как жаль...
Но зато, скоро будет новый отрывок из жизни, правда?
С нетерпением его жду .

[SerjAnd]

Через восемь лет, когда нам было уже по тридцать, Нюре стало тяжело вести хозяйство в одиночку, и она перебралась в Подмосковье, в квартиру умершей Геркиной бабушки и решила продать дом.
Летом, когда дом уже был благополучно продан, и оттуда осталось только вывезти некоторые вещи, Герман попал в больницу с острым перитонитом и за вещами в деревню вынужден был поехать я…
Сказать, что ехать мне не хотелось – это не сказать ничего. Я просто потерял покой и сон от предстоящей поездки, оттого, что мне придётся проезжать милые когда-то сердцу места, находиться в когда-то таком уютном доме, где всё мне будет напоминать о тебе. Но, собрав свою волю в кулак, подготовив себя морально к возможным всплескам эмоций от воспоминаний, я всё же отправился в дорогу.
…От основного шоссе, там, где раньше пролегала глиняная колея через поле, теперь шла бетонная дорога, по которой почти никто и не ездил. И как это было для меня ни странно, но подъезжая к знакомым местам, я испытывал щенячий восторг от такой вот нежеланной встречи с некогда красивейшими местами. Но, уже въехав на просёлочную дорогу, я увидел, что деревня сегодняшнего дня принесёт мне больше разочарования, чем радости. Повалившиеся заборы, покосившиеся и потерявшие окраску избы, нерадостно взирали на меня порой тёмными глазницами выбитых окон. Половина домов была брошена и пустовала. Даже сама природа вокруг была безрадостной, неяркой, а зелень серой от пыли. Казалось, всё вокруг спит беспробудным затянувшимся сном…
Уже вечерело и я, загнав машину во двор Нюриного дома, поспешил в магазин, чтобы успеть купить себе что-нибудь на ужин. Возле магазина кучковались выпивающие старики. В магазине было пусто за исключением двух женщин и меня. Купив буханку серого не мягкого хлеба, кусок сомнительного вида варёной колбасы, банку рыбных консервов и пару бутылок минералки, я уже поспешил к выходу, как обратил внимание на молодую женщину, стоявшую ко мне спиной у прилавка – тяжёлая пшеничного цвета коса, заплетённая красивым жгутом, спускалась вдоль спины. Зажав в кулаке мелочь, она, склонив голову, что-то высматривала в витрине с игрушками. Время от времени она коротко всхлипывала и шмыгала носом, вытирая глаза кулаком. Я получше пригляделся к ней и тихо спросил?
- Катя?
Она резко обернулась, вонзив в меня зрачки своих заплаканных глаз. Где-то с минуту она узнавала меня, потом сквозь слёзы стала медленно просвечивать улыбка. Она сунула скомканные деньги в карман и спросила:
- Ты какими судьбами здесь? Один?
- Да, один, - меня неожиданно обрадовала эта встреча – было хоть одно светлое пятно в этой серой действительности. – За вещами приехал, Нюра ведь дом-то продала.
- Я знаю, знаю, - радостно ответила Катерина, утирая остатки слёз уголком шейного платка.
- Почему ты плачешь? У тебя что-нибудь случилось? – спросил я её, аккуратно подталкивая к выходу.
- А, - она как-то обречённо махнула рукой, и глаза снова затопило слезами. – Муж последние деньги пропивает, ребёнок у меня больной, я на операцию собирала, а теперь… даже побаловать его не на что. Плохо у нас здесь – мужики спиваются, дети рождаются больными и никакого выхода… Ой, господи, да чего это я? - вдруг спохватилась она. – Ты же голодный, наверное! Пойдём-ка, я покормлю тебя! – она бросила взгляд на мой скудный провиант и потянула меня за рукав.
- Нет, Кать, спасибо, - вежливо отказался я. – Я всё же чужой в твоём доме, неудобно… Я пойду.
- Ну, смотри, как хочешь, - погрустнела вдруг она. – Я рада, что мы встретились…