Для тех, кто любит мечтать :)

[conti]

Макс заиграл, и глаза Кати медленно расширились. Влад и Володька изумлённо переглянулись. Потом они замерли, и пока в пустом зале не смолк последний долго угасающий звук, никто из ребят не пошевелился.
Макс тихо положил саксофон.
- Это – твоё? – еле слышно, благоговейно спросил Влад.
- Да, - он едва заставил себя поднять глаза. – Ну…как?
Можно было и не спрашивать, достаточно просто посмотреть на лица ребят.
- Сыграй ещё, - тихо попросила Катя.
Макс поднёс к губам мундштук, и первая же чистая тоскующая фраза заставила его забыть о хрупкой белокурой девочке с беспомощными и жёсткими глазами и о её немыслимом предложении.
Музыка шла из его души, она владела его сердцем. Он жил ею, ошеломлённый красотой мелодии, околдованный её простотой и совершенством. Сейчас Макс был уверен, что знал её всегда…
Это была его музыка.


*******

Они успели спуститься до грозы, торопясь, прошли по самой малолюдной улочке. Когда входили во двор к тёте Але, налетел шквальный ветер, взметнул пыль на дороге, согнул почти до земли молодую яблоньку.
Лера пискнула, метнулась под навес. Тётя Аля, выглянувшая на лай Шарика, ахнула:
- Да как же вы успели-то? Заносите скорее свои рюкзаки, да поставьте бочку под сток, пока дождь не линул. А у меня спину скрутило – сил нет…
Только сейчас Наташа заметила, что тётя Аля подвязала поясницу тёплой шалью.
- Бедненькая, - пожалела Наташа.
Пройдя по деревянному настилу, Лера с Наташей передвинули под сток громоздкую бочку.
- Вот…Может, дождь даст потом в баню натаскать, - кряхтя, проверила их работу тётя Аля.
- Так давай, мы сейчас, - встрепенулась Наташа, но в тот же миг первые крупные капли шлёпнули по дощаному тротуару.
Небо с южной стороны прорезала длинная, ослепительная молния, и вслед за ней с оглушительной силой грянул гром.
Лера с громким визгом метнулась под навес. Махнув рукой на баню, побежала и Наташа.
Тётя Аля, как видно, совсем расхворалась. Со стонами и слезами она поставила чайник, достала холодную варёную картошку. Наташа отобрала у старушки нож и нарезала хлеб и сало, заварила чай. Притихшая Лера сидела рядом, сочувственно поглядывая на женщину.
- Хотела в баньке прогреться, да так скрючило – ведра не подниму, - жаловалась тётя Аля.
- Ничего, - успокоила Наташа. – Сейчас дождь поуймётся – и воды наносим, и баньку растопим – будешь у нас как новенькая! Я вон лопуха нарвала, попарим тебя, мазями натрём, да лопухом на ночь обвяжем…
Тётя Аля кивнула с вымученной улыбкой, вытерла слёзы:
- Помереть бы скорей, да Бог не берёт, - со вздохом сказала она.
- Ну что вы, бабушка Аля, - подлетела к ней Лера, обняла за шею. – Мы вас сейчас разом на ноги поставим.
Старушка улыбнулась:
- Да ты не бойся, милая, мы, бабки, все о смерти говорим, а сами скрипим потихоньку, - тётя Аля, покряхтывая, ушла в свою спальню. – Вы уж ужинайте без меня, девки, прилягу я, умучилась за день.
Наташа покачала головой, шёпотом сказала Лере:
- Ты меньше говори, ребёнок. Хорошо, что ей сейчас не до тебя.
- И не до тебя, - парировала девушка. – Ты в зеркало смотрела?
Наташа, нахмурясь, подошла к большому трюмо, стоящему в зале. Теперь она уже была готова к переменам, но всё же не смогла сдержать восклицания.
Тёмные волосы Наташи были без единой серебряной ниточки. За ночь вся седина ушла. Испуганное лицо было удивительно свежим и чистым. Исчезли мешки под глазами, расправились лучики морщин. Женщине в зеркале наверняка было меньше тридцати.
Лера подошла, остановилась рядом.
- Что же мы будем делать? – задумчиво спросила Наташа.
Раскат грома заглушил её слова. Метнувшись на кухню, она выключила чайник, крикнула Лере:
- Выдерни телевизор!
Сама быстро отключила холодильник.
Непогода на улице разбушевалась не на шутку. Гроза скоро прошла, но дождь всё не останавливался, лупил по стёклам косыми струями. С трудом выбрав минутку, Лера с Наташей выскочили во двор с вёдрами. Бежать на колодец нечего было и думать – воды для бани начерпали из бочки, которая давно переполнилась под стоком.
- Дождевая – она мягче, - пыхтела Наташа, выливая воду в банный бачок, и выбегая за новой партией. Скоро два бака и фляги были полны.
- Лера, принеси дров потоньше. Они вон там, под навесом. Сухие выбирай.
По скользким от влаги доскам девушка пробежала к дровянику, набрала охапку сухих поленьев. Ноги с непривычки разъезжались. Тётя Аля выдала ей резиновые галоши – чёрные, глянцевые. Лера без смеха не могла смотреть на свои ноги, но, надо признать, обувь на такую погоду была самая удобная. Девушка отнесла дрова в баню и остановилась, подставив лицо дождю.
Лера ощущала какое-то особое, радостное возбуждение. Словно эта льющаяся с неба вода давала ей силы, возрождала к жизни.
- Ты тоже это чувствуешь? – возбуждённо спросила остановившаяся рядом Наташа. Глаза у неё сияли. – Если б не тётя Аля, я бы сейчас голышом под дождём скакала!
- И я, - призналась Лера.
- Это в нас водичка своей сестре радуется.
- Девки! Вы что там мокнете? – окликнула с крыльца тётя Аля. – Лера, иди, Шарику вынеси, я не дойду.
Лера побежала к крыльцу, подхватила миску. Шарик, спрятавшийся в конуре, вылез неохотно, обнюхал Леру, лизнул её руку, и только потом принялся есть.
- Старый уж, дождя не любит, - вздохнула тётя Аля, наблюдавшая за девушкой с крыльца. – Да ты иди, иди в дом, не мокни.
Вскоре пришла и Наташа, остававшаяся затопить баню. Она принесла целый ворох травы.
- Что это? – спросила Лера.
- Мокрица, - Наташа поставила на газ большую кастрюлю с водой. – Сейчас травки запарим, на ночь тёте Але колени лечить будем.
Она шепнула Лере:
- Возьми неполную бутылку. В бане таз на печке стоит, вылей туда половину.
Лера просияла и унеслась.
Наташа зажгла газ, поставила кастрюлю на малый огонь. Велев вернувшейся Лере присматривать за отваром, шепнула:
- И сюда нальёшь немножко.
- Там осталось со стакан.
- Половину сюда, а половину в тёти Алину настойку. Она у неё в тумбочке, в тёмной бутылке, стоит.
- Она её пьёт?
- Да нет, это золотой ус, колени натирает.
- Думаешь, и столько хватит? – с сомнением спросила Лера.
- Посмотрим, - Наташа ушла за полотенцами, накинула на тётю Алю дождевик и повела старушку в баню.

[conti]

В бане было уже жарко, пахло берёзовыми настоявшимися вениками. Наташа с удовольствием вдохнула банные ароматы:
- Как я по бане соскучилась, тётечка! – сказала она, помогая старушке раздеться. – Садись на полок. Ты сердечных выпила?
- Выпила, - тётя Аля застонала, неловко повернувшись. – Ох, яз-зви тебя, повернуться не даёт!
- Сиди, сиди, я тебя помою, - заторопилась Наташа.
Тётушка заплакала:
- Да что ж я как колода сидеть буду?
- Ну какая же ты колода, - Наташа, ловко управляясь с мочалкой, намылила худенькое тело старушки, смыла пену тёплой водой.
Руки её двигались привычно и умело – сказывался опыт работы сиделкой. Эта работа, при всей её тяжести, хотя бы хорошо оплачивалась. А деньги были нужны Наташе – и на фрукты Лере, и на ремонт квартиры, которая досталась Наташе в таком состоянии, что страшно было смотреть.
Наташа быстро помыла тёте Але голову, сполоснула жидкие волосы старушки травами:
- Как спина-то, полегче?
- Да вроде… маленько, - морщась, промолвила старушка.
- Давай-ка я лечь тебе помогу, да веничком пройдусь, - предложила Наташа.
Тётя Аля закряхтела, укладываясь, жалобно вскрикнула:
- Ты уж полегче, дочка…
- Я потихоньку, - пообещала Наташа, легонько прошлась веничком по худенькой спине, смочила его сильнее…
Тётя Аля ахнула от волны горячего воздуха:
- Наташка! Ты чё делашь-то? – по-сибирски съедая окончания, жалобно вскрикнула старушка и тут же замерла, прислушиваясь к ощущениям. – Гляди-ка…Отпускает вроде… А ну-ка, давай повыше! Вот здесь, Наташа…Матушка Пресвятая Богородица…Легчает!
Наташа засмеялась, заходила по спине старушки, часто смачивая веник. Ею овладело радостное возбуждение. Как в чудесном сне, она могла всё и чувствовала себя почти Богом! Она сможет вылечить всех своих несчастных стариков, облегчить страдания многим и многим людям!
Многим? Наташа остановилась, нахмурясь. Воды не так уж и много, хотя её целебные свойства, как оказалось, так велики, что хватает и малости. И всё же она когда-нибудь кончится. И что тогда будет делать Наташа? Как глядеть в глаза людям, которым подарила надежду?
Тётя Аля села, внимательно посмотрела на племянницу:
- Что-то посмурнела ты, Наташенька, - заметила старушка. – А я-то – как молодая! Вот что банька делает! – она зачерпнула ковшом прохладной воды, омыла лицо.
Наташа смотрела на тётушку с удовольствием. Та действительно воспрянула к жизни, тёмные глаза радостно блестели:
- Ох, как хорошо-то, когда спина не болит, - заметив взгляд Наташи, улыбнулась старушка. – И ты-то, смотри, как разрумянилась! Больше 25-и и не дашь! – она чуть прищурилась, разглядывая Наташу. – И грудь у тебя, как у девки ещё…
- Ну, тётечка! – смутилась Наташа, отвернулась, набирая для себя воду.
Грудь у неё и вправду была ещё ничего для сорока лет – но и только. Однако после купания в озере Наташа почувствовала, что изменилось не только её лицо. С каждым днём всё более крепкой и упругой становилась её далеко не девичья грудь. Она изменилась так, что даже тётя Аля заметила. Да и помолодевшее лицо скрыть трудно. А Лере надо сказать, чтобы больше молчала.
- Давай-ка я тебе одеться помогу, тётя Аля.
- Сама могу, мойся покуда. Вот дойти поможешь. Просила Степана, чтобы фонарь во дворе повесил – да некогда ему всё.
Отправив Леру в баню, Наташа поставила компрессы на больные колени тёти Али, напоила её чаем и уложила в постель. Та, уставшая за день от боли, уже засыпала на ходу. Когда Наташа укрывала старушку одеялом, тётя Аля поймала её за руку:
- Спасибо тебе, доченька. Не знаю, как бы и встала завтра…Не зря тебя на врача учили.
- Не на врача, - улыбнулась Наташа, но тётя Аля уже спала.
Наташа тихонько вышла из комнаты, причесала волосы, которые вдруг вспомнили, что в юности вились на висках.
Дождь все хлюпал потихоньку. За окнами совсем стемнело – даже гор не было видно.
Лера пришла румяная, весёлая.
- Ты воду из таза с веником не вылила? – вдруг спросила Наташа.
Лера смутилась.
- Вылила?
- Да нет, - девушка посмотрела виновато. – Я вышла из бани, а там у будки Шарик дрожит. Старенький совсем… Я ему в миску остатки воды вылила.
- Да ты что! – рассердилась Наташа. – Мы же не знаем, можно ли её пить, эту воду! А вдруг он околеет?
- А ты думаешь, вода не попала нам в рот, когда мы ныряли? – тихо спросила Лера. – Я знаю, что со страху точно нахлебалась.
За стеной заворочалась тётя Аля, и они замолчали.
- Давай садись чай пить, - прошептала Наташа. – Да и спать пора ложиться, поздно уже.
На следующий день они по очереди вели наблюдения за Шариком. Утром миска у него оказалась пустой и лежала на боку. Сам пёс на их эксперименты отзывался неохотно – всё больше лежал, греясь на выглянувшем солнышке. Так и не удалось выяснить, выпил он воду или перевернул ночью.

[Utro]

Невозможно интересно!!!! Необычно. И хорошо, что сразу много сюжетных линий, они сейчас независимы, но ведь наверняка переплетутся... Хочу себя заставить не читать пару дней, чтобы потом сразу большую порцию наслаждения получить, но не могу выдержать))))))))) Если бы была книга на руках, то проглотила бы за ночь)))))))

[Sunyshka]

Сообщение от Utro

Хочу себя заставить не читать пару дней, чтобы потом сразу большую порцию наслаждения получить, но не могу выдержать)))))))))

Ага, хотелось бы, конечно, всё сразу и запоем, но руки чешутся... До жути хочу продолжения!
*заговорческим шепотом: Таня, мне не почему-то кажется, что Лера и Женя знакомы (соседки, например) и они станут подругами.*

[Olenenok]

Танюша, избалуешь ты нас своими рассказами...
Я под впечатлением...мне очень нравиться
Я как Наташа - Utro была бы книга на руках за ночь прочитала...
Очень жду, как на тетю Аля живая водичка подействует...
Она болеть реже станет...или тоже помолодеет лет на десять...
А Шарик..

Sunyshka, спасибо за интересное предположение...
Я поддерживаю...
Только мне кажется, что Лера еще влюбится в Максима...

[conti]

Мне очень приятно, что вам нравится, девочки)) Спасибо за тёплые слова Но когдааа это ещё напечатается, а вам из первых рук Так что потерпите, много сразу выкладывать не могу.
И хитро говорю - неа))) Никто сегодня не угадал))))))))))






- Ты такой талантливый, - Катя поцеловала голое плечо Максима. – «Бродяга дождь» – чудо! – восторженно воскликнула она. – Когда я пою – горло сжимается от слёз!
Девушка недоумённо замолчала, когда Макс высвободился и встал.
- Ты уходишь? – расстроено спросила Катя.
- Пора, - Макс быстро одевался.
Девушка поднялась, запахивая халат.
- Что-нибудь случилось? – встревожено спросила она.
В последнее время Максим стал какой-то…колючий. Катя вдруг испугалась, что сейчас, когда Макс начал писать такую музыку, он решит её бросить.
…Катя окончила музучилище, но преподавать в школе юным оболтусам было скучно, и Катя, поскандалив с родителями, пошла искать работу сама.
В третьем по счёту кафе её взяли. Сухопарый РэМ, оглядев её, кивнул одобрительно:
- Ну, ежели, сестрица, при красоте такой и петь ты мастерица…
Катя обозлилась и со злости выдала верхнее «ля». Как говорится в романах, судьба её была решена.
Катя искренне считала, что ей повезло. Ребята, которые лабали в кафе, были немногим старше её. И каждый из них чего-то стоил.
Макс классно играл на саксе, и, заколдованные его золотой дудочкой, в «Мэгги» стекались романтичные девушки от 15 до 40. А сейчас, когда они узнали, что лучшие композиции написаны им самим, Максу совсем не стало проходу от поклонниц. Влад тоже писал музыку, правда, до Макса ему было как до неба. Володька выдавал такие тексты, что на репетициях все лежали от смеха. И тот же самый Бобыч, как звали его друзья, придя с красными после бессонной ночи глазами, неожиданно дарил Кате такой текст, что, читая его, она не могла скрыть слёз. А она классно пела. Пела намного лучше, чем прежде, потому что петь плохо с такими ребятами было просто невозможно.
РэМ был доволен. Они неплохо зарабатывали, и Катюше даже не приходило в голову где-то подрабатывать днём.
До обеда она отсыпалась, потом не спеша занималась любимыми делами. Она расчетливо и последовательно баловала себя – чизкейк в любимой «Кузине», вдумчивый поход по магазинам, наращивание ногтей у одноклассницы Дашки, обед у мамочки (с восемнадцати лет Катя жила отдельно от родителей). Дневной сеанс в полупустом кинотеатре. И всё это – в радостном, волнующем предвкушении вечера, того момента, когда сердце сладко толкалось в груди перед её выходом на сцену.
Весь долгий праздный день был только репетицией, подготовкой к настоящей жизни Кати, которая начиналась ночью. Девушка чувствовала себя абсолютно счастливой, а любовь Максима стала ещё одним, дополнительным даром судьбы. Прошло совсем немного времени, а она уже не могла вспомнить, как жила без Макса.

********

Весь день они провели у тёти Али – пололи грядки, чистили погреб, наводили порядок в доме. Несмотря на протесты Наташи, тётушка хлопотала рядом – бодрая, совсем забывшая о своём радикулите. Лера торжествующе поглядывала на Наташу, та делала строгие глаза, боясь, что тётушка заподозрит неладное. Та и так то и дело внимательно приглядывалась к ним.
Они собирались ужинать, когда в доме затрезвонил телефон. Тётя Аля заспешила в дом, но, сняв трубку, громко позвала Наташу. Та обрадовалась, узнав голос Лизы, бывшей одноклассницы.
- Ну, здравствуй, Туся! – весело приветствовала та. – Не первый день в Онгудае, а к друзьям носа не кажешь! Зазналась, городская?
- Лиз, да я,… - начала виновато Наташа, но подруга не дала её рта раскрыть.
- И дивчину красоты небесной с собой привезла? – с любопытством спросила Лиза и призналась, понизив голос. – Это мой Димка вас у больницы видел. Говорит, вроде тётя Наташа и какая-то девушка с ней, с рюкзаками обе. Третий день меня пытает, есть ли у тебя дочь.
Наташа улыбнулась:
- Это Лера, моей подруги дочка. Вот привезла девчонку Алтай показать.
- Ну так Дима вам такую экскурсию устроит! – воодушевилась Лиза. – На Чикет-Аман свозит, а потом на речку, шашлычки возьмём. Вы давайте, собирайтесь, погода хорошая, завтра и съездим.
- Да тут…Тётя Аля не совсем здорова, - замялась Наташа, но тётушка замахала руками.
- Поезжайте, поезжайте, я уж и забыла о спине-то, да и коленки не болят сегодня…
- Ну, решено, - согласилась Наташа, всё ещё тревожась, как поведёт себя Лера. Но, в конце концов, никто её тут не знает, и девушке нужно учиться общаться.
Узнав о предстоящей экскурсии, Лера заволновалась, замучив Наташу вопросами: как долго ехать до перевала, да кто их повезёт и сколько лет Диме, и почему Наташа думает, что Лера ему понравилась. Потом она начала энергично перетрясать свои вещи, раскритиковала их и со слезами уселась на крыльце.
Наташа тихонько присела рядом, обняла девушку за плечи.
- Ну, ты чего, Лерочка? – спросила она. – Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем.
Наташа хорошо понимала отчаянье Леры. Лариса, собирая дочь в поход, вовсе не стремилась одеть её как молодую красивую девушку. Уже года четыре Лариса одевала дочь так, чтобы не спровоцировать к ней интерес. При такой внешности и уме наивного маленького ребёнка Лера легко могла попасть в беду. Сейчас, когда всё так внезапно переменилось, Наташа и сама не могла спокойно смотреть на вытянутые тренировочные штаны и линялые майки Леры.
- Это…уродство, - пожаловалась девушка и подняла на Наташу полные слёз голубые глаза. – За что мама меня так не любит?
- Ну, перестань, - мягко упрекнула Наташа. – Конечно, любит. Просто,… - она замялась на мгновение, но, поняв, что не имеет больше права молчать, сказала. – Мама просто боится за тебя.
- Боится? – недоумённо переспросила Лера.
Наташа вздохнула, собираясь с мыслями. Несмотря на проснувшийся разум, в вопросах пола Лера оставалась абсолютным ребёнком.
Женщина начала говорить – медленно, осторожно, подбирая слова. Лера слушала её, распахнув голубые глазищи.
Тётя Аля, мывшая на веранде посуду, остановилась и тихо присела на стул, прислушиваясь к обрывкам разговора. По всему было видно, что Наталье с трудом даётся каждое слово. Не ждала она, видно, что придётся говорить об этом с Лерой. Да что там за мать такая, что до сих пор ребёнку самых простых вещей не объяснила?
Тётя Аля покачала головой. Ответственность за чужого ребёнка, да ещё и такого больного, не каждый на себя возьмёт. Хотя после похода девочка изменилась. Глаза по-другому заблестели, примолкла вдруг, а ведь первое утро в Онгудае щебетала, как птичка – ни о чём, просто от радости, что живёт. Как подменили девку. Может, и не больная она совсем, только прикидывается. А может…Тётя Аля привстала от волнения…
Там, на крыльце, Наталья с Лерой, занятые разговором, не обратили внимания на старушку, проскользнувшую в кладовку.

[conti]

Бутылки с водой она нашла в углу, за столом, и сразу почувствовала, как рука сама собой потянулась к горлышку. Остановилась, покачала головой. Вон что случилось! Значит, девки на живую воду вышли! Старая женщина осторожно поставила бутылки на место, прикрыла тряпицей. Тихонько прошла в комнату и там, не в силах справиться с волнением, присела на кровать.
Легенда о живой воде, что открывается иногда путнику то в виде ручья, то небольшого озерца, а то и лужицы, передавалась в их семье из поколения в поколение. Семнадцатилетняя Аля только посмеивалась над этими сказками. Была она комсомолкой, красавицей и хохотушкой. А ещё – старшей в большой семье, и потому некогда ей было заниматься всякими глупостями. Покос, огород, семь голодных ребячьих ртов, штопка горящих на мальчишках портков и рубах. Але не пришлось закончить десятилетку. После того, как отца забрали в 37-ом, мать словно подменили. Замолчала черноглазая певунья, усохла до нездоровой худобы, скорбные складки пролегли у рта.
У Али щемило сердце, когда видела, как угасает мать. Девушка закончила только семь классов, ушла работать в пимокатную артель, к деду Матвею.
А ещё через три года началась война. 18 лет Але исполнилось уже на фронте.
Из Онгудая ребят-добровольцев увозили на крытом брезентом грузовике. По соседству с Алей оказался Сенька Пичугин – её сосед и по дому. Настроение у всех было боевое, никто не выказывал страха, хотя ехали в кузове совсем ещё юные мальчишки и девчонки. Дорога до Бийска дальняя, мотор грузовика, ползущего на перевал, надсадно ревел, потому и не слышала Аля половины из того, что говорил ей Сенька. Очнулась только, когда он сунул ей в руки брезентовую фляжку. Задумавшаяся Аля начала было открывать её, но Сенька шлёпнул её по рукам:
- Я тебе что говорил? Береги её, как зеницу ока!
- Что мы, в Бийске воды не найдём? – возмутилась Аля.
Сенька покрутил пальцем у виска:
- Ты чем слушала? Эту воду папаня на старом ключе набрал. Уже три года, а всё как слеза.
- Он же сухой, старый ключ, - недоверчиво возразила девушка.
Отец Сеньки, Степан, сгинул вслед за её отцом. Был он охотник и балагур, разыграть доверчивых баб, посмеяться над ними ничего ему не стоило.
- Говорят, один раз в сто лет старый ключ водой наполняется, - таинственно сказал Сенька.
Аля усмехнулась – те же сказки! – но фляжку в мешок засунула. Вместо рюкзака мать приспособила Але чистый холщовый мешок, приделала лямки, пропустила верёвку по краю. Все нехитрые пожитки Али вошли в этот мешок. Теперь и фляжка поместилась. Посмеялась Аля над Сенькой, но онгудайскую водичку не пила, сохранила – и в теплушке, в которой их везли из Бийска, и в учебке, где Алю учили военным премудростям.
И когда бросили их, молодых девчонок, в самое пекло войны, фляжка всегда с Аней была. Сенька наказывал пить воду только в самом крайнем случае. Говорил, если ранят, можно рану водой обмыть, а уж если совсем худо будет – тогда выпить глоток.
«Воды тебе надолго не хватит, - шептал парень, склоняясь к Алиному уху. – На ерунду не трать. Живая водица раз в жизни человеку является, да и то не каждому». И хоть не верила Аля Сеньке – тот ещё балабол, не хуже папаши, – а сердце всё же ёкало. И носила воду с собой как память о доме, пока не пришлось в первый раз открыть фляжку.
Был уже не первый бой, и смертей Аля повидала немало. А как зацепило саму – не помнила. Очнулась уже в госпитале. Рука висела плетью, от боли в глазах вспыхивали оранжевые искры. Сделанная наспех медсестричкой повязка насквозь пропиталась кровью.
В операционной, отгороженной занавеской из обычных простыней, шла операция. Аля слышала отрывистые приказы, которые хирург отдавал медсестре. Потом до неё донёсся отборный мат.
Молодой солдатик, бледный до синевы, сочувственно взглянул на Алю:
- Больно, сестрёнка? Потерпи. Мы с тобой лёгкие. Там, - он понизил голос. – Полковника оперируют.
- Полковника? – удивилась Аля.
От боли голос у неё был совсем слабенький, детский.
- Тяжёлый совсем, - шёпотом сказал солдат.
Аля прикрыла глаза. Рука пульсировала болью, каждое движение отдавалось в голове. Аля облизала пересохшие губы, провела по боку, нащупывая фляжку.
- Слушай, - попросила она тихо. – Открути колпачок, я одной рукой не смогу.
- Что там? – принюхался солдатик.
- Вода, - улыбнулась Аля. – Из дома. Пей?
Парень сделал большой глоток, передал фляжку Але.
- Хороша у вас водица, – похвалил он. – А откуда ты, сестричка?
- С Алтая я. Про Горный Алтай слыхал?
Аля отпила воды, хотела попросить завинтить фляжку, да не успела – за занавеской возникло шевеление, и две девчонки-медсестры вынесли на одеяле раненого полковника. Аля смотрела во все глаза. Он оказался не очень старый – ну, может, лет тридцати пяти. Только выглядел полковник так, что новый Алин знакомый вздохнул с сожалением:
– Не жилец…
- Больно много знаешь! – одна из медсестричек гневно посмотрела на парня. – Собирайся в операционную, герой!
Она увела солдатика за собой, и Аля осталась одна. Вторая медсестра отгородила прооперированного полковника от остальной огромной палаты одеялом. Устроив закуток, девушка посмотрела на Алю:
- Как ты?
- Ничего, - улыбнулась Аля.
Боль и вправду отступила, и теперь ей очень хотелось спать.
- Пуля прошла навылет, быстро заживёт, - обнадёжила медсестра и вдруг попросила. – Я выйду на минутку, ты посиди тут, - она кивнула на одеяло, отгораживающее полковника от других раненых, и понизила голос. – Он без сознания. Если увидишь – умирает – зови врача. Я мигом.
Аля кивнула, перебралась за перегородку.
Сначала ей показалось, что раненый уже умер. Девушка осторожно прислонила фляжку к подушке, потрогала лоб мужчины и тут же отдёрнула руку, потому что мужчина вдруг открыл глаза.
- Пи-ить, - выдохнул полковник запёкшимися губами.
- Сейчас, - засуетилась Аля.
Она едва справилась одной рукой, раненый жадно глотнул, замер на мгновение, еле слышно прошелестел:
– Ещё…
- Не спеши, - Аля снова поднесла воду к губам полковника, и тот отпил ещё один глоток.
- Ты что делаешь? – задохнулась от негодования вернувшаяся медсестра и вырвала у Али фляжку. – Ему же нельзя пить!
Аля пролепетала, побелев:
- Он просил…Я думала…
- Юрий Васильевич меня убьёт, - медсестра почти плакала. – Иди, - она сунула Але фляжку. – И не смей никому говорить!
Расстроенная Аля поковыляла прочь. Она тихонько присела в углу, баюкая свою руку. Фляжку девушка с трудом завинтила одной рукой и спрятала под матрац.
Она уснула так крепко, что едва не проспала свою очередь в операционную.
- Ну, здесь мне делать нечего, - сказал усталый хирург. – Рана чистая. Работай, Вера, я к Зеленову схожу.
Аля обмерла от страха, поняв, что хирург пошёл к раненому полковнику. А ну как тот умер от её глупости?
Аля сидела ни жива, ни мертва.
- Не бойся ты так, - улыбнулась Вера. – Повезло тебе, ранение лёгкое.
Аля не стала спорить, но отмерла только тогда, когда в операционную вернулся повеселевший хирург.
- Что там, Юрий Васильевич? – тревожно спросила медсестра.
- А там явная ремиссия, Верочка. Ничего не понимаю, - искренне сказал врач. – С таким ранением,...– он щёлкнул по носу Алю, глядящую на него во все глаза. – А ну, спать, любопытная!
Утром Алю разбудила вчерашняя медсестра:
- Малышева, тебя товарищ полковник зовёт, - прошептала она.
- Зачем? – испугалась Аля.
- Узнаешь, - сердито пообещала девушка.
Аля поднялась, с удивлением поняв, что рука совсем не болит.
- Входите, - властно откликнулся из-за перегородки раненый полковник. – Оставьте нас одних, - распорядился он.
Аля смешалась под взглядом пронзительных серых глаз.
- Что ты мне вчера пить дала? – без предисловий спросил мужчина.
- Воду, - испуганно пролепетала Аля. – Я не знала, что вам нельзя…
Полковник Зеленов остановил её жестом:
- Я ведь чувствовал, что умираю. Твоя водичка живой прохладой внутри прошла, жар смыла… Если бы не ты…
Аля недоверчиво покачала головой.
- Принеси сюда фляжку, - приказал полковник.
Он покрутил фляжку, понюхал:
- И вправду вода…
- Пейте, - робко предложила Аля, видя, как жадно смотрит раненый на фляжку.
Полковник с сомнением покачал головой:
- Разве только глоток…
Отпил и вправду глоток, вернул фляжку:
- Тебе нужнее. Вот закончится война – покажешь мне место, где воду набрала.

[conti]

Полковника увезли к вечеру, а Аля стала потихоньку от сестричек самых тяжелых раненых своей водицей поить. Все, как один, выжили, быстро на поправку пошли. Тогда поверила она наконец в силу живой воды. Да только к тому времени опустела фляжка.
В первое же лето после победы обошла Аля все окрестности родного села от Шашикмана до Улиты, проверила все ручьи, родники и речки. Ездила даже на Каракольские озёра - но живой воды не нашла.
Отец Сеньки, Семён, сгинул в лагерях, мать, тётя Таисья, умерла в 44-ом от туберкулёза, оставив трёх девчонок с полуглухой бабкой Федотьей. А самого парня, подарившего когда-то фляжку с живой водой Але, в Онгудае никто больше не видел. Соседки в один голос твердили, что похоронку на Семёна не приносили. Аля и сама несколько раз делала запросы - да всё без толку.
Так и потерялся на земле след её соседа, поделившегося когда-то с Алей тайной живой водицы…
А вскоре и вовсе стало не до этого. Осенью 45-го умерла мать Али.
22-летняя Аля осталась за мать семерым братьям и сёстрам. Младшей, Полинке, было всего 8 лет, старшему, Саше - 17.
Аля так и не вышла замуж, одна подняла всех детей. Всех выучила в школе, а кого и в техникуме. Младшая, Полинка, закончила институт аж в самом Ленинграде. Там и вышла замуж, родила дочку, Наташу. Да только не пожилось ей с мужем. "Фу ты - ну ты!" - ворчала тётя Аля, разглядывая фотографии важного круглолицего мужчины - отца Наташи.
Девочке было четыре года, когда Поля вернулась в Онгудай. К той поре в родном селе из всей семьи осталось только трое - сама Аля да двое братьев. Остальные разъехались по всей большой стране.
Конечно, Аля оставила сестру с дочкой у себя. И в школу маленькая Туся пошла в Онгудае. А вот после десятого класса остаться тут не захотела. Уехала в город, и не куда поближе - в Горно-Алтайск или в Бийск, а в Томск. Тётя Аля тогда смирилась, подумала - хорошо хоть в Ленинград не укатила, как Полина в своё время.
Только, видно, суждено было и Наташе повторить судьбу матери. Девушка училась на четвёртом курсе, когда её отыскали через адвокатскую контору. В Ленинграде умерла бабушка по линии отца. Квартиру, неожиданно для всех, Амалия Сергеевна завещала внучке.
Папаша, такой же важный, как на фотографии 15-летней давности и ещё более круглый и лощёный, сдержанность свою утратил. И кричал, и брызгал слюной, и ногами топал. Но, в конце концов, и он отступился - завещание было составлено так хитро, что отсудить у дочки квартиру отец не смог.
Наташа влюбилась в Ленинград с первого взгляда и без особых сожалений уехала из Томска. Перевелась в институте на заочное, наездами, во время сессий, навещала мать и тётушку в Онгудае.
А вскоре выскочила замуж. Мать с тёткой в два голоса уговаривали упрямицу подождать, проверить свои чувства. Куда там! Нырнула в любовь, как в омут. Светилась вся. Не ходила - летала. Да только недолго это счастье длилось.
Наташа никогда не жаловалась, не рассказывала, и что там творилось в семье у племянницы, почему ушла она от мужа - никто так и не узнал.
Возвращаться в Ленинград отказалась наотрез. Думали сначала продать бабкину квартиру, но Полина воспротивилась, сама перебралась в Питер. Надеялась, что Наташа одумается, вернётся, но та так и осталась жить в Томске.
…Тётя Аля задремала и не слышала, как Лера и Наташа вернулись в дом.

*******

- Максим, - осторожно спросила Катя, провожая парня к дверям. - У тебя неприятности?
Он дёрнулся:
- С чего ты взяла?
- Ну, не знаю, - Кате стало неуютно под взглядом Макса. - Ты очень изменился…
Ей вдруг показалось, что сейчас он скажет какую-нибудь ерунду, вроде: "Все люди меняются". Но Макс взял её за плечи и притянул к себе.
- Прости, - тихо сказал он и, отстранившись, обнадёжил. - Если я разлюблю тебя, ты узнаешь об этом первой.
Катя закрыла за Максимом дверь и подошла к окну, чтобы увидеть, как он бежит к остановке. Она всегда провожала его и всегда за него тревожилась.
Максим шёл, нахохлившись, засунув руки в карманы. Девушка вздохнула. Что же с ним происходит? Максим всегда был немного отрешённым, словно жил в другом, собственном мире. Иногда он просто не слышал обращённого к нему вопроса, и Катя давно научилась не обижаться, когда он забывал о ней. Девушка не без оснований думала, что никогда не познакомилась бы с Максимом, если бы они не работали вместе. В его сердце было место только для одной большой любви - к музыке. Вот ради этой своей любви он был готов на всё, и вряд ли хоть одна женщина могла соперничать с нею.
Катя тоже жила музыкой, но если бы ей пришлось выбирать, она бы выбрала любовь. Девушка грустно вздохнула и отошла от окна. Выбор Макса был ей известен.


***************

Утром Лера подскочила чуть свет. Наташа улыбалась, глядя сквозь ресницы, как девушка мечется по комнате. Вчера свет включать не стали, чтобы не будить тётю Алю, и сегодня с утра Лера устроила примерку. Переоделась за шторкой, натянув купальник, и долго крутилась перед зеркалом. Чего там было так критично себя разглядывать - Наташа решительно не понимала. Фигурка у Леры была точёная, ноги длинные, очень красивые, с узкой щиколоткой, талия - как раз по размеру Димкиных ладоней. Грудка такая, что не только женщины Наташиного возраста, а и подружки-ровесницы обзавидуются. А это нежное личико, а голубые глазищи, способные с первого взгляда свести с ума! А волосы! Где-то Наташа читала, что натуральных блондинок с каждым годом становится всё меньше, и через 200 лет их вообще не останется. Жалко, если пропадёт такая красота! Волосы у Леры были шикарные - светло-светло русые, летящие, и без всякого мелирования попадались в них прядочки совсем уж светящиеся.
Наташа поймала себя на мысли, что любуется девушкой, гордится Лерой, как собственной дочерью.
- Возьми мои шорты, - сказала Наташа. - Стой! - остановила она Леру, метнувшуюся в кладовку, к рюкзакам. - Они здесь, в шкафу. Мне мама из Питера присылала пару лет назад, но они мне уже не по возрасту.
- А какой у тебя возраст? - весело спросила Лера, но тут достала шорты, ахнула и бросилась целовать Наташу.
- Тусенька! А они подойдут?
- Надо примерить, - справедливо заметила Наташа. - Надевай, а я пока поищу тебе гавайскую рубашку. Тётя Поля в своём Санкт-Петербурге стала современной старушкой…
Заглянувшая в комнату тётя Аля застала их за примеркой.
- Господи! - ахнула она. - Пуп наголо!
Лера, в светло-голубых шортах и яркой рубашке, повязанной на животе, неуверенно посмотрела на Наташу:
- Это…слишком…?
- Вызывающе? - подсказала Наташа. - Нет, детка. Ты красавица!
- Где же наголо? - возразила она тётушке. - Девочка в закрытом купальнике. А когда переоденется в сухое, заправит рубашку в шорты.
Они ещё немного поспорили с тётей Алей, и та, ворча, ушла к себе.
Лера расстроилась, и Наташа улыбнулась:
- Ну, ты что, Лерочка? - она понизила голос до шёпота. - У меня классная тётушка, но ей ведь уже за 80!
- Но здесь так не носят, - с сомнением сказала Лера. - А если они будут смеяться?
Наташа покачала головой:
- Мы больше никому не дадим над собой смеяться, - сказала она серьёзно. - Тебе самой нравится?
- Да, - призналась Лера испуганным шёпотом.
Наташа засмеялась и обняла девушку:
- Это главное. А все остальные просто онемеют, мужчины от потрясения, а женщины от зависти.
Она затормошила Леру, заставив девушку забыть о своих тревогах. Жёлтую шёлковую косынку приспособили под бандану, на ноги Лере надели Наташины босоножки - новые, но старые, как шутила она. Когда-то Наташа купила себе чудные босоножки - из мягкой голубой кожи, сшитые на манер греческих сандалий. У них был только один недостаток - размер. Чудо-обувь оказалась на два размера больше, чем нужно. Такое уж было время всеобщего дефицита, что выработался рефлекс - хватай импортную вещь - а там разберёмся. Носить их Наташа не смогла, так и лежали без малого 20 лет - старые, но новые, не ношеные. И Лере подошли идеально. Длинные ремешки обвили изящную лодыжку, и Наташа ахнула восхищённо.
- Великолепно! - сказала она. - И без каблука - не споткнёшься у реки, и по цвету - идеально! Какая ты красивая!
Лера вдруг захлопала ресницами и по-детски оттёрла глаза ладонями.
- Ну, ты чего? - удивилась Наташа, обнимая девушку за плечи. - Что-нибудь не нравится?
- У меня никогда таких вещей не было, - шмыгнув носом, призналась Лера. - И мама…она же никогда не позволит мне так одеваться!
- Ну так, может, и не позволит, - согласилась Наташа. - Это наряд не на каждый день. Но твой гардероб мы обязательно поменяем. Обещаю, что ты у меня будешь одета не хуже других.
Она задумалась, убирая постель. Пожалуй, теперь за Лерой и подавно нужен глаз да глаз. Надо было срочно искать другую работу. Такую, чтобы получать не меньше, чем за тяжёлый труд сиделки, и такую, чтобы Лера всегда была рядом.
Наташа, беседовавшая сама с собой, пожала плечами. Идеально было бы открыть собственное дело…Она невесело пожала плечами. Идеальные решения обычно так далеки от реальной жизни!
От грустных мыслей Наташу оторвал звонок.
- Ну, вы как, встали? - весело поинтересовалась Лиза. - Погода вроде хорошая, может, на Катунь съездим? Не хочешь на устье Ильгуменя?
Наташа засмеялась, вспомнив свой школьный поход. Ох, и помотали они тогда нервы физрукам, сопровождавшим 8 "А" в походе!
- Нет, Лизка, - возразила Наташа. - Не поедем далеко. Остановимся потом где-нибудь у Урсула. Я так по нему соскучилась!
- Ладно, - немного разочарованно согласилась Лиза. - Мы же тут рвёмся показать твоей девочке все красоты Горного Алтая…
Наташа улыбнулась, услышав борьбу по ту сторону трубки. Видимо, Дима пытался отобрать её у матери.
- Будьте готовы через часок! - прокричала Лиза и отключилась.

[conti]

…Увидев на крыльце яркую, как экзотическую птичку, Леру, Лиза чуть нахмурилась. Тревога за сына кольнула сердце. Слишком нездешняя, слишком красивая. Такие девчонки крутят парнями как хотят. Да и захочет ли эта фифочка посмотреть на деревенского? А Димка, дурачок, рот разинул. А ведь уже не зелёный мальчишка, армию отслужил. Лиза уже открыла рот, готовая выпалить колкость, как вдруг увидела глаза Леры. И, не поняв в чём дело, всё-таки осеклась. Глаза у девчонки были испуганные и беспомощные, что никак не вязалось с её потрясающей внешностью и современным прикидом.
- Входите, пожалуйста, - вежливо сказала девушка, и тут же едва не упала, оступившись со ступеньки.
Димка поймал её, а эта прекрасная дикарка вздрогнула так, словно в первый раз оказалась в объятиях парня. Лиза, в ещё большем недоумении, покачала головой:
- Дима, отпусти уже девушку. Ты у тёти Али все цветы потоптал.
Сын отмер и даже покраснел немного. Настроение у Лизы упало. Если эта девочка играет, то делает это мастерски. Женская беспомощность всегда притягивает мужчин. Но какой же опыт у этого полуребёнка, если учесть, что сцена выстроена и разыграна безупречно?
А если, наоборот, предположить, что девица так неуклюжа от стеснительности и неуверенности в себе? Да нет, не может быть, чтобы она не знала себе цену. Не слепая же она в самом деле!
Раздумывая таким образом, Лиза прошла за девушкой в дом, где на неё налетела Наташа, и все мысли о коварстве белокурого ангела вылетели у Лизы из головы.
Обняв Наташу, она ахнула:
- Батюшки! Что ты с собой сделала?
- Что? - смеялась Наташа, а сама тем временем обнимала Лизу, целовала, разглядывала, крутила так и эдак.
Лиза решительно остановила подругу, схватила за плечи:
- Что с твоим лицом? Ты что, подтяжку сделала? - теперь она поворачивала Наташу за плечи, придирчиво и изумлённо разглядывая её лицо. - Наташка! Это же бешеных денег стоит! - не верила своим глазам Лиза. - Кожа, как у молоденькой! Ты что, подруга, богатого любовника завела?
- Ну, Лиза! - укоризненно произнесла Наташа. - Не при детях же? - она занялась Димой, ахая на извечную тему - как он вырос и какой стал красивый.
Димка улыбался и терпел. Лера стеснялась смотреть на него постоянно, а сейчас, пока Наташа его тискала, наконец рассмотрела хорошенько.
Очень загорелый, русые волосы выгорели на солнце. Серьёзный и взрослый - даже страшно с таким говорить. А когда засмеётся - как сейчас, с Наташей, на одной щеке прорезается очаровательная мальчишеская ямочка. А на другой щеке никакой ямочки нет!
Лера вздрогнула, когда Лиза вдруг сказала ей на ухо:
- Вот такой он у меня ассиметричный. Нравится?
- Да, - искренне от неожиданности пролепетала Лера и покраснела так, что Лиза изумилась. Да кто в наше время умеет краснеть?
Наташа, заметив смущёние Леры, пришла на помощь девушке - отправила в огород за огурцами. Дима вышел следом, и Лиза воскликнула раздосадовано:
- Ну как телок на верёвочке!
Наташа рассмеялась:
- Да ты ревнуешь, Лизонька! Ох, и сварливая свекровь из тебя выйдет!
- Были бы свои дети - поняла б! - выпалила Лиза и расстроилась, виновато посмотрев на Наташу. Всё шло не так, наперекосяк. Слишком уж большим потрясением была для Лизы эта, новая Наталья, молодая до безобразия.
- Ничего, - спокойно ответила Наташа на безмолвный взгляд подруги и кивнула на окно. - Она мне за дочь. Лера - хорошая девочка. Ты мне её не обижай, она и так в жизни натерпелась.
Лиза подошла, ткнулась носом в плечо подруги:
- Прости, Туська. Я словно с цепи сорвалась.
Подруги разом посмотрели в окно. Там, по обе стороны огуречной грядки, сидели Дима и Лера, раздвигая руками колючие листья.
- Кажется, тебе ещё огурцы солить придётся, - рассмеялась Лиза. - Смотри, сколько напластали!
Тётя Аля, притихшая во время невольной ссоры подруг, всплеснула руками, застучала в стекло.
Димка виновато оправдывался, Лера растерянно молчала, и тётушка махнула рукой:
- Ладно, поезжайте. Огурцы сейчас замочу, вечером с тобой посолим.
- Я не умею, - пискнула Лера.
- Ничего, научишься, - усмехнулась тётя Аля, и Лера поняла, что та уже не сердится.

************

…Лера помнила, как поднимались на Семинский перевал, и ждала чего-то похожего. Но Чикет-Аман оказался совсем другим. На Семинском высота чувствовалась только по перепаду давления - закладывало уши. Перевал Чикет-Аман покорил её сердце, как только Лера увидела витки дороги, круто забирающие всё выше и выше по склону горы.
- Вон там была старая дорога, - показал Дима. - Посмотрим сверху, я тебе Тёщин язык покажу.
Лера кивнула, с детским любопытством приникла к стеклу. Какая красота! Ей было немного страшновато на опасной дороге, но, покосившись на сильные загорелые руки Димы, лежащие на руле, Лера успокоилась. Нет, ничего плохого просто не может случиться в этот волшебный день!
Гордый красавец - горный перевал - весь лежал перед её глазами. Дима остановил машину на самом верху. Воздух здесь был такой чистый, что все окружающие предметы словно приблизились к восхищённым путешественникам, смотрящим на мир с высоты птичьего полёта. Внизу плавными широкими кругами парил коршун, и Лера рассмеялась, раскинув руки:
- Я тоже хочу летать!
Сзади вздохнула Лиза:
- А мне вот что-то уже не летается…
Лера зажмурилась. Тёплый ветер трепал её волосы, забирался под рубашку. Он нёс аромат сухого чабреца и ещё чего-то смутно знакомого, волнующе неуловимого.
Рядом тихо вздохнула Наташа. Лера осторожно посмотрела на неё. Глаза Наташи были широко распахнуты. Она стояла, подставив лицо ветру, вбирая в себя каждой клеточкой сухое ровное тепло солнечных лучей, и этот ветер горного перевала, и клёкот коршуна, парящего над долиной, и невероятно чистый, напоённый запахом трав воздух гор.
Лера вдруг с трепетом почувствовала, как сама душа Горного Алтая вливается сейчас в душу Наташи. В эти мгновения они были едины. Голубая дымка, в которой купались горы, сглаживала расстояния, растворяла дальние хребты, делая их похожими на сказочные декорации.
Внезапно Лера поняла, что несколько минут смотрела на мир глазами Наташи. Девушка отвела взгляд, пытаясь успокоить бьющееся сердце. Со времени купания в озере это мистическое ощущение родства, слияния душ, уже подзабылось, вытесненное новыми впечатлениями. Тем острее было его возвращение.
Наташа повернула голову, посмотрела на Леру, мягко взяла её за руку, будто бы говоря: "Не бойся!"
- Вы чего? - недоумённо спросила Лиза, и обе разом повернулись к ней.
Лера улыбнулась:
- Как здесь красиво!
- Ещё бы! - гордо сказала Лиза, словно красоты Алтая были её личной заслугой. - Я и смотрю, Наташа потекла, как воск, - засмеялась она и обняла подругу. - Ты знаешь, Туська, вот за этот твой шальной счастливый вид я тебе и прощала всегда всё.
- Что - всё? - улыбнулась Наташа.
- И то, что забралась ты так далеко от Онгудая, и что квартиру имеешь аж в самом Питере, - Лиза развернула к себе Наташу за плечи. - И эту твою юную морду, неизвестно откуда взявшуюся!
Наташа рассмеялась:
- Да дам, дам я тебе маску! Только её по рецепту делают, придётся подождать.
- И что, я тоже так помолодею? - возбуждённо спросила Лиза. Глаза у неё заблестели.
- Да ты и так молодцом! - искренне сказала Наташа.
- Молодцом у нас ты, - возразила Лиза. - Смотри, солнце яркое, а морщин на лице нет совсем!
- А где же наши детки? - спросила Наташа, оглядываясь.
Лиза закрутила головой, забыв о молодой "морде" Наташи.
…Они стояли рядом - хрупкая белокурая девочка и широкоплечий мальчик - и были такие молодые и красивые, и так здорово смотрелись вместе, что у Наташи защемило сердце.
Господи, что она натворила! Они же уедут через несколько дней. И что будет с её наивным ребёнком? Счастливое лицо Леры сияло, она смущённо смотрела на Диму, кивала в такт его словам. Наташа расстроено покачала головой. Рядом хмурилась Лиза, переживая похожие чувства, помноженные на материнскую ревность.
Подруги переглянулись, и, увидев скорбные физиономии друг друга, разом хмыкнули.
- Ну, а тебе чем мой Димка не угодил? - уязвлено спросила Лиза. - Не первый год его знаешь, и всегда хвалила. Или не хорош для твоей принцессы?
- Тише! - шикнула на неё Наташа с досадой. - Хорош, хорош, и словно для нас создан…
Лиза фыркнула, и вдруг спросила жалобно:
- Ну как я буду, когда он женится?
- Дурочка, - засмеялась Наташа. - Будешь внуков нянчить. К ним, говорят, сильнее, чем к детям, прикипают.
Лиза молча обняла её и вздохнула:
- Пойдём к машине, - сказала она наконец.
На пикник остановились у Урсула. Не слишком широкая река была очень быстрой. Лера разулась и забрела по щиколотку, но тут же выскочила - от ледяной воды заломило ноги.
- Не прогрелась ещё? - спросила Лиза. - Конечно, такой дождь был.
- Ты будешь купаться? - недоверчиво спросила Лера у Димки, который разделся до плавок.
- Проплыву разок и за шашлык примусь, - улыбнулся тот и вошёл в воду.
Лера поёжилась и испуганно вскрикнула, когда бурный поток подхватил Диму и стремительно понёс вниз. Однако парень не собирался сдаваться, короткими саженками приближаясь к противоположному берегу. Его сносило, но вскоре Лера смогла вздохнуть облегчённо - Дима встал на ноги, ловко выбрался на берег и помахал Лере рукой. Девушка перевела дух, и изумлённо ахнула, увидев Наташу в купальнике:
- Ты тоже поплывёшь? Смотри, какое течение! Ну не надо! - взмолилась Лера. - Я боюсь!
Детка, - ласково сказала Наташа. - Я же здесь выросла. И плавать училась в этой самой речке. У нас тут нет бассейнов, - она улыбнулась и наказала строго. - В воду не лезь! Иди лучше помоги тёте Лизе мясо нанизывать. А я доплыву и Димку сюда шугну.

[Utro]

Какой красивый Алтай!!!! Словно и воздух там живой. Что-то страшно за Леру....