Конечно, этот город меня ненавидел. Это было особенно ощутимо под противным осенним дождем, который ставил в лужах нолики, оставляя от прически какое-то жалкое подобие. Только что покинувший остановку автобус, обрызгал новые светло-голубые джинсы и поставил окончательную точку во внутреннем диалоге, который я вела сама с собой. Вот уже три дня подряд я решала, уезжать из Москвы или продолжать благородную, но пока безрезультатную, битву за место под солнцем. На миг я представила себе, с каким удовольствием водитель автобуса захлопнул двери перед моим носом, и как, наверное, у него поднялось настроение. От этой мысли вообще захотелось плакать. Ну, нет, такой роскоши я себе позволить не могу, мало того, что у меня теперь на голове полный бедлам, так еще приду с размазанными глазами на вечеринку. А раз уж эта вечеринка последняя, я им всем выскажу, что я о них думаю, неожиданно для себя я разгорячилась.

Подошла плотно набитая маршрутка, зачем-то остановилась, какой-то молодой человек даже открыл дверь, но затем (видимо в салоне передумали выходить) с каким-то остервенением захлопнул ее. И потом, машина целых пять минут стояла на светофоре, ожидая зеленый цвет. Все это время я не спускала глаз с этого молодого человека, а он, в свою очередь пялился на меня, сидя в тепле 24 маршрутного такси. Когда маршрутка отъехала, до меня, наконец, дошло, что парень-то удивительно симпатичный, именно мой тип. Мой тип – это значит, темноволосый, с немного неправильными чертами лица и умными глазами. Вы можете сказать, что такого не бывает. Ничего подобного, бывает, мне доводилось видеть мужчин с умными глазами, к несчастью, их было всего двое, один из них женат на моей ближайшей подруге, Ирке, а другой… другой умер.

Как же не любит меня Москва. Летом еще ничего, окошки светились таким счастливым огнем, обещая скорую награду за смелость, за то, что в свои 27 лет я решила круто изменить жизнь, приехав из провинциально- уютного городка в настороженную, ослепляющую Москву. Но пришла осень, для меня всегда это время года тяжело пережить, кажется, что весна уже никогда не наступит, и окна стали враждебно сверкать. Так и кажется, что за каждым из них живут абсолютно счастливые люди, или, по крайней мере, если бы у меня было такое окошечко, пусть в квартире размером два на два, я бы была абсолютно счастливым человеком. По вечерам особенно тоскливо…Новые знакомые, язык не поворачивается назвать их друзьями, москвичи и москвички недолюбливают нас, провинциалов. В свой круг они принимали меня неохотно, и только потому, что Володя, мой двоюродный брат, сильно постарался сделать меня своей среди «высоко интеллектуальных собратьев по разуму», меня там терпели. Но все, хватит, сегодня я объясню, кто такой Олдингтон, и буду поправлять все слова, в которых Жанна ставит ударение неправильно. Юрке я так и скажу, что у него нет никакого слуха ни внутреннего, ни внешнего, не говоря уже об абсолютном.

Подробно рисуя в своем воображении картину бунта, выражения лиц своих знакомых, я начала давиться от смеха, нет, ну действительно, какая- то выскочка, которая за 6 месяцев так и не нашла нормальную работу, провинциалка, старая дева без средств к существованию осмеливается поучать их, таких умных, красивых и образованных. Итак, решено, захожу в квартиру, выпиваю два коктейля подряд, ничем не закусываю, а если учесть то, что последний раз я ела вчера в обед, достаточно будет, наверное, и одного коктейля, особенно если их будет делать Игорь. И высказываю все наболевшее, затем гордо удаляюсь на квартиру, предварительно попросив у Вовки денег на билет.

Уже подходя к нужной двери, вспомнились слова моей любимейшей тети, «Ничего, ничего – обещала злобная старушка – деньги промотаешь, шишки набьешь, и как миленькая домой приползешь, к матери.» Так ведь и получилось, Москва оказалась мне не по зубам. Еще вспомнилась школа, где я честно отпахала 5 лет после университета, директор кричал, подписывая заявление:

« Ты же меня без ножа режешь, будешь, назад проситься, не приму, я тебе такую характеристику обещаю, ни в одну школу района не возьмут».

Когда дверь распахнулась, после 8 трелей, я опять была близка к тому, чтобы разрыдаться, но сияющая физиономия Кристины меня остановила. Не дождетесь, сегодня мой день. Как она посмотрела на мои джинсы!

- Марина, ты что, в луже валялась?
Я решила проигнорировать эту любезную реплику и с вызывающим видом, скинув куртку, шагнула в гостиную. Ого, сколько народа решило навестить «скромную вечеринку, только для близких» как ее назвала Кристина.

Володя, как всегда, немного смущенно подошел ко мне поздороваться, остальные просто проорали какое-то приветствие. До боли знакомые лица, преуспевающий менеджер крупной фирмы, я так и не разобралась какой, Лариса, с мужем Колей, его все называют Ник. Сейчас очень модно переделывать свои имена, подстраивая их к западным эквивалентам, меня, например, как я не сопротивлялась, называют Мари, и это еще ничего, сначала хотели называть Мэри, а этого я уж точно не выдержала бы.

Так, а вечеринка-то идет полным ходом, и уже давно, судя по тому, как Юрка смотрит на гитару. Скоро он возьмет ее в руки и польются песни, обычно он старается петь Битлов, обращаясь ко мне, показывая свое «безупречное» английское произношение. Раньше у меня не хватало смелости сказать ему, как далек он от оригинала. Но сегодня, сегодня я сама буду петь. Нет, играет он очень хорошо, вот я, наверное, в тысячный раз слышу эти знакомые аккорды, и у меня замирает сердце «Let it be, let it be ….» Свершилось! Я запела так, как будто всегда пела в их кругу. Но никто не воспринял это непринужденно и легко. У Юрки даже рука дрогнула, но он быстро справился с изумлением. У меня музыкальное образование и всю свою жизнь я пою во всевозможных хорах, причем обычно сольные партии. А если учесть то, что уже лет десять я работаю переводчиком, вернее будет сказать, подрабатываю, я перевожу и тексты, и инструкции, и устную речь, то смею надеяться мое исполнение песни сильно отличалось от привычного Юркиного подвывания.

Мы, не договариваясь, спели подряд песен шесть из репертуара ливерпульской четверки, и, затем перешли на русские романсы, к которым я испытываю глубокую и трепетную любовь. Когда у меня пересыхало, в горле Жанна услужливо подсовывала мне бокалы с коктейлем. Наше выступление закончилось также стихийно, как и началось, и к тому моменту я уже обожала всех присутствующих, а Юрку я просто боготворила. Мне было тепло, все кругом сверкало, все были такие милые и приветливые. Скандалить, разоблачать, угрожать, исправлять и плакать совершенно не хотелось.

- Мари, дорогая, почему ты скрывала от нас свои таланты?

Спросила Лариса, вымученно улыбаясь. Я хотела ей ответить, что ничего я от них не скрывала, что просто как-то не хотелось петь, но язык отказывался повиноваться. Надо было сохранить лицо, что называется «уйти красиво». Пробормотав нечто нечленораздельное, я рванула на кухню, к счастью никто не обратил на меня внимания. В кухне я тут же выскочила на балкон и, распахнув окно, высунула голову в сырую ноябрьскую ночь, прямо под холодные капли дождя. Тошнота медленно отступала, я стояла на балконе, раздумывая о том, что « прощальная гастроль» вышла не такой как хотелось бы, еще было обидно, что никто так и не вышел вслед за мной, просто поинтересоваться, не случилось ли чего. Мне вдруг стало очень холодно, и, жутко захотелось есть. И, в конце концов, так долго сдерживаемые слезы хлынули ниагарским водопадом. Я всхлипывала, пытаясь делать это беззвучно, жалела себя, от чего приступы рыданий повторялись снова и снова, как вдруг:

- Вы знаете, вы даже плачете как-то удивительно музыкально, - раздался приятный мужской голос, – и всхлипываете
через одинаковые промежутки времени. Сказать, что я удивилась, это, значит, не сказать ничего, я молча взяла носовой платок у незнакомца, пытаясь рассмотреть его.

- Как только вы допели последнюю песню, я сразу ушел сюда, мне хотелось побыть одному. Я не знал, что вам тоже захочется одиночества. Кстати, меня зовут Борис.

- С чего это вы решили, что это кстати. – сказала я, и крайне неприлично икнула. – Принесите поесть что-нибудь, пожалуйста, а то у меня голова кружится.

Когда он возвратился с полной тарелкой бутербродов, я узнала в нем молодого человека из маршрутного такси №24.
- Вы мне так понравились там, на остановке –сказал он, включая чайник. – Ну, пожалуйста, скажите, как вас зовут?
- Марина –ответила я, и опять разрыдалась. А больше Борис ничего и не спрашивал, и ничего не говорил.

Мы стояли на темном балконе, и он легко касался моих волос губами.

И только через две недели я узнала, что если бы его шофер не заболел в тот вечер, и он не пил бы «мерзкое саке» с японцами за ланчем, и если бы он не встретил случайно Кристину, которая пригласила его в гости, и если бы не вышло так, что этот вечер оказался совершенно свободным для него, то мы бы никогда не встретились. И в моей жизни не было бы Бориса, который превратил для меня Москву в самый любимый город.

zukko