Про Ю

[Элена]

Москва встретила Ю непрекращающимся шумом и суетой большого города. Где-то далеко позади остались папа, мама, тишина и спокойствие лесного городка, вечнозеленые сосны и высокое синее небо.…В Москве неба не было. Его заменяла плотная завеса выхлопных газов грязно-желтого цвета. Звезды давно задохнулись в этой завесе, и их сияние не могло пробиться сквозь нее. Поэтому, может быть, никто и не поднимал головы выше сверкающих рекламных вывесок – они заменяли людям мегаполиса сияние звезд.
Ю брела по замусоренным улицам и грустила. Ей трудно было осознать, что ее беспечное детство закончилось, и начался непрекращающийся конвейер жизненных проблем. Теперь не жизнь приспосабливалась к ней, а она к жизни. Но это было так мучительно. Ю не могла поделиться ни с кем своей радостью или болью. Вдруг оказалось, что верные и преданные друзья – это только сказка, возможная лишь в детстве. Но когда ты перешагиваешь через порог, где кончается детство и начинается взрослая жизнь, просыпаются твои отныне вечные спутники – корысть, зависть, интрига, подхалимство, злоба и ненависть. И дальше цель твоей жизни состоит в том, чтобы ежесекундно выдавливать из себя непрошеных гостей. Ю начала понимать, что ее мировоззрение не подходит к новой жизни, к выбранной ею дороге. Чтобы это осознать, Ю пришлось пройти огромный путь по самой себе за прошедшие два года. Она не хотела меняться, она отчаянно сопротивлялась, плакала по ночам, пыталась писать стихи, впадала в страшную депрессию, не выходя из дома неделями, но Жизнь оказалась крепче её. Она все-таки сломала Ю.
Может, чтобы немного сгладить впечатление от столкновения с другим миром, Жизнь подарила Ю на этом трудном этапе любимого человека. Человека, такого же прямого и несгибаемого, как сама Жизнь. Ю, как и многие молодые люди, считала, что она исключительная, что она избранна из всех для удивительной судьбы, поэтому она не обращала на Него никакого внимания, - ведь где-то под цветущей вишней ее ждал прекрасный принц, который жаждал малейшего знака ее внимания. Принц любил ее такой, какая она есть, и потому она не стремилась стать красивей или умней. Зачем, если он и так увезет ее в тридесятое королевство? Но жизнь шла, а цветущей вишни на горизонте все не было видно. Тогда Ю решила оглянуться. И вдруг увидела Его.
Он не блистал особыми талантами. Он не умел разбирать китайские иероглифы и не мечтал о призрачном мире - он просто жил. Жил здесь, на этой планете. Однажды Ю поняла: Он - со всей кажущейся простотой – намного умней ее, и Его жизненные навыки ей дороже придуманных ею ценностей. Он, подобно принцу, любил Ю такой, какая она есть, но в отличие от принца, Он уже был с ней, Он уже был рядом и навсегда. Однажды Ю поймала себя на совершенно необычной мысли: ей вдруг стали противны ее прежние знакомые – такие умные и такие самовлюбленные, она остро захотела уехать отсюда, из московского горнила высоких карьер и больших денег, далеко-далеко, где никто не считает цены в долларах и не сторонится в метро лиц кавказской национальности. Где небо синее-синее. Где мужчины дорожат семьей, а женщины просто любят своих мужей. Где люди знают, как блестит на солнце золотистый пескарь и как поют весной чистые прозрачные ручьи…
Это желание захватило ее с головой. Но опять вмешалась Жизнь. Она уже раскаивалась в своей щедрости и выставила перед Ю плотные щиты дочернего долга, чужих мнений, безденежья, неопределенности и сомнений. И оказалось, что одного желания мало для осуществления мечты. Или - желание должно быть таким огромным и сильным, чтобы просто сметать на своем пути эти дурацкие, но порой решающие преграды. Короче говоря, перед Ю встал выбор – бросить Его, стать одной из замороченных на деньгах карьеристов и забыть цвет неба или…
…Или собрать все силы и снова начать бороться с упрямой Жизнью. Отложить на «потом» сомнения и страхи, избавиться от дурных спутников и выполнить то, что предложила Жизнь на этом участке пути. А потом, когда Жизнь от удивления разведет руками и сдаст позиции, построить свою судьбу такой, какой она представлялась в далеких детских мечтах. И провести остаток жизни в светлом деревянном доме с белыми занавесками, стоящем на берегу лесного озера. И чтоб ночью над домом шумели старые кедры и шишки стучали по крыше. Чтобы на рассвете солнце заливало розовым деревья, а на крытую веранду выбегали ребятишки с нетерпением в заспанных глазёнках – что принесет им новый день? И по вечерам, когда дети и внуки соберутся у очага под рябинами, смотреть на них и счастливо улыбаться.

Если внутри тебя живет мечта, тебе неважно, сколько уйдет сил и времени, чтоб ее осуществить.
Ты живешь ради нее.
Ради нее ты СТРЕМИШЬСЯ ЖИТЬ.

[minimama]

Элена! Красиво, интересно написано. Но как-то незавершенно. Или продолжение рассказа следует?

[Элена]

на самом деле это одна из разновидностей философской притчи. Начало было написано ради последних строк, и неважно, что случилось дальше. Ситуация была остановлена на возможности выбора. Но материал действительно сырой. Подумаю над тем, как сделать более целостным. Спасибо за отзыв ))) Так намного легче следить за написанным.

[Элена]

ГЛАВА 1. ПЕРЕЕЗД.

Тяжело нагруженная машина остановилась около покосившегося забора. За ним из заросшего сада выглядывала остроконечная крыша маленького дома. Я не отрываясь смотрела на нее, пытаясь представить, как выглядит в целом наше новое жилище. Илья вышел из машины, закурил, ожидая, когда вылезу я.
- Пойдем? – Я тронула его за рукав.
- Волнуешься?
- Еще бы! Ведь это НАШ ЛИЧНЫЙ ДОМ! – Я не лгала, действительно, на душе копошились щекочущие мурашки, как в детстве перед экзаменом, и стало ужасно жарко. Пытаясь унять это детское чувство, я сбросила куртку и быстро направилась к входу. Распахнув калитку, я остановилась. Сжавшийся среди обступивших его разросшихся деревьев деревянный домик выглядел одиноким и заброшенным.
- Он ждал нас, - прошептала я. Илья, догнав меня, обнял за плечи и чмокнул в затылок.
- Ну вот, теперь ты настоящая хозяйка с домом и садом. Ты рада?
- Все так, как я и представляла. Поверить не могу, что мы будем жить здесь вдвоем…
Пока Илья разгружал машину, я прошла к дому по заросшей дорожке. Теплый воздух одуряюще пах свежескошенной травой, из-под ног в разные стороны разлетались кузнечики. С замирающим сердцем я поднялась на крыльцо и вошла в крытую веранду. На дощатом полу лежали пятна солнца, чувствовались знакомый с детства запах нагретого солнцем дерева и одновременно прохлада старого дома. Я побежала обратно к машине. Илья уже заканчивал работу, вытаскивая последние узлы и складывая их во дворе у калитки.
- Ты почему вернулась? Уже успела все посмотреть? – спросил он.
- Нет. Я не хочу осматривать наш дом одна. Пойдем! – Я схватила его за руку, чувствуя в душе нарастающий восторг и ожидание чего-то необыкновенного. Мы поднялись вместе на уже знакомую мне веранду и прошли внутрь дома. Он был небольшой, но ужасно уютный. Несмотря на некоторую затхлость, еще сохранялся жилой дух прошлых владельцев, все комнаты выглядели вполне обжитыми, словно их только что покинули.
- Хорошо, что прежние хозяева оставили нам кое-что, - сказал Илья, - на первое время хватит. – Он был прав, старая мебель смотрелась довольно сносно. Несколько шкафов, стол, плетеные кресла, здорово гармонирующие со всем обликом дома, и самый настоящий комод с множеством ящичков, будто сошедший со страниц книги о Пеппи Длинныйчулок. На первом этаже располагались кухня, зал, разделенный ширмой на две части и ванная комната, а на второй этаж вела скрипучая лестница с крашеными потрескавшимися ступеньками. Я вбежала наверх. Там была небольшая комнатка, больше смахивающая на чердак, заваленная мусором и затянутая по углам паутиной. Осторожно, стараясь не наступить на кучи обрывков и обломков непонятного происхождения, я прошла к окну и распахнула створки – в комнату сразу ворвался теплый ветерок, разгоняя запах старости. Я протянула руку и коснулась ветвей деревьев, заглядывающих в дом. Почему-то вспомнилось, как в детстве я забиралась под огромные кусты разросшейся смородины в саду и долго там лежала на шуршащей подстилке из прошлогодних листьев, смотрела на переплетенные ветки, губами срывала низко висящие переспелые ягоды. Иногда какой-нибудь маленький обитатель смородинового мирка с шорохом пробегал рядом со мной, наверное, с ужасом чувствуя человеческий запах…. Я вздохнула и ощутила в воздухе едва заметные ароматы приближающегося вечера. «Пора устраиваться на первый ночлег», - весело подумалось мне, и, мурлыкая что-то незамысловатое, я стала спускаться вниз.
Наскоро перекусив, мы улеглись на веранде, разостлав все нашедшиеся у нас одеяла. Еще не совсем стемнело, но прошедший день был таким суматошным, что, едва успокоившись, мы провалились в сон.
Меня разбудила утренняя свежесть. Сощурившись от бьющего в глаза солнца, я пробежала к умывальнику, чувствуя босыми ногами прохладную росу; внутри меня бурлила бешеная энергия, я с энтузиазмом оглядела двор и мысленно назначила первоочередные горящие дела. Вернувшись на веранду, я принялась тормошить Илью. Он сразу открыл глаза и, схватив меня в охапку, опрокинул на одеяла. Вдоволь набарахтавшись и нахохотавшись, мы наконец убрали символическую постель и устроились завтракать, вынеся на веранду те самые плетеные кресла, - со стороны мы походили на помещиков, имеющих маленькое и почти разорившееся поместье, но вполне довольных жизнью.
- Я думаю, тебе не надо искать работу, пока ты не привыкла к новому месту, - сказал Илья. Я задумчиво посмотрела на чаинки, кружившиеся в чашке, взглянула на мужа:
- Ты на самом деле так думаешь? А я не представляю, как смогу целыми днями находиться здесь одна.
- Привыкнешь, - засмеялся Илья, - а вечером будешь встречать меня у порога с борщом и тапочками. – Мы долго веселились, пытаясь осмыслить внутри себя произошедшую перемену: теперь мы были семьей, и у нас появился дом.
После нехитрого завтрака закипела работа. Надо было очистить заросший сад, убрать дом – веранду мы превратили в столовую, вещи пока снесли в комнаты. Единственное, что я любила и хотела делать всю свою жизнь – это обустраивать свое жилье, заниматься домашним хозяйством. На это у меня всегда хватало сил и времени, а сейчас помогало и то, что рядом со мной любимый человек – МОЙ МУЖ. Я постоянно оборачивалась и с удовольствием смотрела на его разгоряченное, блестящее от пота лицо, на сильное загорелое тело, и чувствовала, что просто ужасно люблю его. Он тоже поглядывал в мою сторону и, встречаясь с моим взглядом, улыбался в ответ. Когда настал вечер, мы развели костер из собранного мусора и, лежа на куче вырванной травы, разговаривали о будущем. Оно уже не было призрачным и непонятным, оно стояло близко-близко к нам, и все было так хорошо и понятно, что хотелось просто лежать вот так вдвоем, чувствуя друг друга, и смотреть на проявляющиеся звезды.

[Элена]

ГЛАВА 2. ЧТО Я НАШЛА.

Наутро был понедельник, и Илья ушел на службу. Одной в доме стало скучно, и, хотя дел было еще предостаточно, я отправилась осматривать городок. Своей тишиной и забытостью он напоминал место, где я выросла. Так же посреди улиц бродили куры, в воздухе летали пушинки одуванчиков, со всех сторон меня окружали звуки дачного поселка – где-то стучал молоток, слышались окрики соседей, блестели в лучах рассыпающиеся струйки поливалки. Ни светофоров, ни запруженных перекрестков, - в таких местах, как этот городок, время течет неторопливо, кажется, что ты живешь тут вечность и еще проживешь столько же. Размышляя над этим, я брела по дороге, загребая носками мелкую мягкую пыль. Мимо, звякая дребезжащими велосипедными звонками, пролетела стайка обгорелых на солнце мальчишек. На высоком штакетнике сидела ободранная цветная кошка и, слегка взмахивая хвостом, дразнила заходящуюся в лае собаку, пытающуюся допрыгнуть до обидчицы. Дорога раздвоилась. Немного подумав, я повернула направо. Пропетляв некоторое время между заборами, дорога круто взвилась вверх и, превратившись в крохотную тропинку, с размаху врезалась в заросли дикой малины. Опустив подобранные штанины, я стала аккуратно раздвигать колючие, с меня ростом ветки. Внезапно кусты оборвались, и я вышла на кромку обрыва - передо мной открылся весь городок. Цветные домишки рассыпались тут и там, пестрели огороды, а за всем этим начинались бесконечные холмы, кое-где поросшие редким лесом. Далеко за горизонт убегала серебристая лента шоссе, ведущего в Большой Город. Я жадно осматривала все вокруг, куда только доставали глаза, и искренне жалела людей из того Города за горизонтом. Вот где я не хотела бы сейчас оказаться! Было немного грустно, что Илья не видит этого всего, но я тут же дала себе обещание при первой возможности непременно привести его сюда.
Я провела на холме несколько часов, пока не спала полуденная жара. Со вздохом отметив, что, наверное, пора вернуться домой, я опять стала пробираться через заросли малины. Но когда я дошла до знакомого перекрестка, страсть к открытиям взяла верх надо мной, и ноги сами понесли на вторую, неизведанную еще дорогу. Она была более оживленной: кроме домов встречались магазинчики, мастерские, возле палисадников стояли пыльные машины, молодежь возилась с мотоциклами. По обе стороны убегали ответвления, теряясь в застройках – за день точно все тропинки мне не обойти.
Я зашла в прохладный магазин. Вдоль стен протянулись небольшие полки с продуктами, народу не было, только за чистеньким на удивление прилавком изнывала от тоски и духоты продавщица лет 20-25. Увидев меня, она будто бы удивилась и долго рассматривала. Решив не лишать ее такого удовольствия, я остановилась на месте, потом картинно развернулась, уперев руку в бедро. Девушка очнулась и смущенно засмеялась.
- Извини, просто я первый раз тебя вижу. Ты не местная? В гости к кому приехала?
- Нет, я здесь теперь жить буду.
- А, это вы купили старый двухэтажный дом на окраине?
- Мы. А ты что, все знаешь, что здесь происходит?
- Так городок маленький же! Тут практически все всё знают. Особенно люди с моей профессией. Я вот знаю, что у тебя мужа сюда перевели, тут полгородка военных. Скоро со всеми офицерскими женами перезнакомишься! – мы дружно рассмеялись. Я почувствовала симпатию к этой веселой девчонке, тем более, что она примерно моя ровесница, и не мешало бы мне с кем-нибудь подружиться на новом месте.
- Ты что покупать будешь или просто забежала?
- Вообще-то чисто из интереса. Но не мешает и продуктов прикупить.
- Меня Леся зовут. Ты никуда не торопишься, а? Давай поболтаем, а то такая тоска, - протянула моя новая знакомая. Я подумала – вроде бы никуда не спешу, до прихода Ильи времени предостаточно – и согласно кивнула головой. Мгновенно оживившись, Леся затрещала. Через час с небольшим я знала всё. Пройдясь по самым известным жителям и дав каждому свою характеристику, Леся выдала наиболее актуальные сплетни городка и слегка коснулась уже забытых. Говорила она все медленнее, видимо, выдохшись. Я почувствовала, что момент настал:
- Ну ладно, Леся, приятно было с тобой пообщаться. Давай я куплю, что хотела, да домой пойду, муж уже скоро вернется. – Леся согласно кивнула и протянула мне пакет с продуктами, наскоро выбив чеки: – Ты заходи еще, а?
- Обязательно, - честно пообещала я и, отодвинув в сторону легкую тюлевую занавеску в дверном проеме, вышла на улицу. Уже темнело, тонко звенели комары, вдали слышался женский крик, загонявший детей ужинать. Взглянув на часы, я торопливо зашагала по направлению к дому.

[minimama]

Элена! С удовольствие прочла начало твоей повести. Хороший литературный слог, умение передать настроение, образность рисованных картинок. Здорово!
Позволю два маленьких замечания.
1. Словосочетание "ужасно уютно", на мой взгляд, неудачно. Эх. все это наша разговорная русская речь....
2. Царапнула стилистической неправильностью фраза "крик, загонявший детей ужинать". Мне кажется грамотней было бы: "Крик женщины, загонявшей детей ужинать".
Буду ждать продолжения

[Элена]

ГЛАВА 3. МЫ НЕ ОДНИ.
-
Прошла неделя, мы окончательно обжились на новом месте. Я успела познакомиться с соседями, когда становилось скучно - бегала к Лесе в магазинчик, вечером экспериментировала с продуктами, пытаясь приготовить обожаемому мужу каждый день что-нибудь особенное. Он жутко уставал на работе и, по-моему, вообще не разбирал, что кладут ему на тарелку, сметая все подряд с одинаковой быстротой. Я не унывала и продолжала эксперименты.
Утром в воскресенье Илья отсыпался наверху, а я решила облагородить наши деревья. Весело напевая, я подстригала нижние ветки, как вдруг заметила свисающий прямо перед глазами хвост. Слегка ошарашенная, я подняла глаза и увидела знакомую зловредную кошку, которая дразнила пса, она растянулась на толстой ветке и делала вид, что спит, но я была уверена, что кошка наблюдала за мной наглыми прищуренными глазами. Не зная, что сказать, я произнесла первое, что пришло в голову:
- Привет, – кошка не шевельнулась.
- Извини, я, наверное, помешала тебе отдыхать, – кошка приоткрыла один глаз.
- Может, ты хочешь молока? – кошка открыла оба глаза, лениво выгнула цветную спину и спрыгнула на землю, мягко спружинив лапками. Потом царственно оглянулась, словно это она приглашает меня в дом на молоко. Я хмыкнула, поражаясь кошачьей наглости, но ничего не сказала и прошла на кухню. Там нашла небольшую миску, плеснула обещанного лакомства, потом села на пол и стала смотреть, как гостья аккуратно ест, не марая усы и едва касаясь розоватым язычком ровной белой поверхности. Позавтракав, кошка села копилкой, посмотрела на меня и сказала «Мяу». Затем прыгнула на стол, оттуда на буфет - и задремала. Понимая, что выгнать ее неудобно, да и не очень-то хочется, я легла на спину и стала раздумывать, на какое имя станет откликаться столь свободолюбивая особа. Ничего не придумав, я пошла обратно в сад. Солнце уже было высоко, и городок постепенно оживал, наполняясь привычными звуками.
- Бог в помощь, - прозвучало за моей спиной. Я обернулась: через забор приветливо смотрела соседка, я ее уже знала – три дня назад стала брать у нее молоко.
- Добрый день, Анна Михайловна, - откликнулась я, - Вы случайно не знаете, чья это кошка, цветная такая и ужасно наглая? Пришла сегодня утром ко мне завтракать.
- Да ничья. Знаю я ее. Пару лет назад приехали тут одни на лето, комнату снимали у меня. Осенью они уехали, а кошка их осталась. Мартой ее кличут. Вот и живет теперь на улице – станешь тут наглой. Это хорошо, что она к тебе прибилась, может, насовсем примешь. Она ведь с характером, не к любому идет.
Поболтав еще немного с соседкой, я вернулась к прерванной работе, тихо радуясь: у меня появилась вдруг уверенность, что кошка Марта навсегда останется у нас. Я относила остриженные ветки за дом и все думала, как Марта будет мурлыкать у меня на коленях, как я буду с ней разговаривать вечерами, как мы с ней будем вместе выходить на крыльцо, встречая Илью. Я несколько раз заходила в дом проверить, спит ли Марта на буфете и, посмотрев немного на ее разноцветную мордочку, тихонько возвращалась назад.
Марта осталась. Совсем скоро она привыкла к нам и спокойно запрыгивала к Илье на колени, когда он ужинал. Утром она обязательно провожала его до машины, и только удостоверившись, что он уехал, не спеша возвращалась к миске с молоком. Марта уже не была похожа на ту ободранную побродяжку, какой я ее встретила впервые – черно-бело-рыжая шерстка выровнялась, заблестела, и в раскосых глазах иногда мелькало что-то, напоминающее доверие. Наш дом постепенно превращался в настоящую семейную обитель, нас было уже трое, и кто знает, что ждало впереди….

[Злата]

Мне понравилось умение рассказать так тепло и глубоко о самых обычных вещах. У тебя хорошо получается!)))

[Элена]

ГЛАВА 4. НЕТ ХУДА БЕЗ ДОБРА

НАСТОЯЩУЮ НЕЖНОСТЬ НЕ СПУТАЕШЬ
НИ С ЧЕМ, И ОНА ТИХА…
А. АХМАТОВА

Я часто ходила на тот холм, который открыла на третий день пребывания в городке. Мне нравилось ощущение безграничной свободы, рождающееся в моей душе, когда я смотрела на простирающиеся передо мной горизонты. Я могла часами просиживать на траве, рассматривая открывающуюся мне жизнь городка, извилистые бесконечные улочки и разномастные крыши домиков. Иногда я читала, лежа на животе, иногда рисовала, но чаще всего просто думала и мечтала. Мне казалось, что с тех пор, как я сюда приехала, я вернула прежнюю себя, которую чуть не отнял Большой город. И я жила, наслаждаясь каждым часом, проведенным здесь, среди искренних открытых людей, среди такой незамысловатой, но притягательной для меня жизни.
Сегодня я опять пришла на холм. Наверное, я сильно задумалась, потому что не заметила, как погода стала меняться, и очнулась только тогда, когда вокруг внезапно потемнело. Я взглянула на небо и поразилась: такое чистое и светлое утром, оно стало угрожающе-черным, в тяжело нависшей над городком утробе что-то беспрерывно громыхало и урчало. Вскочив на ноги, я кинулась к тропинке, и в эту же минуту хлынул ливень. Дорога мгновенно размокла, и я постоянно поскальзывалась на размякшей глине и мокрой траве. Вода заливала мне глаза, было трудно бежать, казалось, что плотные струи вот-вот собьют меня с ног, и я захлебнусь в пузырящихся под ногами лужах. Наконец знакомый поворот - и я влетела в дом, насквозь промокшая. Меня била крупная дрожь, непослушными руками я стянула прилипшую одежду и завернулась в теплый халат. Закрыв все окна, я отправилась пить чай с медом, но к вечеру все же засаднило горло, а к полуночи ртутный столбик переполз отметку 38,5.
Болеть всегда неприятно. Конечно, спору нет – все тебя жалеют, покупают фрукты и соки, позволяют валяться в постели целыми днями и ничего не делать. Но радости от этого мало: тебя кидает то в жар, то в холод, пить сок можно только теплым, а фрукты кажутся все на один вкус, точнее сказать, они все безвкусные. Особенно тоскливо лежать в постели летом, да еще в пустом доме. Развлекала меня только Марта. Она садилась на мою подушку и начинала тихонько напевать, - это успокаивало и убаюкивало меня, но температура не спадала. Утром приходила Анна Михайловна, она приносила мне парного молочка, от всей души желая мне помочь. Но я ненавидела парное молоко с детства и, как только она отворачивалась, отливала молоко в припасенный стакан, о котором хорошо знала Марта. Поохав и проветрив дом, соседка уходила, и я оставалась одна. Устроившись удобно на подушке, насколько это позволяло мое состояние, я смотрела в потолок и представляла, где сейчас Илья, что он делает. Он не звонил мне, боясь нечаянно разбудить, а я не могла заснуть, не услышав его голоса – такого нежного и родного. С того дня, как я заболела, каждое утро, проснувшись, я находила рядом с собой несколько еще слегка влажных от росы, но уже раскрывших маленькие солнца ромашек. По ночам сквозь горячечный сон я чувствовала его рядом, он клал прохладную ладонь мне на лоб, что приносило мне большое облегчение, легонько сжимал мою руку или просто сидел и смотрел на меня. Я могла не беспокоиться ни о чем, я знала, что Марта всегда сыта, что регулярно забирается почта и поливаются цветы. Даже Анна Михайловна не могла нарадоваться на моего заботливого мужа.
- Ну надо же, досталось тебе, девонька, сокровище! И даже не пьет! – я согласно кивала в ответ, а когда Анна Михайловна уходила, ругала себя последними словами, потому что чувствовала, что ревную его даже к нашей добродушной пожилой соседке. Ревность была коварной штукой: она не отступала ни на мгновение, выжидала момент и жарко нашептывала на ухо то, что я боялась себе представить. Но возвращался домой уставший, голодный Илья и бежал узнать мое самочувствие – мое сердце тут же расцветало, и я боялась разреветься при нем, подмечая, как он измучен и встревожен.
Его заботы не прошли даром. Через несколько дней температура стала снижаться, я уже смогла подняться с постели. Но ужасная слабость позволяла едва лишь передвигать ноги. Глянув в зеркало, я не узнала себя: глаза ввалились и почернели, щеки впали, волосы свисали безжизненными клочьями – от неожиданности я охнула. Марта внимательно посмотрела на меня. Я присела перед ней на корточки:
- Как ты думаешь, Марта, я хорошо выгляжу?
- Мяааауф, - с отвращением процедила кошка.
- Я тоже так считаю, - вздохнула я. - Что же делать будем? – кошка презрительно посмотрела на меня и, повернувшись, пошла на улицу. Я глянула в окно: был конец июля, уже поспевали яблоки, и солнце жарило, как никогда.
- Ты совершенно права, Марта. Впрочем, как и всегда, - пробормотала я и поползла черепашкой на улицу. Солнце ласково гладило мое исхудавшее лицо, теплый ветер трепал ослабевшие волосы, и я поняла, что не хочу больше возвращаться в пропитанную микробами комнату. Подойдя к забору, я окликнула соседку:
- Анна Михайловна, Вы не могли бы мне помочь?…

Когда звезды уже усыпали все небо, и сверчки завели свою печальную песню, Илья открыл калитку. Посреди двора стояли наши любимые плетеные кресла, горел костер, и пахло горячим глинтвейном. А я смотрела на Илью, и звезды для меня гасли, потому что глаза любимого человека сияют ярче звезд.

[Sunfleur]

Картинка, наверное, слишком большая, но я под впечатлением от прочитанного. Большое спасибо,