|
Когда выпадет снег...
Оговорюсь сразу, эта история не моего сочинения. Это только очень подробный пересказ уже существующего произведения, на который меня подбила моя младшая дочь, и поскольку это история любви, я решил выложить её здесь на ваш суд. Возможно, кто-то уже знаком с этим произведением, легко узнает его по первым строчкам эпиграфа и сможет меня поправить или дополнить. Я буду этому только рад).
http://imagehost.spark-media.ru/iu/6...E3E3B00D75.jpg (название изменено) Эта история о снеге, вернее о людях, жизнь которых была связана со снегом. О людях, которые появились из снега и снова скрылись в нём… _______________________________________ 1. Встреча Хана потеряла отца, когда ей было восемь. Он ушёл из жизни совсем молодым, ему не было даже сорока лет. Единственное воспоминание, что осталось о нём на всю жизнь, - данное ей имя, которое означает «прекрасный цветок». Она и выросла такой, как прекрасный райский цветок – нежной, доброй и ласковой, наивно смотрящей на мир и не помышляющей, что он может обидеть её. Отец Ханы был корейцем, но жил в Японии. Её семья жила в некрупном горном городке, в небольшом, но уютном доме, где собиралось много корейцев, проживающих в Японии. Летом здесь повсюду простирались огромные зелёные холмистые луга, а зимой всё вокруг было усыпано снегом и напоминало бескрайнюю белую пустыню. Отец Ханы ушёл из жизни зимой. Именно здесь, на краю города, на одном из холмов его и похоронили. В тот день шёл снег… Хана всегда будет помнить, как любила проводить время с отцом, любила ходить за ним по его большим следам, оставленным на снегу, и чувствовать себя совершенно крошечной по сравнению с ним. Так она ощущала, что они с отцом единое целое. Она очень любила своего отца. Прошло десять лет. Мама Ханы долгое время растила дочь в одиночестве, тяжело переживая горькую утрату мужа. После смерти мужа она приютила у себя его родную сестру с дочерью, ровесницей Ханы, и чтобы как-то сводить концы с концами, превратила свой дом в небольшую гостиницу для любителей горного воздуха. Мать занималась управлением, а сестра мужа и девочки поддерживали в ней чистоту и порядок, сами готовили еду. Девочки учились в одном классе и в этом году заканчивали школу. Последнее время мать Ханы жила и работала в Корее, передав управление гостиницей и воспитание дочери сестре мужа. Находясь в Корее, мать Ханы снова встретила мужчину и вскоре вышла за него замуж. Он был вдовцом, его первая жена умерла 10 лет назад и у него остался сын Юн Со, который должен был стать Хане братом. Хана всю свою жизнь прожила в Японии и совсем не знала родного языка, но перед возвращением матери и отчима начала учить его, чтобы сделать им приятное. За несколько дней перед приездом матери и отчима Хана отыскала в библиотеке японско-корейский разговорник, чтобы выучить некоторые корейские слова и расхожие словосочетания и порадовать своих новых родственников. Первые слова, которые она старательно заучила, были «папа» и «брат» - её семья теперь стала большой, ведь кроме отца у неё появился ещё и брат. Хана с большой радостью ожидала встречи с ними. Ей очень понравилось, как звучит по-корейски слово брат, и она повторяла его несколько раз, при этом мечтательно улыбаясь – Юн Со-братик… В день приезда матери Хана всю дорогу в аэропорт повторяла и повторяла новые слова-обращения – па-па, бра-тик, не выпуская разговорник из рук. В тот день шёл сильный снег, и самолёты сбивались с расписания. Рейсы задерживались. Проводя время в томительном ожидании, Хана, стоя перед огромным окном в зале ожидания, рассматривала прибывающих пассажиров и вдруг заметила одинокую фигурку молодого человека, навьюченного сумками и неподвижно стоящего под снегом возле самого ограждения взлётной полосы. Хане так хотелось рассмотреть его повнимательней, но вдруг звонкий голос матери донёсся до её ушей: - Хана! Она обернулась на зов и, увидев мать с отчимом, бросилась им на встречу. Девушка крепко обняла мать, ведь она так долго её не видела, и приветливо обратилась к отчиму: - Как ты себя чувствуешь, папа? Отчим удивился её хорошему произношению и остался очень довольным первой встречей. Хана озиралась по сторонам, отыскивая глазами брата. - А-а-а, ищешь Юн Со? – догадался отчим. – Думаю, он устал от длительного перелёта, нужно найти его. Хана уже догадалась, что молодой человек у взлётной полосы и был её братом, и с радостью вызвалась помочь: - Хана, поищет! Я поищу! Она выбежала из здания аэропорта и побежала вдоль взлётной полосы. Парень так и стоял неподвижно на том же месте, весь запорошенный снегом. Его взгляд был устремлён вдаль, туда, где взлетают и приземляются самолёты, и казался отрешённым. И он даже не заметил приблизившейся к нему девушки. Подбежав к нему, Хана обошла его вокруг, встала за спиной и, улыбнувшись, обратилась: - Бра-тик! Юн Со, бра-тик! Парень медленно обернулся и посмотрел на неё исподлобья, не проявляя к ней взаимного дружелюбия. Хана растерялась, доброжелательная улыбка медленно сползла с её лица, но в ту же минуту девушка спохватилась, открыла разговорник, улыбнулась снова и прочитала по слогам: - Я о-чень ра-да те-бя ви-деть. Я – Хана. Парень всё так же безразлично взирал на девушку, не проронив ни слова. Он принял не так радостно, как его сводная сестра, ни новую семью, ни переезд в другую страну. Рано оставшись без матери, он смотрел на мир исподлобья, как озлобленный волчонок, и, казалось, уже заранее возненавидел мачеху с её дочерью. Хана снова пролистала разговорник и прочитала: - Бра-тик, я лю-блю те-бя. Она улыбалась, вглядываясь в его лицо, желая получить его ответ на её неумелое приветствие. Но с его стороны опять не было никакой реакции. Его безразличие огорчило её, и улыбка Ханы снова угасла. Она опустила голову и только сейчас увидела, что в одной руке он держал кеды, а сам стоял босиком в пушистом снегу. Она снова подняла голову и улыбнулась, совершенно не понимая, как реагировать на сложившуюся ситуацию. - Юн Со! – голос отчима вывел парня из оцепенения, он шевельнулся и пошёл к отцу, не обращая на девушку никакого внимания, словно её и не было рядом. Хана была обескуражена первой встречей с братом. Она замерла ошеломлённая и смотрела ему вслед, как он удалялся от неё, оставляя в снегу глубокие следы. А в её глазах всё стоял его несчастный, словно покинутый всеми облик. Она будет долго помнить этот пустой взгляд брата при их первой встречи. В его глазах было столько печали, но она его не осуждала… И вдруг Хана сорвалась с места и побежала за ним, неуклюже переваливаясь, пытаясь попасть своими ногами в его следы. Она вспомнила, как будучи маленькой девочкой, она любила так ходить за отцом… Папа! Он совсем как папа! Теперь, обретя старшего брата, она очень боялась, что однажды он так же исчезнет в снегу… В машине, по дороге домой Хана сидела рядом с отчимом и пыталась разговаривать с родителями через разговорник. - Па-па, спа-сибо! Ма-ма, из-ви-ни! Все трое смеялись и были счастливы встрече. Юн Со не принимал участия в их разговоре, он прислонился головой к окну и делал вид, что дремал. Хана никак не могла понять, почему брат так озлоблен и за всё время не проронил ни слова, и внимательно наблюдала за ним в зеркало заднего вида. В его сейчас спокойном лице, обрамлённым длинными волосами, было что-то очень мягкое и трогательное. Хана понимала, что сердце брата застыло после смерти матери и ей очень хотелось быть с ним ласковой и нежной, чтобы её тепло понемногу отогрело его. Внезапно глаза брата открылись, он заметил изучающий взгляд Ханы и пытливо уставился в её отражение. Она сначала смутилась, пытаясь отвести свой взгляд. Её глаза забегали по сторонам, она заметно занервничала, сама не понимая, почему этот юноша, несмотря на свою озлобленность всё больше казался ей притягательным… По дороге они заехали в фотостудию и сделали совместный семейный портрет. Первый и… последний… Тогда, позируя перед фотографом, она первая взяла брата за руку. Он пытался выдернуть свою руку и отодвинуться от Ханы, но она удержала его, при этом положив свою голову ему на плечо, глядя с улыбкой в камеру. Вот они и стали одной семьёй. У неё появился папа. Будучи девушкой доброй и открытой, Хана приняла новую семью с теплотой, желая матери счастья и радуясь, что у неё самой появился старший брат, однако "брат" этой радости не разделил… |
Когда выпадет снег...
2. Семья
Дома новоявленную семью встречали тётя Ханы и её дочь Мэй – двоюродная сестра Ханы. Тётя приготовила обильный ужин, и они все вшестером расположились по традиции на полу. - Тётя Ханы, простите меня, я занял место вашего брата, Вам, должно быть, это не очень приятно, - обратился к ней отчим Ханы. - Вовсе нет! Всё в порядке! – заулыбалась тётя и казалась очень приветливой. - А то у нас в семье только женщины. А теперь, когда в доме появились мужчины, атмосфера сразу изменилась! - Спасибо Вам большое, - поклонился ей отчим. - Не стоит! Это я должна Вас благодарить. Брат покинул нас. Честно говоря, мы не были очень близки. Мама Ханы приютила нас с дочерью. Она просто ангел! Прошу Вас, не выгоняйте нас. Я буду стараться изо всех сил. Она поклонилась ему, чуть ли не касаясь лбом пола. – Прошу Вас, я буду стараться! - Сестра, перестань! – остановила её мама Ханы. Тётя подняла голову и обратилась к своей дочери: - Мэй, поприветствуй тётю и её мужа. Девочка поклонилась родителям Ханы и сказала по-японски: - Рада нашей встрече. - Я слышал, что она отличница в школе? – спросил отчим по-корейски. - Она понимает по-корейски, но сказать не может, - ответила за неё мать. Хана и Юн Со сидели рядом. Парень сидел словно истукан, уставившись отсутствующим взглядом в пространство, не произнеся за всё время ни слова – немтырь немтырём. Хана же постоянно посматривала на брата, на его босые ноги и улыбалась ему. Мэй тоже с интересом рассматривала нового члена семьи. - Сколько лет Вашему сыну? – спросила тётя отца Юн Со. - Ему двадцать. - Он такой… красивый! – тётя заглянула в лицо Юн Со. - Как тебя зовут? Но парень никак не отреагировал на её вопрос, как будто был глух. - Сестра, это тебе ... – прервала диалог мама Ханы и протянула ей какие-то бумаги. - Что это? – тётя Ханы с удивлением взяла бумаги. - Это же долговая расписка? И что ты хочешь сказать этим?.. Мама Ханы кивнула в сторону мужа. - Благодаря ему, я расплатилась со всеми долгами. Я слышала, что в Хаконе можно арендовать на время горячие источники. Мы хотим съездить туда. Нас не будет примерно 3-4 месяца. Присмотришь за домом и детьми? - Я? – удивилась тётя. - Мама Ханы! Вы, Вы… переоцениваете меня! Не знаю, справлюсь ли я со всем… - Прошу, не отказывайся, - просила её мама Ханы. - Тогда я сделаю всё, что в моих силах! – согласилась тётя. Всё это время, не участвуя в разговоре взрослых, Хана смотрела на брата, и он вдруг пошевелил пальцами ног и повернулся к ней с безразличным выражением на лице. Она улыбнулась ему, но Юн Со также безразлично отвернулся. … Вечером, когда Мэй готовила уроки, её мать раскладывала на полу карты. - Мама! Хватит играть! – прикрикнула на неё дочь на японском. - Мы и так много потеряли, а ты всё никак не перестанешь? Из-за этого ты даже развелась с отцом… - Ты хоть понимаешь, что чувствует твоя мать? – ответила ей мать на корейском, не отвлекаясь от игры. - Жить в чужом доме… Представляешь, каково мне в такой ситуации? Мэй не нравилось, когда мать говорила на корейском. Она выскочила из-за стола и бросилась к матери, села на пол рядом с ней. - Мама! - Если ты знаешь корейский, то почему не говоришь на нём? – спросила её мать на корейском. - Думаешь, что станешь похожа на японку? - Я не хочу жить в бедности, - ответила Мэй, глядя в лицо своей матери. - Однажды я стану богатой и знаменитой. Она сердито дёрнула за половик, сбросила с него карты и вернулась за стол. Мать подползла к дочке: - Да, да... Знаю, знаю. Ты моя единственная доченька, моя надежда… В это время в комнату вошла Хана с коробкой, подушкой и плюшевым мишкой в руках. С приездом родителей она вынуждена была перебраться в комнату тёти и Мэй. Она подбежала к тёте, села рядышком и извиняющимся голосом сказала: - Тётя, тесновато здесь, правда? И мне придётся жить в этой комнате с вами. Извините… - Ещё бы ты не извинилась, - тётя недовольно ответила ей на корейском и отвернулась. - Жить втроём в такой комнатушке – сущий ад! Тётя всегда будет рядом… Хана принялась раскладывать вещи, поставила на тумбочку семейную фотографию в рамке. - Она уже довольно немолодая, а нашла себе нового мужчину, - сказал тётя по-корейски, глядя на фото. - Как будто намекает, что нам пора проваливать из этого дома… Хана не поняла ни слова и наивно улыбалась. - Извини, что ты сказала? – обратилась она к женщине. Та повернулась к ней, ласково погладила Хану по голове и ответила по-корейски: - Хорошо, что ты ничего не понимаешь по-корейски, - и перешла на японский, потрепав девочку по щеке: - Я сказала, что Хана такая же красивая, как и её погибший отец. Довольная Хана поблагодарила тётю. - Спасибо! Мэй, слышавшая весь разговор, ехидно улыбалась. - Мой братец был таким жалким … - продолжила тётя на корейском, и рассмеялась, глядя на Хану. Разобрав свои вещи, Хана открыла блокнот и принялась рассматривать фотографию, на которой она была снята вместе с Рю, её первой любовью. Она нежно гладила пальчиками изображение и мечтательно улыбалась. Потом достала разговорник и стала читать. Внезапно из коридора раздался стук дверей. Хана вышла из комнаты и увидела Юн Со. Он двигался по коридору и открывал все попадающиеся на его пути двери, словно что-то искал. Она не понимала, что происходит, и побежала за ним, прикрывая распахнутые двери, и извинялась перед проснувшимися постояльцами: - Простите... Простите, пожалуйста ... Выбежав впопыхах из комнаты на шум, Хана, конечно же не прихватила с собой разговорник и теперь пыталась остановить его жестами. Она махала перед его лицом руками, повторяя: - Не делай этого! Нельзя! Так нельзя! Но Юн Со, отталкивая Хану, распахивал двери одну за другой, заглядывая в комнаты. Где-то заплакал ребёнок. Хана так боялась, что он перебудит всех постояльцев, что пыталась собой прикрыть дверь, выставив вперёд руки: - Не делай этого! Так нельзя! Нельзя! Перед последней дверью Юн Со остановился и стал изучающее вглядываться в её лицо, чем напугал девушку. Ей казалось, что он был так зол, что смог бы ударить её. Она съёжилась на секунду, но не отступила, заслоняя собой дверь последней комнаты. Но Юн Со не оттолкнул её. С каким-то мученическим выражением лица он развернулся и неистово бросился к выходу. Как был босиком, в спортивных штанах и футболке он выскочил на улицу, на мороз. Он так спешил, что поскользнулся на утоптанном снегу и со всего маху упал на спину. Хана, не понимая, что происходит с братом, бросилась ему на помощь. Но Юн Со уже успел подняться и побежал к ближайшему дереву. Остановился, выдохнул с облегчением и замер. Хана подбежала к нему, чуть не врезалась в его спину и заглянула через плечо - что он делает? Округлив глаза, она с ужасом увидела, как он мочится здесь, прямо у входа! Она отвернулась, замерев от неожиданности и, улыбнувшись, медленно пошла к дому. Бедный братик! Оказывается он просто искал туалет, а спросить постеснялся. Она снова и снова жалела своего брата. Утром Хана на бумаге написала по-корейски слово «туалет» и прикрепила к двери уборной. Но брат не оценил её помощи. Рассерженный её учтивостью, он так сильно раскрыл дверь, что та ударила Хану по лбу, сорвал бумагу и смял её. Хана была огорчена и растеряна… |
Когда выпадет снег...
3. Школа
Пока семья была ещё вместе, девочки помогали родителям и тёте управляться с делами - рано утром они все вместе участливо встречали новых постояльцев, потом шли в школу, а вечерами помогали убирать комнаты и менять постельное бельё, по выходным чистили небольшой открытый бассейн. Возле дома бил настоящий горячий источник. Кто-то когда-то заботливо выложил его камнями, превратив в природную горячую ванну на открытом воздухе. Наличие такого источника было визитной карточкой гостиницы, и девочки с родителями старательно ухаживали за ним, очищая его камни и воду. Юн Со тоже поручали кое-какие дела, но чаще всего Хана замечала его сидящим без дела в обнимку со шваброй. Она улыбалась ему, но брат, поймав её взгляд, демонстративно бросал швабру и убирался с её глаз. Что опять огорчало девушку. Через несколько дней рано утром родителей Ханы и Юн Со провожали в дорогу. Тётя суетилась возле невестки: - Будьте осторожны на дороге! Хана горячо прощалась с матерью: - Мама! Береги себя! Юн Со безучастно стоял рядом с отцом. - Надеюсь, у вас всё будет хорошо, - отец похлопал его по плечу, но сын словно не обратил на него внимания, никак не отреагировал на момент отъезда и так и не попрощался с родителями. Но Хане показалось, нет, она была точно уверена, что взгляд брата переменился! Он не был безразличным или злым, не был пустым – в его глазах читалась печаль. Потом дети, все втроём отправились в школу. Чтобы Юн Со не болтался без дела, родители определили его в ту же школу и класс, где учились Хана и Мэй. Школа находилась на окраине города, и дети добирались до неё на велосипедах. Так случилось, что третьего велосипеда в семье не было, поэтому Юн Со пришлось выйти из дома раньше и идти пешком. Но Хана, догнав его по дороге, проехала немного вперёд и притормозила впереди него. Она достала из школьной сумки разговорник, пролистала и, когда брат поравнялся с ней, она остановила его жестом: - Стой! Стой… Юн Со остановился. Хана прочитала: - Са-дись… садись. Она показала пальцем на него, потом на багажник и повторила: - Садись. Брат безразлично оглядел велосипед и, когда Хана сунула ему под нос разговорник, повторяя «садись», «садись», он демонстративно отвернулся и пошёл дальше. Как бы сестра всю дорогу ни предлагала ему сесть на велосипед, Юн Со никак не реагировал на её предложение. Он шёл себе, как будто никуда и не спешил. Конечно, Хана не оставила его – она медленно ехала рядом. И поскольку ей пришлось плестись с его скоростью, то понимала, что в школу они могут опоздать, поэтому постоянно подгоняла его: - Быстрее! Быстрее! Поторопись! Возле одного дома он увидел куриные яйца, которые варились в источнике, схватил одно и разбил, но оно оказалось наполовину сваренным, и он его выбросил. Хана была возмущена поведением брата. - Нельзя! Этого делать нельзя! – сердито сказала она и бросила монету в плетёную корзиночку. Но Юн Со опять никак на неё не отреагировал. Он потянулся за следующим яйцом. На счастье оно оказалось ещё сырым, и он медленно его выпил. - Быстрее! Быстрее! – подгоняла его Хана, заметно уже нервничая. Наконец-то уже ближе к школе, Хана немного оторвалась от брата, и он прибавил шагу. Но вдруг, на одной из аллей он потерял её из виду. Юн Со растерялся, не понимая, куда ему идти дальше – по всем аллеям, в разные стороны катили ученики. Юн Со пошёл наугад. А Хана… она с улыбкой наблюдала за ним из-за высоких сосен, и когда брат свернул не на ту аллею, догнала его и показала пальцем в обратном направлении. Но он снова не отреагировал на знаки сестры, и остался упрямо стоять на дороге. Потом бросился бегом следом за ней. Так они и добрались до школы… Перед началом урока в классе было шумно, пока в него не влетела горластая староста с криком: - Тихо! Учитель уже пришёл! Учитель привёл в класс Юн Со и, поставив перед доской, обратился к нему на японском: - Юн Со, пожалуйста, представься классу по-японски. Юн Со стоял как истукан, не проронив ни звука. Учитель ждал. Хана внимательно наблюдала за братом. В классе стали шушукаться. Постояв пару минут, так ничего не сказав, Юн Со отправился за свободную последнюю парту у окна. Под шумок учеников, вызванный неадекватным поведением новичка, учитель, окликая Юн Со по имени, пытался остановить его, но безуспешно – парень не реагировал. Хана переглянулась с Мэй. Надо было как-то исправлять ситуацию. Тогда Хана встала с места и сказала: - Он не знает японский. Можно я представлю его классу? Учитель закивал с улыбкой. Хана продолжила: - Меня зовут Юн Со. Мне 20 лет. Я окончил среднюю школу в Корее и приехал сюда для того, чтобы изучать японский язык. - Откуда ты всё про него знаешь? – удивилась Мика, близкая подруга Ханы. - Он мой брат, - ответила довольная Хана на весь класс. - Брат?!.. – все ребята с удивлением повернулись к Юн Со. - Не знала, что у тебя есть брат ... – выкрикнул кто-то. - Мама вышла замуж во второй раз.... Юн Со с безразличным видом уставился в окно и увидел, как в это время пошёл снег, очень лёгкий и медленный… Снежинки кружили за окном, а в классе шёл урок математики. Мэй у доски решала задачу, Мика складывала малюсенького журавлика-оригами. - Ещё двадцать штук и у меня будет ровно тысяча! – сказала она Хане радостным шёпотом, отправляя крошечную птичку в большую пузатую банку с синей ленточкой на горлышке. - Рю-семпай* обязательно оценит мои старания! Она заметила, что Хана часто смотрит на брата, и снова прошептала: - Мне кажется, что твой брат немного "того". Он похож на ненормального… В этот момент Юн Со молча поднялся из-за парты и отправился на выход. - Юн Со. Юн Со. Юн Со! – закричал учитель, пытаясь остановить странного ученика, и бросился за ним следом, крича что-то по-японски. - Учитель! – выкрикнула Хана, выбежав из класса следом за учителем. – Вот, возьмите! – она протянула учителю разговорник, чтобы он мог как –то объясниться с Юн Со. Учитель взял брошюру и с криком «Юн Со!» выскочил на улицу. За Ханой из класса выбежала группа учениц, и они столпились возле неё в коридоре. - Пойдёмте, посмотрим через окно! – радостно предложила Мика. В классе, ученики, облепившие окна, увидели, как Юн Со выбежал босиком на школьный двор, задрал голову к небу и стал кружиться под снегом, потом остановился, упал навзничь и замер… Подбежавший к нему учитель стал орать, что есть мочи, по-японски. Но Юн Со не реагировал на него. Потом он стал что-то читать из разговорника, по всей видимости, пытаясь загнать невоспитанного переростка обратно в класс. - Учитель! Учитель! Учитель! – скандировали ребята за окнами. - Немедленно вернись в класс! Не выводи меня из себя! – выхватывал фразы из брошюры учитель и грозно махал руками. Но, конечно, Юн Со лежал словно мёртвый – ему было всё равно, что сейчас происходило вокруг него. - Я зол! – орал учитель и сделал попытку поднять или хотя бы сдвинуть парня с места, чтобы он хоть как-то отреагировал на него. Он сначала перевернул его на бок, потом на живот, потом снова на спину, но все его попытки были тщетны - Юн Со даже не шелохнулся. Учитель продолжал переворачивать его со спины на живот и в результате только больше извалял его в снегу, а Юн Со выглядел неживым, как кукла... Хана из класса беспомощно наблюдала за происходящим. Наконец урок закончился, и ученики выбежали на улицу. Хана отыскала в раздевалке кеды брата и вместе со всеми вышла во двор. Трое парней, прихватив с собой лопаты для уборки снега, прямиком бросились к Юн Со. Они окружили его и с криками стали прыгать вокруг. - Смотри! Он ещё и босиком! Со стороны выглядит, как будто он медитирует! – кричал один. - Умер что ли? – кричал другой. Девчонки с любопытством наблюдали со стороны за происходящим. Потом разошлись по домам. Развеселившись возле неподвижного Юн Со, парни стали забрасывать его снегом – они засыпали его лицо, но даже тогда он не шелохнулся, безвольно позволив одноклассникам жестоко поиздеваться над собой. - Тащи его! – выкрикнул один и, схватив Юн Со за ноги, поволок по снегу. Двое других схватили его за руки, и втроём стали крутиться с ним, весело гогоча. Хана, поражённая происходящим, поспешила брату на помощь. - Хватит! Перестаньте! – растолкала она ребят. – Перестаньте! - Нашла из-за чего переживать, - пробурчал один из парней, но Юн Со они оставили. Забрали лопаты и отправились расчищать снег. ______________________________ *семпай – (с японского, буквально «товарищ, стоящий впереди») — японский термин, обычно обозначающий того человека, у которого больше опыта в той или иной области. |
Когда выпадет снег...
Хана, поражённая происходящим, поспешила брату на помощь.
- Хватит! Перестаньте! – растолкала она ребят. – Перестаньте! - Нашла из-за чего переживать, - пробурчал один из парней, но Юн Со они оставили. Забрали лопаты и отправились расчищать снег. Хана присела возле босых ног брата – они были ледяные и все в снегу. Она по-матерински заботливо стряхнула с них снег, согревая пальцы в своих руках, носовым платком вытерла влагу и надела кеды. Юн Со никак не отреагировал на заботу сестры, продолжая неподвижно лежать. Хана видела, что и на лице у него ещё оставался снег. Внезапно, Юн Со приподнялся, чем напугал сестру, и внимательно уставился на неё. Но Хана заметила в его глазах тепло и улыбнулась. - Бра-тик, те-бе нра-вится снег? – спросила она медленно по слогам. – Хана лю-бит снег. Юн Со безмолвно смотрел на сестру. Подтаявший снег стекал по его щекам. Хана также заботливо попыталась вытереть его лицо, добродушно улыбаясь, но вдруг брат резко оттолкнул её руку, поднялся и пошёл прочь. Опять девушка была огорчена. Но, так или иначе, домой они возвращались вместе, на одном велосипеде. И хотя брат так и оставался молчаливым, Хана всё равно не обижалась на него, разговаривала с ним. - Дру-зья. Из-ви-ни, - пыталась она попросить прощения за одноклассников, но брат снова ничего не ответил, к тому же ещё слетел с багажника. Хана бросила велосипед и подбежала к брату, помогая подняться и отряхнуться. Не обращая на неё никакого внимания, он подошёл к велосипеду, и пока Хана собирала разлетевшиеся из сумки учебники, оседлал его и покатил, оставив сестру. - Братик! Братик! – бежала за ним Хана, но Юн Со лишь прибавил скорость. Потом остановился, бросил велосипед и пошёл дальше один. Хана изумлённая, огорчённая и озадаченная смотрела ему вслед. Выросшая в любви и заботе, она очень расстраивалась такому отношению к ней. Не понимая, почему люди могут быть злыми и грубыми, Хана всё же не осуждала Юн Со, стараясь подарить названному брату ту любовь, которую он не дополучил от своей мамы… |
Когда выпадет снег...
4. Кража
Тётя Ханы была заядлым карточным игроком. И, несмотря на то, что родители Ханы погасили все её долги в надежде, что она завяжет, играть она не прекратила. И однажды вечером у неё случился телефонный разговор. …. - Долги? Опять карточные долги? И это уже не в первый раз! Сколько ещё денег мы должны отдать? - … - Сколько? - … - Ты сказал Мэй? Школа? Что моя девочка сделала не так? - … - Я сама разберусь! Я же сказала, что верну деньги! Подожди до следующего месяца! - … - Чёрт! Она закончила разговор, залезла в ящики и стала рыться в документах. - Как они смеют угрожать моей дорогой Мэй! В этот раз я во всём разберусь! Вот проклятая жизнь! – разговаривала она вслух сама с собой, выдвигая ящики один за другим. Наконец, она нашла какие-то бумаги, завёрнутые в платок, и обрадованная прижала их к себе, причитая: - Это последний раз! Клянусь, что больше никогда не буду играть на деньги! Я продам их и отправлю дочку учиться в Университет... В это время в комнату вошла Хана, жуя большое яблоко. Она услышала окончание тёткиного монолога и спросила: - Тётя, что ты там делаешь? Тётя спрятала бумаги за спиной, но Хана заметила открытый ящик и, заподозрив неладное, попыталась заглянуть тёте за спину. Но та уже успела спрятать бумаги под халат. Хана сделала ещё одну попытку посмотреть, что она прячет, но тётка сердито оттолкнула её. - Прежде чем твоя мать присвоит наследство моего брата, я сама им распоряжусь. Хана смотрела на родственницу, ничего не понимая. - Что ты смотришь? Хана снова попыталась подобраться к спрятанным бумагам, но тётка зло оттолкнула её руку, яблоко вылетело и громко ударилось об пол. - Разве твоя мать просила тебя шпионить за мной? Что это ты тут расхозяйничалась?! Хана недоумённо пялилась на разозлившуюся родственницу. - Открой свои глаза! Твой новый отец соблазнил твою мать, чтобы заполучить наследство моего покойного брата! Они сговорились и хотят лишить нас этого дома! Ты этого не знала? - Ты не права, - заступилась Хана за родителей. - Папа хороший человек. Тётя вплотную приблизилась к Хане и, со злобой глядя ей в глаза, спросила: – Говоришь папа? Что ты сказала? А ну-ка, повтори. Да как ты можешь называть его папой?! Кто твой папа? Разве не мой брат твой отец? Хана съёжилась под взглядом тёти, но, собралась с духом и тихо доверчиво попросила: - Тётя, пожалуйста, благословите новый брак моей мамы… Не обращая на её просьбу никакого внимания, тётка спросила медленно по слогам: - Скажи мне ещё раз – кто-твой-па-па? - Новый папа, - смело ответила девушка, не пряча глаз. Тётка со всего размаху ударила племянницу по щеке. - Скажи ещё раз - кто твой папа? – повторила тётка. Хана подняла голову и, смело глядя на неё, ответила твёрдо и честно: - Мой новый папа. За что получила ещё четыре пощёчины. - Новый папа? Мерзкая девчонка! – закричала тётка. - Да как ты можешь произносить такое в доме моего брата! Она схватила семейную фотографию Ханы и со всей силой бросила её на пол. Стекло разбилось, и фотография вылетела из рамки. Не сдержавшись, Хана заплакала и присела, чтобы забрать фотографию. Тётка тут же подлетела к ней и стала мутузить племянницу из стороны в сторону. - Чего разревелась? Она ещё и плачет! Моя Мэй жила в таких условиях много лет. Теперь твоя очередь страдать! Она схватила девушку за шиворот и потащила к двери. - Вставай! А ну вставай! Хватит плакать! Она ещё и недовольна! Она выволокла Хану в коридор. Но и там продолжала мутузить её, бить по голове, прикрикивая: - От тебя столько шума в доме! Документы выпали из-под халата, но ей уже было не до них. Она сама так шумела, что не услышала, как из своей комнаты вышел Юн Со с бутылкой воды и встал сзади них. Вдруг он подскочил и перепрыгнул их, чем сильно напугал тётку. - Это ещё что такое? – заорала она ему вслед. Но парень как всегда не отреагировал и спокойно пошёл вперёд по коридору. Потом развернулся, невозмутимо глядя на них и попивая из бутылки. Такое его поведение явно разозлило тётку ещё больше. - Ты, правда, немой? Или нарочно не разговариваешь? – кричала она на Юн Со, что есть мочи. А Юн Со… сделав ещё глоток, бросил бутылку прямо в кричащую женщину и пошёл себе дальше. Побоявшись, что бутылка ударит её, она отпустила-таки Хану и, пытаясь отбить летящую в неё бутылку, не удержалась и повалилась на спину. Бутылка шлёпнулась рядом и оставшаяся в ней вода пролилась на пол, что окончательно вывело тётку из себя. - Ах-ты, гад, смотришь на меня свысока?! – визжала тётка вслед удаляющемуся Юн Со. Потом она встала, швырнула Хане корзинку с тряпкой и скомандовала: - Чтобы через минуту всё было чисто! Поняла? Она выдернула из рук племянницы рамку и бросила её об пол, подобрала бумаги и, ударив девушку ещё раз, процедила сквозь зубы: – Дрянь! Юн Со остановился, прислонился к стене и стал наблюдать, как бедная сестра сидела, сжавшись в комок, и заливалась слезами. Потом она медленно поднялась, и едва сдерживая рыдания, поймала взгляд брата. Несколько секунд они смотрели друг на друга, но Юн Со так и не подошёл к ней… А в это время в комнате Мэй с матерью сидели на постели, рассматривали украденные документы и оживлённо разговаривали. - То есть я могу поступить в Токийский Университет даже без школьного аттестата? – радостно спросила Мэй. - Конечно! Как только провернём дело, мы будем богаты! – ответила ей мать. - Похоже, трудные времена для нас закончились! Ты должна добиться успеха! – она потрепала счастливую дочь по щеке. - Ты моя надежда! Моё золотце! - Наконец-то мы проучим их! Глаз за глаз, да? – заговорщицким тоном она сказала дочери и обняла её. - Моя доченька, доченька… В это время Хана с виноватым видом вошла в комнату. - Почему ты живёшь с нами, если есть свободная комната? – спросила её тётка, пряча бумаги в платок. Она встала и направилась к двери. - Тогда я там ложусь спать, - пробурчала она, оттолкнув племянницу, и вышла. - Там холодно, давайте я там лягу, - предложила Хана, но та захлопнула дверь прямо перед её носом. - Почему ты всегда мешаешь мне учиться?! – возмутилась подошедшая к ней Мэй и вытолкнула сестру в коридор. - Как же тут холодно! Что за жизнь! Даже поспать нормально негде! – ворчала тётка, удаляясь по коридору. Дом действительно был холодным. Он считался летним и не был рассчитан на холодные зимы. Обогревались только комнаты для постояльцев. Хана присела на корточки возле одной из комнат, съёжилась в комочек, согревая дыханием озябшие руки, и снова заплакала. Потом подняла голову и заметила свет через приоткрытую дверь кладовой комнаты… |
Когда выпадет снег...
5. В кладовке
Хана тихо подошла к приоткрытой двери и осторожно заглянула внутрь. Комната была небольшой, с рядами полок от пола до потолка, вся заставленная всевозможными коробками, ящиками, тюками с вещами и служила кладовкой. Здесь и обитал её брат, но сейчас в ней никого не было. Девушка аккуратно пробралась по узкому проходу к свободной широкой полке, единственному сидяче-лежачему месту, и села возле неё. Здесь было немного теплее, чем в коридоре. Она потихоньку пришла в себя и стала осматриваться по сторонам. На полке увидела открытый альбом с замечательными рисунками и простые карандаши. На открытой странице был изображён портрет улыбающейся милой женщины с нательным крестиком на шее. Как будто только недавно Юн Со нарисовал его. Хана придвинулась поближе, чтобы получше рассмотреть рисунок, и стала листать страницы альбома – везде была нарисована одна и та же женщина. Девушка обратила внимание, с какой любовью были сделаны рисунки, улыбнулась и очень нежно, едва касаясь бумаги, провела пальцами по контуру лица женщины, спустилась вниз и коснулась крестика... Она так увлеклась рассматриванием портретов, что не услышала, как Юн Со тихо вошёл в кладовую и встал позади неё. Вдруг Хана обернулась и, увидев брата, испуганно отодвинулась к стенке. Юн Со прошёл, сел на полку прямо напротив сестры и, не проронив ни звука, сердито уставился на неё. Хана с осторожностью взяла альбом и робко спросила брата: - Мама? Конечно, брат ничего не ответил, и по его взгляду она поняла, что он не очень доволен тем, что она находилась здесь. Он захлопнул альбом, отобрал его у сестры и положил рядом с собой. Потом резко придвинулся к Хане, приблизился лицом к её лицу почти вплотную, всматриваясь в её испуганные глаза. Хана действительно была сильно напугана тем, что она без разрешения вторглась в его личное пространство и не понимала, чего можно ожидать от этого совсем ещё незнакомого ей парня. Она, съёжившись под взглядом брата, попробовала жестами объясниться с ним как с немым – она показала на своё лицо и на альбом, пытаясь попросить нарисовать её. Юн Со раскрыл альбом, взял карандаш и приготовился рисовать. Но Хана была сегодня так обижена, а рассматривание рисунков заставили её вспомнить о своей маме, что она поняла, как соскучилась по ней. Слёзы набежали на глаза, она опустила голову и стала тихонько шептать: - Мама… мама… Быстрые слезинки побежали по её щекам. Юн Со незаметно наблюдал за ней поверх альбома. Потом он резко поднял её подбородок и грубо вытер кулаком со щёк слёзы. Хана испуганно смотрела на брата и попыталась улыбнуться, но у неё это плохо получилось, и она опять опустила голову. Брат снова поднял её голову, и стал внимательно разглядывать её лицо. Хана заметила его потеплевший взгляд и поняла, что он больше не сердился на неё. Но рисовать у Юн Со не получалось. Он отложил альбом и улёгся прямо здесь на полке, среди кучи вещей и сумок. … Стояла тихая морозная ночь, шёл медленный лёгкий снежок. Вдруг Хану разбудила негромкая мелодия, которая наполняла комнатушку спокойствием. Кто-то насвистывал очень красивый и нежный мотив, похожий на колыбельный. Она подняла голову и поняла, что заснула в кладовке, уронив голову на полку, где лежал Юн Со. На плечи ей была заботливо наброшена его форменная школьная куртка. Брата в комнатке не было, свист доносился из коридора. - Юн Со! – окликнула она брата и попыталась выбежать из кладовки, но дверь не открывалась, она была словно застопорена. Она толкнула дверь ещё раз, но та не поддалась, что-то держало её снаружи. Хане удалось заглянуть в образовавшуюся щель и она увидела босую ногу брата, придерживающую её. Это он лежал в коридоре и насвистывал. Когда она заснула, он вышел в коридор и оставался у двери, как верный страж, чтобы никто не потревожил его сестру. Хана вернулась в комнату и только сейчас заметила альбом, лежащий на полу у полки. Она подняла его и на открытой странице увидела свой портрет - Юн Со очень старательно изобразил её спящей с накинутой на плечи своей курткой. Девушке рисунок очень понравился, она залюбовалась им и тепло заулыбалась, потом перевернув лист, снова увидела портрет той женщины, молодой и красивой. Этот рисунок понравился девушке больше всего – на нём женщина казалась особенно живой и её глаза излучали добро и теплоту. Хана не удержалась и коснулась его пальцами, погладила крестик, прорисованный с детальной точностью. Вдруг в коридоре хлопнула дверь и послышались шаркающие шаги. Потом раздался грохот, будто что-то свалилось, женский вскрик и звон посуды. Это оказалась тётка – она вышла из комнаты, чтобы отнести посуду на кухню, да в темноте споткнулась о Юн Со. С испугу разозлилась, сорвала с него покрывало, которым он укрылся с головой от холода, и наорала: - Что ты тут делаешь?! Вот дьявольское отродье!.. |
Когда выпадет снег...
6. Разборки
На следующее утро, до школы Хана вместе с Мэй должны были помочь тёте управиться с постельным бельём – поснимать высохшее и вывесить настиранное. Ночь выдалась холодная, и бельё, развешанное на улице, крепко схватилось морозцем. По неизвестным причинам Мэй во двор не вышла, Юн Со, как правило, помогал мало и Хане пришлось справляться одной. Она с трудом раздирала смёрзшиеся ткани, руки её замёрзли, и она никак не могла понять, почему Мэй сегодня ей не помогает. Хана кое-как сложила закоченелое бельё в огромный железный таз и побежала к дому. У дерева возле входа, под ветками, тяжёлыми от навалившего на них за ночь снега, стоял брат и ждал её. Как только девушка поравнялась с ним, он подпрыгнул и тряхнул самую большую ветку. Масса снега обрушилась на Хану, засыпая её вместе с бельём с головы до ног. От неожиданности Хана взвизгнула и в недоумении посмотрела на брата. Тот с безразличной ухмылкой отвернулся. - Что на уме у этого парня! – подумала Хана. Она была расстроена. Ей так хотелось, чтобы у них были доверительные и дружеские отношения, и, казалось, что сегодня ночью им удалось сделать первые шаги навстречу друг к другу. Хана была так добра к нему, а он… устроил ей освежающий душ на утреннем морозе. Огорчённая выходкой Юн Со, она подбежала к входу. Из дверей вышла тётка и молча пихнула ей корзину, наполненную выстиранным бельём. Она забрала у неё таз и, стряхивая с белья снег, недовольно проворчала: - Откуда столько снега! Кошмар! Юн Со продолжал стоять в стороне и наблюдал за происходящим. Мэй так и не вышла помочь Хане. Провозившись с бельём, она опоздала к завтраку. Хана вбежала в комнату, когда тётя собирала дочери обед в школу. Мэй, как ни в чём не бывало, сидела за импровизированным столом с учебником в руках и ела. Она много читала, готовясь поступать в Токийский университет, и, казалось, ни на минуту не выпускала книгу из рук. Хана тоже устроилась за столом. Тётя, накладывая рис из мультиварки, спокойно произнесла: - Разве я не говорила, чтобы ты поторапливалась? Есть уже поздно. Тебе уже пора уходить, так что поесть ты не успеваешь. - А где мой брат? – спросила Хана, удивлённая тем, что того тоже не было за завтраком. Тётка со стуком закрыла мультиварку и, ехидно улыбаясь, спросила: - Брат? Если будешь продолжать ходить хвостиком за этим придурком, то вся уборка будет на тебе. Ты меня поняла? Хана непонимающе смотрела на тётку. - Мэй нужно учиться. Я понятно выражаюсь? – пояснила она. С этим словами она поднялась и, проходя мимо племянницы, толкнула её. – Всё ясно? Хана раскрыла контейнер для обеда, лежавший на столе. Он был пуст. Никто не потрудился собрать ей обед в школу. Тогда она открыла мультиварку, но и в ней было пусто, только несколько зёрен риса лежали на дне. Девушка поняла, что помимо того, что её не накормили завтраком, она ещё и без обеда осталась. Мэй невозмутимо продолжать читать и, не отрывая глаз от книги, спросила сестру: - Надеюсь, ты поняла - с сегодняшнего дня ты будешь делать уборку во всём доме. Мне нужно учиться. Теперь ты за это отвечаешь, а мне нужно готовиться к экзаменам. Она поднялась из-за стола и направилась из комнаты. Хана схватила её за руку. Мэй недовольно обернулась. - Почему вы так себя ведёте? – спросила она сестру, плохо понимая, что сегодня происходит. Мэй оттолкнула её руку. - А что? - Почему вы с тётей так изменились? - снова спросила сестру Хана. Мэй рассмеялась ей в лицо. - Может, просто твоя тупость мешает тебе понять, что к чему? Хоть твоя семья и приютила нас у себя, но, даже зная, что у меня на носу экзамены в Университет, твоя мать попросила меня присматривать за домом, понимая, что мне нужно учиться! - Но я же тоже без дела не сижу! – попыталась оправдаться Хана. - Почему бы тебе не бросить школу? Твоя успеваемость оставляет желать лучшего. Почему весь мир должен крутиться вокруг тебя? Я намного лучше, чем ты. Почему всё лучшее достаётся тебе? Знаешь, как унизительно было просить разрешения жить в этом доме? - продолжала возмущаться Мэй. - Я... Я не знала, - пробормотала Хана. - Я думала, что вы счастливы, живя здесь, - она наивно верила в это. - Простите меня, если я чем-то вас обидела. Прошу, простите меня, - она, словно повинная, склонила голову. - Простить? За что ты извиняешься? – повысила голос Мэй. - После всего, что мне пришлось пережить, ты хочешь отделаться простым извинением? Ты что думаешь, нам доставляет удовольствие ютиться втроём в этой крохотной комнатушке? – обвела она взглядом комнату. - Хватит прикидываться! Даже если дом и принадлежит твоей матери, это уже не имеет никакого значения. Увлечённые разговором, сёстры не обратили внимания, как к комнате подошёл Юн Со и остановился за занавеской, закрывающей дверной проём. - Моя мама присматривает за этим домом, выполняет большинство работ по дому и права должны принадлежать ей. Хана соскочила с места и испуганно спросила Мэй: - Почему ты вдруг заговорила о правах на дом? Разве мы не одна семья? – она чуть не плакала. - Семья? – удивлённо спросила её Мэй. Она оттолкнула сестру, схватила с полки фотографию Ханы. – А разве не это твоя семья? Что нам ещё делать? - Да! Мой новый папа и Юн Со – теперь моя новая семья! – упрямо, но со слезами в голосе ответила Хана и всхлипнула. - Наконец-то ты показала своё истинное лицо! Тогда, если они твоя семья, тогда кто же мы? – возмущённо кричала Мэй, выпучив глаза. – Мы что теперь - слуги твоей семьи? А? Теперь мы должны служить твоей семье? Кто мы теперь?! – она схватила Хану и сильно тряхнула её. Хана оттолкнула сестру и та упала на пол. В это время в комнату вошла тётка. - Что это ты тут вытворяешь? – закричала она на племянницу, но Хана оттолкнула и её и выскочила из комнаты. - Эй! Эй! А ну, вернись! – закричала ей вслед сестра. … Выбежав из дома впопыхах, Хана забыла взять варежки и теперь, вне себя от ссоры, глотая слёзы, ехала в школу на велосипеде под сильным снегопадом, еле удерживая руль окоченевшими руками. Погруженная в свои невесёлые мысли, она совсем не обратила внимания на парня, запорошенного снегом, который сидел на ступеньках какого-то дома, прямо у дороги. Он проводил взглядом проехавшую мимо него девушку и долго смотрел ей вслед… Каким бы ни казался Юн Со безразличным ко всему происходящему вокруг него, это было совсем не так. Он прекрасно понял, что пока их с Ханой родители находятся в отъезде, тётка со своей дочуркой решили злоупотребить доверием матери Ханы. И у них созрел план продать гостиницу, чтобы уплатить игровые долги тёти и заплатить за обучение Мэй в университете. Показав своё истинное лицо, они начали травить Хану, буквально выживая её из дома. Они горько обидели и унизили его сестру, и он мириться с этим не собирался! Злодейки! Такое не должно сойти им с рук – зло должно быть наказуемо. Он должен заступиться за сестру, должен защитить её… Он дождался, когда на улице появилась Мэй на велосипеде, поднялся со ступенек и встал, перекрывая ей проезд. Мэй попыталась вильнуть в сторону, чтобы объехать его, но Юн Со не позволил и ударил по переднему колесу ногой. Девушка свалилась на мокрый асфальт. Юн Со молча поднял велосипед. Мэй вцепилась в него, но он оттолкнул её. - Что ты делаешь?! А ну, стой! – беспомощно закричала она, увидев, как парень, не произнеся ни слова, бросил свои учебники в корзину, оседлал её велосипед и покатил за Ханой. Чтобы догнать сестру, ему пришлось крутить педали очень быстро. Он нагнал её уже на одной из аллей, ведущих к школе, и притормозил, заехав вперёд. От неожиданности девушка, встала, округлив глаза: «Брат… как он оказался здесь?» Она смотрела, как он молча полез в карман куртки и достал оттуда её варежки, которые она оставила дома. Он резко протянул их Хане, вскочил в седло и поехал дальше один, оставив ошеломлённую сестру на дороге… |
Когда выпадет снег...
7. Амулет
В это время в школе вовсю шла подготовка к выпускным экзаменам. В конце урока учитель математики подводил итог прошедшего пробного экзамена: - Мэй показала очень хорошие результаты на последнем предварительном экзамене, - радостно сообщил он, поставив Мэй у доски перед классом. - С такими оценками у тебя не должно возникнуть проблем с поступлением даже в Токийский Университет, - смеялся он. - Давайте поаплодируем Мэй! – он громко захлопал в ладоши. Кое-кто из ребят вяло повторил за ним. Остальные, в ожидании обеденного перерыва, занимались, чем хотели – кто-то болтал, кто-то любовался собой в карманное зеркальце или наводил марафет, Юн Со скучал, глядя в окно. Временами он переводил взгляд на Хану, рассматривая её грустный профиль. - Я хотел дать тебе вопросы, которые будут на вступительном экзамене, но другие учителя оторвут мне за это голову, - продолжал математик. - Рю-семпай, который сейчас учиться в Токийском Университете, просил передать тебе вот это, - он поднял вверх плотный бумажный конверт и вручил его Мэй. При упоминании только одного имени бывшего выпускника школы Рю ученики оторвались от своих занятий, девчонки встрепенулись и все обратились в слух. Кто-то захлопал в ладоши. Хана, вздохнув, опустила голову. - Я слышал, что сегодня около полудня обещают снежную бурю, поэтому те, кто должен убирать снег, остаются после занятий, - учитель собрал свои тетради и закончил, обращаясь к Мэй: - Мэй, готовься как следует к вступительному экзамену. Он вышел из класса и в это время прозвучал звонок на обед. Все достали свои кулёчки или контейнеры с обедом, развернули свои одноместные парты и расселись группками. Мэй, обернувшись назад, где сидела Хана, посмотрела на неё с нескрываемой ехидной улыбочкой. - Почему ты ничего не принесла? – спросила Хану Мика, подсаживаясь к ней. - Я проспала утром и не успела собрать обед, - скромно улыбаясь, ответила она. - Тогда давай есть вместе! – предложила Мика, по-доброму делясь с подругой своей порцией. Юн Со поднялся из-за парты и под обеспокоенные взгляды сестры вышел из класса. Хана, не раздумывая, схватила свою порцию обеда и выбежала за ним. Не найдя брата в коридоре, она, как была - в одной школьной форме и туфельках, выскочила на улицу, выглядывая его среди прогуливающихся учащихся. Наконец, она увидела его на велосипедной стоянке. Он снова, раскинувшись, лежал на снегу. Позабыв утренние обиды, она подбежала к брату, но он словно не услышал, продолжая неподвижно лежать с закрытыми глазами. - Пожалуйста, съешь это, - медленно произнося слова по-корейски, Хана наклонилась к нему и протянула свою порцию. - Ты ведь голодный. Юн Со опять никак не отреагировал на сестру. - Поешь, - уговаривала она его, - Ты же даже не завтракал… Брат медленно раскрыл глаза, и Хана принялась тянуть его за руку, пытаясь приподнять. Но Юн Со грубо оттолкнул её руку и обед, описав в воздухе дугу, полетел в снег. Он поднялся и пошёл прямо по сугробам к школе, не обращая на тщетные старания сестры накормить его никакого внимания. От такой открытой грубости Хана на мгновение потеряла дар речи. Огорчённая до слёз, она присела на корточки, сжимая в руках разговорник, и с нескрываемой обидой смотрела ему вслед, рядом валялась разбросанная по снегу еда… … - Хана! Хана! – озираясь по сторонам, возбуждённая Мика бегала по двору, разыскивая подругу. - Хана! – она еле разглядела её фигурку среди велосипедов и со всех ног бросилась к ней. - Хана! Это ужасно! Твоему брату грозят большие неприятности! – крикнула она, схватила оцепеневшую подругу за руку и потащила её на футбольное поле. Там, на необъятном снежном покрывале снова лежал неподвижный Юн Со. Всё та же троица одноклассников с лопатами обступила его. - Меня это бесит! Ты глухой или просто издеваешься? - Отказываешься слушаться даже учителя! Презираешь нас, да? – кричали они на перебой. - Поднимайте его! Они бросили лопаты и потащили его по снегу, схватив за ноги и за руки. Вдруг Юн Со брыкнулся, раскидав парней в стороны, поднялся и собирался уйти. Но ребята не позволили, налетев на него сзади. Завязалась потасовка. Втроём они повалили его на снег, снова схватили за руки и за ноги и стали кружить. Хана с Микой бежали на помощь Юн Со. Они с кулаками бросились на обидчиков. - Разве вы не знаете, что он не может говорить? – кричала Хана, расталкивая парней. - Я говорю за него, ребята! Мика кому-то влепила затрещину. Один из парней неудачно оттолкнул Хану, с силой ударив её по лицу. - Хана! – вскрикнула Мика, испугавшись за подругу. Когда Хана подняла голову, оглядываясь на брата, тонкая струйка крови медленно вытекала из носа. Она увидела, как ребята втроём снова атаковали его - двое держали Юн Со, а третий, самый задиристый, схватил его за грудки. Борта куртки Юн Со разошлись, и тот заметил на его груди серебряный крест на цепочке, тот самый, который Хана видела на рисунках брата. - О, амулетик на счастье! – злорадно пробормотал задира и одним движением сорвал его с Юн Со. Расширенными от ужаса глазами Юн Со, наблюдал как мамин крестик исчезает в зажатом кулаке безжалостного обидчика. Юн Со вне себя от ярости попытался разорвать тиски сдерживающих его рук, но ему это не удалось. - Нет, не делайте этого! Ему досталось это от мамы! – закричала Хана в тот момент, когда задира замахнулся и… выбросил руку вперёд… Из Юн Со вырвался нечеловеческий крик – он вложил в него всю свою боль, осознавая безвозвратную потерю амулета… Но издевательства одноклассника на этом не закончились. Он не выбросил крестик, и решил подразнить Юн Со. Он протянул к нему руку и, вертя в пальцах крест прямо перед его носом, издевательски заржал. Юн Со неистово кричал и вырывался из рук парней. Наконец, ему это удалось, и он кинулся на задиру, пытаясь отобрать крестик. Но тот перекинул его другому. Так втроём они стали перекидывать крестик друг другу, дразня Юн Со, заставляя его бегать как собачонку по кругу. Хана с Микой подключилась к брату, участвуя в этой нечестной игре. Она кричала и плакала, кидаясь на одноклассников, но всё было тщетно – парни были рослые и резвые, и она могла только растерянно наблюдать, как сверкал и переливался серебром на солнце крестик, перелетая высоко по воздуху от одного к другому… Кто-то толкнул её и, упав обессиленная на снег, вся в слезах, Хана продолжала беспомощно кричать, переходя на шёпот: - Нет! Нет, не делайте этого! Это досталось ему от мамы!.. Не делайте этого!.. Братик… Остановившись на мгновение и увидев свою сестру, ещё минуту назад пытавшуюся всеми силами защитить его, а сейчас сидящую на снегу растрёпанную и загнанную, в слезах и с кровью под носом, Юн Со испытал смешанные чувства. Да, он не сумел защитить мамин амулет, но он должен защитить свою сестру, он не должен давать её в обиду. Его лицо исказилось от ярости. Он схватил первую попавшуюся под руку лопату и бросился на одноклассников, неистово размахивая ею в разные стороны, разгоняя обидчиков, пока бешеная гонка не закончилась. И всё-таки, забросив крестик далеко в снег, парни, наконец, разбежались, подгоняемые второй его защитницей - Микой. Приняв безысходность ситуации, Юн Со в сердцах бросил лопату и, изнемогая от бессилия, повалился на снег рядом с Ханой. Она, не сдерживая слёз, смотрела на него и тихо бормотала, то и дело всхлипывая: - Братик... Прости... Понимая, что отыскать крестик в такой массе снега практически невозможно, Хана всё же, оставив крохотный шанс на удачу, решила попытать счастье. Она стала неистово разбрасывать снег руками, расчищая участки, куда приблизительно мог упасть крестик. Юн Со долго лежал, устремив потерянный взгляд в небо… Он сначала не верил в удачу и мысленно уже попрощался с единственной оставшейся от мамы вещью, но наблюдая как сестра, несмотря ни на что, находясь по щиколотку в снегу, голыми руками упрямо шаг за шагом разгребает снег, заразился её настойчивостью и вскоре присоединился к ней. Сколько снега пришлось им перевернуть, одному богу известно, но счастье улыбнулось, и Хана заметила в снегу металлический блеск. Затаив дыхание, она пальчиками вытащила цепочку и сама не своя от радости закричала: - Братик! Юн Со резко обернулся на крик и, не веря своим глазам, увидел в покрасневшей от холода руке сестры раскачивающийся на цепочке крестик. Хана, сияя от счастья, бросилась к нему, утопая ногами в снегу. Она подбежала, и, еле переводя дыхание и искренне улыбаясь, держала перед ним его сокровище. Нашла… Всё внутри Юн Со тоже трепетало от переживаемых чувств так, что хотелось плакать… ещё немного и… Боясь открыться перед девчонкой, не выражая никаких эмоций, он грубо выхватил крестик из её рук и, не проронив ни слова, побежал от неё прочь. Хана остолбенела в замешательстве, никак не понимая реакции Юн Со, но уже через минуту она бросилась за ним следом. Но замешкалась, подбирая по пути оброненный разговорник, и потеряла брата из виду… |
Когда выпадет снег...
8. День рождения
Хана искала брата возле школы, но так и не нашла его. Не нашла она его и по дороге домой. Домой она вернулась, когда уже сгустились сумерки, но и там Юн Со не было. Хана разволновалась не на шутку – сегодня выдался тяжёлый день для него, и она очень переживала, как может повести себя брат после произошедшего с одноклассниками инцидента. Зайдя в дом, она прошла на кухню и первым делом спросила: - Юн Со ещё не вернулся? Тётя Йоко и Мэй сидели за столом и ужинали. Они о чём-то беззаботно смеялись, но с появлением Ханы их весёлость резко сменилась на мрачное настроение. - Чего ты крутишься возле него целыми днями? – вместо ответа спросила её Мэй. Хана обессилено присела за стол, но поесть ей никто не предложил. Вместо этого тётка закрыла опустошённую мультиварку и сказала: - Я подумала, что ты уже поела, раз вернулась так поздно. В это время зазвонил телефон. Тётя сняла трубку. Хана, безысходно вздохнув, поднялась из-за стола и уже собралась выйти из кухни, как её насторожил елейный голос тёти, и она резко обернулась. - Мичико-сан, - мягко обратилась она к звонившей невестке, - не беспокойтесь, не торопитесь возвращаться. Здесь всё хорошо! Конечно, сначала было немного тяжеловато. Да, Хана в порядке. Не волнуйтесь, - продолжала она увещевать мать Ханы. - Всё хорошо. Позвать её к телефону? – тягучим голосом спросила она и протянула племяннице трубку. Хана, поражённая наглой ложью тётки, медленно подошла к телефону, соображая: «Что сказать маме, если она вдруг спросит…» - Мама!.. – отозвалась она чуть не плача. Мэй с тётей настороженно смотрели на Хану, когда она обернулась на них, слушая мать. Потом закивала и, глотая слёзы, подтвердила: - У меня всё хорошо. Мамочка... – попыталась она улыбнуться. Несколько секунд Хана молчала, пока мама что-то говорила ей, потом её улыбка медленно сползла с лица и с неподдельной тревогой, полными ужаса глазами, она спросила: - Брат? Сегодня? Хана бросила трубку, сорвалась с места и под тёткин крик «Ты куда?» выскочила из кухни. Ничего не понимая, тётка крикнула ей вслед: - Совсем стыд потерла! Я задала вопрос, а она не отвечает! Вдруг Хана вернулась, достала из сумки разговорник и, не обращая внимания на родственниц, убежала из дома. Во что бы то ни стало ей нужно найти Юн Со! Сегодня! Сейчас! Сначала она побежала наугад вдоль улицы, прокручивая в голове мамины слова: «Сегодня у Юн Со день рождения и ещё годовщина смерти его матери. Его мама умерла в день его рождения 10 лет назад. Юн Со очень тяжело пережил смерть мамы. Он замкнулся в себе и за все годы не произнёс ни слова, ни разу не улыбнулся. Его считают склонным к аутизму... Хана, ты можешь поздравить брата от меня?..» Хана бежала, вспоминая, что произошло сегодня в школе, в какой ярости был Юн Со, когда ребята играли маминым крестиком… как в первый день встречи он стоял у взлётной полосы одинокий и босой, весь запорошенный снегом… как тогда смотрел на неё недоверчиво и сердито… Хана догадалась, где она может найти брата, и со всех ног побежала к аэропорту… Уже совсем стемнело, когда она едва различила его одинокую фигуру у взлётной полосы. Конечно, брат был там – он вернулся туда, где оборвалась последняя ниточка, соединяющая его с мамой; туда, откуда у него должна была начаться новая жизнь в новой семье и в другой стране. Еле переводя дыхание, Хана остановилась, наблюдая за братом. Её сердце переполнилось жалостью и сжалось от боли, которую, как ей казалось, чувствовал сейчас Юн Со… Пошёл лёгкий снежок. Хана задумчиво устремила свой взгляд к небу, поймала несколько снежинок… Слёзы наполнили её глаза, и она из последних сил бросилась к брату. Подбежала и обхватила его со спины, крепко сцепив руки у него на груди, не оставляя ему никакого шанса вырваться. Но Юн Со даже и не пытался. Он словно ничего и не почувствовал, ни одна мышца не дрогнула на его лице с отсутствующим взглядом. Хана прижалась щекой к его спине и, всхлипывая, заговорила на корявом корейском: - Бра-тик... Прости меня... Мама ... любила тебя… Прости... Она крепко обнимала брата, слёзы стекали по её щекам, превращаясь в холодные ручейки. Снег засыпᾴл хлопьями их сцепленные фигуры… И вдруг очень медленно Юн Со стал разворачиваться к ней. Хана, не стесняясь своих слёз, уже плакала вовсю, не переставая. Она доверчиво смотрела на брата, не боясь, что он сможет вдруг оттолкнуть её. А он, неожиданно, поднял руку и очень бережно стёр бежавшие из глаз сестры слезинки. Но в этот момент Хана заметила, как и из его глаз упали слёзы. Испытывая в этот момент прилив нежности к брату, она ладошкой стёрла их с его щёк и попыталась улыбнуться, с радостью отмечая, что он не воспротивился этому, не оттолкнул её, и взгляд его уже не был отсутствующим или сердитым. Пару минут они внимательно смотрели друг на друга, и было в этом моменте что-то очень личное, доступное только им двоим, что сделало их несколько ближе. Потом Юн Со как будто устыдился своей откровенности, он опустил голову и отвернулся… … Желая сделать хоть какой-нибудь подарок на его день рождения, Хана отвела брата в кафе и заказала большую миску лапши. Её карманных денег хватило только на одну порцию, но, несмотря на то, что она сама целый день была голодной, с радостью отдала эту тарелку брату. Она заботливо распаковала палочки и вложила их ему в руку. Юн Со опять ушёл в себя, не реагируя на сестру. - Ты, наверное, голодный. Поешь ... – она придвинула тарелку поближе к нему. Но брат даже не шелохнулся, уставившись в одну точку. Тогда Хана пролистала разговорник, и внимательно смотря ему в лицо, с улыбкой медленно по слогам произнесла: - Бра-тик, с д-нём-рож-де-ния! И вдруг что-то изменилось в нём – он часто задышал, губы его задрожали. Юн Со посмотрел на сестру такими печальными глазами, что Хана обомлела и замерла. Она всё ещё улыбалась ему, ожидая, что и он, наконец, улыбнётся ей в ответ, но… Её искренняя забота так тронула его, она первая после смерти матери была так ласкова и добра к нему, что все пережитые эмоции нашли единственный выход и дали волю слезам. Слёзы медленно заструились по его щекам, капали в тарелку, но он, не обращая на них внимания, с жадностью набросился на еду. Хана с нескрываемой нежностью и любовью смотрела на брата, с каким аппетитом он уплетал лапшу, плакала сама и думала: «Мама Юн Со обещала вернуться, когда выпадет снег. Поэтому снег напоминает Юн Со о маме. Так же как мне снег напоминает о папе… И, несмотря на трудности в общении, я чувствую и боль и радость моего братика…» Сердце её разрывалось от жалости к нему. Как же долго он был лишён простого женского внимания, заботы и любви. А Юн Со, несмотря на дрожавшие губы и льющиеся слёзы, продолжал набивать рот лапшой так, словно ел её впервые. - Братик, - обратилась она к нему, всхлипывая, - улыбнись, прошу тебя… Улыбнись, ну же! Улыбнись, братик, - с улыбкой сквозь слёзы упрашивала она его. Но он продолжал уплетать лапшу, глотая её вместе со слезами, и сжимал в кулаке мамин крестик… - Братик, с днём рождения… - всхлипнула Хана. … Они возвращались домой уже ближе к ночи. Радостная Хана бежала впереди, Юн Со шёл немного позади неё. Он снова ушёл в себя. Чтобы растормошить брата, Хана схватила его за руку и потащила вперёд. Но Юн Со вырвался, засунул руки в карманы и демонстративно пошёл вперёд один. Но Хана не обиделась и побежала за ним. Перегнала его и остановилась у входа в дом, улыбаясь. Ей так хотелось, чтобы и он улыбался сегодня. Юн Со остановился под деревом, с недоумением глядя на сестру – она хитренько улыбалась словно что-то задумала. Хана подбежала к нему, встала рядом, сложила руки кренделем, продолжая улыбаться. Юн Со равнодушно отвернулся. Тогда Хана подпрыгнула, дёрнула за ветку и отбежала в сторонку. Тяжёлая масса снега лавиной обрушилась на голову брата. Весь заснеженный он замер от неожиданности, закрыв глаза... Хана игриво стряхнула попавший ей на лицо снег и подошла к брату, с опаской заглянула ему в лицо – она совершенно не была уверена в реакции брата на её баловство. Он медленно открыл глаза и посмотрел на испуганную сестру. И вдруг, вопреки всем страхам Ханы, Юн Со улыбнулся! Улыбнулся искренне, от чистой души. Хана обрадовалась как ребёнок. - Братик, ты улыбнулся! Улыбнулся! - она хлопнула в ладоши и принялась стряхивать с его головы снег. – Улыбнулся! Улыбнулся! – она скакала вокруг него, отряхивая от снега и радостно повизгивая: - Братик, ты улыбнулся! И вдруг, подчиняясь настроению сестры, Юн Со подпрыгнул и тоже дёрнул за ветку. Очередная масса снега хлынула на них, засыпая обоих с головы до ног. Хана сначала завизжала от неожиданности, а потом они вместе рассмеялись. |
Когда выпадет снег...
9. Хана и Юн Со
Заворожённая Хана смотрела на искренне смеющегося Юн Со и не верила своим глазам – он правда смеётся? Неужели она растопила его сердце?.. И хотя сегодняшний день был омрачён неприятным происшествием в школе, закончился он вполне счастливо – она была безумно рада, что братик, не скрывая своих чувств и не стесняясь, открыл ей своё сердце. И пусть он так и не произнёс ни единого слова, Хана понимала – что-то изменилось в их отношениях, лёд тронулся. Нет, в это время она ещё не была влюблена в своего брата. Она только хотела поддержать его в трудной ситуации. После смерти матери, долгое время Юн Со никого не впускал в своё сердце. Поэтому он постоянно молчал. Все думали, что он ненормальный, но Хана не верила в это. Потому что очень хорошо понимала боль братика… Держась за руки, они подошли к дому. Входная дверь оказалась заперта и Хана, как могла осторожнее, постучала в окно их с Мэй комнаты. - Мэй! Мэй! – позвала она сестру, чтобы та открыла им. Но даже занавеска на окне не шелохнулась – их никто не собирался впускать в дом. Тогда Юн Со поднял с земли камень и бросил его в стекло входной двери. Стекло со звоном разлетелось на осколки. Камень попал в лампу, стоявшую на столе регистрации у двери, она свалилась и погасла. Юн Со просунул руку в образовавшееся отверстие, отпер замок и они с Ханой, ступая по осколкам, вошли в дом. Тут же в ближайшей комнате раздвинулась дверь и испуганная Мэй с криками вышла им навстречу. - Хана! Хана! Что тут происходит? Юн Со замахнулся на неё и та с визгом отскочила назад. Он не позволит, чтобы кто-нибудь обижал Хану. Разгневанный Юн Со целенаправленно пошёл по коридору. По пути втолкнул назад в комнату выскочивших на шум постояльцев. Хана и Мэй бежали следом за ним, пытаясь остановить его. - Братик, нет, не делай этого! – махала руками Хана, понимая, что поднятый ими всеми шум перебудил постояльцев и наводит на них панику. - Братик, не нужно! Нет! – кричала Хана, умоляя его остановиться. Но Юн Со не обращал внимания на сестру. Он решительно добрался до комнаты тётки в торце коридора и раздвинул двери. Женщина спокойно лежала на полу в постели и производила на калькуляторе какие-то подсчёты. - Что такое? – закричала она, увидев бесцеремонно вошедшего парня. – Негодный мальчишка, что ты себе позволяешь! - она обрушила на Юн Со свои кулаки, когда он сдёрнул с неё одеяло. Он отпихнул её, и она повалилась вверх ногами. – Мерзавец! Юн Со поднял с пола раскрытый журнал учёта и швырнул его через себя, чудом не угодив в Йоко, как ни в чём не бывало вышел из комнаты и под крики Мэй и Ханы отправился на кухню. Мэй пыталась собой загородить дверь, но под напором Юн Со вынуждена была отступить. - Братик, не делай этого! – хлопала его ладошками по спине Хана, но он уже раскрыл холодильник. Вытащил металлический поднос с какими-то блюдами и с грохотом поставил его на стол. Усадил прямо на стол Хану и сам сел рядом с ней. Достал палочки и стал пробовать. При этом как всегда, не проронив ни звука. Прибежавшая следом тётка, вместе с дочерью налетела на него с криками и кулаками. - Эй, это на завтрак! Ты хоть понимаешь, что ты творишь? – кричала Йоко, в ужасе наблюдая, как приготовленный для постояльцев завтрак быстро исчезает во рту Юн Со. - Останови же его! – крикнула Мэй сестре и стукнула её по руке. - Что ты делаешь! Проваливай отсюда, мальчишка! – тётка вцепилась в плошку с едой и попыталась отнять её у Юн Со. Но тот оттолкнул женщину и она, визжа, завалилась на пол. Хана, ошарашенная происходящим, таращилась на брата, а тот спокойно вложил ей в руку палочки, продолжая жевать и улыбнулся. И хотя они стали причиной поднявшейся ночью паники и шума, Юн Со дал понять её родственницам, что он ни за что не даст в обиду Хану. После того, как их родители уехали, тётка и сестра Ханы, которым пришлось жить в этом доме, сильно изменились. Они ежедневно издевались над Ханой. С каждым днём она чувствовала себя всё более несчастной. И теперь он вместо родителей должен защищать сестру. А частично уничтоженный завтрак - это всего лишь небольшая компенсация за то, что их на целый день оставили голодными. Со следующего утра Юн Со теперь во всём помогал Хане по хозяйству – расчищал перед домом снег, убирал комнаты, складывал в аккуратные стопки постельное бельё, помогал таскать тяжёлые тазы с вещами в стирку, тщательно драил камни в бассейне. Он почти всё делал за Хану. Она бегала за ним хвостиком, предлагая помочь, но он лишь отталкивал её. Так однажды, она предложила брату свою помощь в очистке бассейна, и он вроде согласился, протянув ей щётку на длинной ручке. Но, когда Хана взялась за неё, Юн Со дёрнул щётку на себя и сестра упала в воду. Оказавшись вдвоём в бассейне, они стали брызгаться, резвясь в тёплой воде. Заметив, что Мэй наблюдает за ними из приоткрытого окна, Юн Со набрал в ёмкость воды, сполоснул в ней щётку и плеснул в ничего не подозревающую девушку. Рассмеявшись мальчишеской выходке, они продолжили свою игру… Юн Со теперь улыбался и даже смеялся всё чаще. Хане удалось не только сломать барьер отчуждённости, но и установить с братом прочные дружеские отношения. Она со своим добрым и открытым сердцем, кроткая, милая и нежная стала для Юн Со настоящим подарком, божьим даром. Внимательная и любящая… Никто бы не отказался от такой сестры,.. а, может,.. и не сестры?.. В школу теперь они тоже ездили вместе. Однажды Хана решила отвезти Юн Со на могилу к отцу. Они поехали на электричке. Всю дорогу Юн Со молча смотрел в окно на сменяющие друг друга пейзажи, Хана изучала разговорник. - Братик! Почему ты не разговариваешь? Тебе не нравится? – медленно спросила она брата на корейском. Она радовалась, что их отношения потеплели и брат стал улыбаться, но ей очень хотелось, чтобы он поговорил с ней. Юн Со продолжал молча смотреть в окно. Только теперь он не смотрел на мир исподлобья, взгляд его был открытым и светлым. Тогда Хана улыбнулась, отложила разговорник и ладошками отвернула лицо брата от окна. Она решила поговорить с ним жестами. Она сложила руки крест накрест и медленно сказала: «Я тебя не люблю». Потом подняла их над головой, соединив в виде сердечка – «Я тебя люблю». Выставила вперёд кулак – «Сейчас получишь». Потом снова сердечком – «Я тебя люблю». Брат молча смотрел на неё. Тогда Хана взяла его руки, сложила над его головой сердечком и проговорила: «Я тебя люблю… Я тебя люблю»… Наконец, Юн Со заулыбался, продолжая держать руки над головой. - Тебе понравилось? – обрадовалась Хана. Она тоже сложила свои руки сердечком, припрыгивая на сиденье: - Тебе понравилось? Тебе понравилось? Она сложила руки в виде рукопожатия: - Братик, спасибо! Спасибо! Когда они стали подъезжать к месту, Хана из окна увидела на холме церковь и мысленно обратилась к отцу: - Папа, как ты поживаешь?.. … День выдался солнечный и тихий. Погрустив немного у одинокой могилы отца Ханы, ребята принялись лепить снеговиков. Но, наверное, место повлияло на настроение Юн Со и он, привалившись к недоделанной фигуре, сидел задумчивый и грустный – сожалея, что у него не было такого места, где бы он мог поговорить с мамой. И как бы сестра не пыталась растормошить его, всё было напрасно. Он снова ушёл в себя, и Хана не стала мешать ему побыть наедине со своими мыслями. И снеговика ей пришлось доделывать в одиночку. Но когда все шары были скатаны, она потянула брата за руку, чтобы поднять его, и жестами попросила помочь поставить шары друг на друга. Но Юн Со отвернулся. Насупившись, Хана сама стала поднимать шар, театрально покряхтывая. Чуть не выронила его из рук и тогда Юн Со подхватил снежную голову, накрыв руки сестры своими. Их лица оказались рядом, напротив друг друга. Хана улыбнулась, а Юн Со, словно растерявшись, отвёл свой взгляд. Они долепили второго снеговичка, и Хана потянула брата за руку вниз. Они сели на корточки, чтобы быть одного с ними роста. Хана представила их: - Вот это братик. Это – Хана. Хана. Братик. Она смотрела на Юн Со, довольно улыбаясь, но тот снова не отреагировал на неё, даже не улыбнулся. Он встал и пошёл от неё прочь. Тогда Хана побежала за ним, зовя: - Братик! Братик! Догнала, налетела на него и повалила в снег, заливаясь смехом. Он поднялся и, не обращая на сестру внимания, пошёл дальше. Хана, хохоча от души, снова догнала его и толкнула, обсыпая снегом с ног до головы. – Ну, скажи что-нибудь! Скажи! Братик! Тебе нравится? Тебе не нравится? – она кидала снег прямо ему в лицо, развеселившись от детской забавы. Но Юн Со невозмутимо стряхнул снег с лица и хотел подняться, но Хана не дала ему это сделать и снова толкнула его: - Ну, давай же, скажи! Скажи! – упрашивала она его, засыпая снегом. - Братик! Скажи что-нибудь. Скажи! Юн Со, продолжая упрямо молчать, снова поднялся, а Хана всё продолжала сыпать на него снег. - Тебе нравится? Или не нравится? – веселилась она. Взлохмаченная, закутанная в свой длинный белый шарф с яркими ягодами клубники на концах, с обезоруживающей улыбкой и искрами в глазах она выглядела озорной и такой забавной, что Юн Со еле сдерживал себя, чтобы не рассмеяться только от одного её вида. Наконец, он заулыбался и принялся сам забрасывать сестру снегом. Он с криком бросился на Хану, увлекая её в снег. Они схватились и стали кататься по снегу, пока не превратились в большой снежный ком. Потом, так и не разомкнув объятий, замерли, еле переводя дыхание, довольные и счастливые. Перед возвращением домой, ребята надели на снеговичков красное и синее ведёрки, девочке Хана повязала шарфик. Было немного грустно, что их прогулка заканчивалась. Оказалось, им было так хорошо вдвоём, что вдруг в последние минуты между ними ненадолго повисло молчание. Потом Юн Со заботливо поправил на сестре шарф, и в этих простых движениях было столько нежности. - Бра-тик, спа-сибо, - сказала Хана на корейском. Брат в ответ улыбнулся и пошёл по протоптанной дорожке. Сестра догнала его и оседлала, запрыгнув ему на спину. Подгоняемый её весёлым повизгиванием, Юн Со побежал к станции. |
Когда выпадет снег...
10. Рю
Целое утро Хана не находила себе места – сегодня в школу должен приехать Рю, бывший выпускник школы и её парень. Почти все старшеклассницы были влюблены в него, но только Хане посчастливилось завоевать его сердце, и незадолго до его выпуска они стали встречаться. С ним были связаны её девичьи мечты и надежды на будущую взрослую жизнь. Два года назад он окончил школу и уехал в Токио. Сейчас Рю учился на втором курсе Токийского университета и работал в гостинице своего отца. Они не виделись целых два года, и Хана опасалась, что за это время его чувства к ней остыли, и она взволнованно ждала его приезда. Собираясь в школу, она накрасила розовой помадой губы. Долго рассматривала себя в зеркало и решила помаду стереть. Она быстро и неаккуратно растёрла её пальцами и выскочила в коридор, где столкнулась с братом. Он внимательно уставился на её перепачканную мордашку, чем смутил её, и она расстроилась окончательно. В школе была суматоха, все готовились к приезду бывшего выпускника, отличника учёбы и чемпиона страны по дзюдо, чья спортивная карьера началась ещё в её стенах. Он обещал встретиться со старшеклассниками, чтобы поделиться с ними своими успехами в учёбе в университете и провести несколько тренировочных боёв с лучшими дзюдоистами школьной спортивной секции. Администрация школы планировала организовать достойную встречу своему бывшему воспитаннику. - Он здеееесь! – что есть мочи заорала пышнотелая староста класса, встав в позу борца сумо. - Рю-семпай! Он здеееесь! – она побежала по коридору, громогласно возвещая о приезде всеобщего любимца. Девчонки в волнении замерли с подарками в руках. - Ооооййй, я вся на нервах, - пропищал кто-то. - Как думаешь, он оценит мои старания? – встревоженно спросила Мика Хану, сжимая в руках пузатую банку доверху набитую бумажными журавликами. Сама она была в таком восхищении от своего приготовленного для Рю подарка, что даже приложилась к банке поцелуем. - А что ты для него приготовила? – поинтересовалась она у подруги, заглядывая под парту в поиске её подарка. - Вообще-то, ничего, - тихо ответила Хана. - А? Правда, что ли?! Ты скрываешь от меня какой-то секрет о Рю-семпае, - наигранно изображая обиду, Мика отвернулась от неё. - Ничего я не скрываю, - искренне заулыбалась Хана. - Он здеееесь! Рю-семпай здеееесь! – ворвалась в класс староста и все одноклассники повскакивали со своих мест. - Гдееее? - Таааам! – указала староста на окно. И все как по команде прилипли к стёклам. Только один Юн Со безразлично отнёсся к ситуации – он остался сидеть за своей партой, уставившись каким-то опустошённым взглядом в пространство. А в это время из припаркованного в школьном дворе дорогого автомобиля вылезал Рю. Он был высок и строен и в белых узких брюках, заправленных в высокие сапоги, и коротком чёрном жакете выглядел статным красавцем. Ему навстречу бежали учителя, радостно встречая лучшего ученика школы. Девчонки за окнами прыгали и визжали, пищали от восторга, посылая ему воздушные поцелуи. Встречающая команда, о чём-то оживлённо переговариваясь, сопровождала Рю к школе. Хана замерла у окна, с восхищением глядя на своего парня. Юн Со ревностно наблюдал за радостью своей сестры. Внезапно она перевела свой счастливый взгляд на него, улыбка сползла с её лица, превращая его в виновато извиняющийся. Все старшеклассники вывалили из классов в коридор, приветствуя своего кумира. Они столпились в дверях в спортивный зал, где Рю в первую очередь встретился с дзюдоистами, и, не скрывая своего восторга, переговаривались: - Боооже, какой он клёвый!.. - Я слышала, что он собирается заменить в школе кое-какое старое оборудование... - А ещё он приобрёл для школы форму клуба дзюдо... - Он будет здесь всего лишь один месяц, - задумчиво пробормотала Мика. – А, может, таким образом он пытается на что-то намекнуть? – мечтательно предположила она. – А если… он любит одну из нас? Может быть, это я? - Не думаю, что это ты, - строго осадила её Мэй. Думаешь, ты ему подходишь? - Чтооо? – возмутилась Мика. Наконец, после встречи со спортсменами Рю вышел к ребятам. Те, расступившись, восторженно приветствовали его. Подлетевшая к нему староста, театрально поклонилась, представившись: - Меня зовут Сакуро! Она платочком вытерла с его лица воображаемый пот и блаженно приложила платок к своему лицу. - Спасибо, - похлопал её по плечу Рю. Тут же к нему подскочила Мэй, глядя на него влюблёнными глазами: - Я получила документы из университета. Спасибо, - поклонилась она. - А, ну, ты же просила, - ответил Рю, и по толпе прокатилось нескрываемое удивление: - Просила? Мэй смущённо обернулась на одноклассников – она хотела сделать вид, что Рю из личной симпатии прислал ей учебники для подготовки к экзаменам в университет, но сама же и раскрыла себя. Рю, почувствовав неловкость ситуации, наклонился к ней и шёпотом спросил: - А… Ты всё успела? - Вы меня не правильно поняли… Спасибо за помощь, возьмите это от меня, - она протянула ему красиво упакованную коробочку. Рю поблагодарил её и тут же все загалдели и стали совать ему свои подарки. Вдруг сквозь толпу прорезался звонкий крик и, грубо отпихнув Мэй, к нему вышла Мика со своей пузатой банкой. - Рю-семпай, это самодельные журавлики. Тысяча штук! – на одном дыхании выпалила она и, зажмурившись, протянула ему банку. - Это клятва в вечной любви. - Спасибо, - Рю принял подарок, и Мика бросилась на него с объятиями. - Спасибо! – обратился он ко всем, кто тянул к нему руки с дарами. - Я с удовольствием приму все ваши подарки! Мика, воспользовавшись ситуацией, поцеловала его в щёку, приведя Рю в недоумение. Сама, застеснявшись, накрыла лицо ладонями, нырнула обратно в толпу и вытолкнула вперёд подругу. Хана, оказавшись в одну секунду в центре внимания, растерянно смотрела на Рю. - Хана! Как дела? – обрадовался он, наклонившись к ней. - Хорошо, - смущённо пролепетала она. - Ты что ли… поправилась? – спросил он озабоченно. - А? – Хана неуверенно стала оглядывать себя, а Рю рассмеялся. - Уроки ведь уже закончились? Пошли, - предложил он ей. С этими словами в толпе прокатился вздох сожаления. - Я на машине. Она припаркована неподалёку, - он обнял за плечи растерянно улыбавшуюся Хану и повёл её к выходу. Но как только толпа расступилась, все увидели Юн Со, стоящего посередине коридора. - Братик… - растерянно пробормотала Хана. - Твоя мама вышла замуж второй раз? Он твой сводный брат? – поинтересовался Рю. Хана только открыла рот, чтобы спросить, откуда он мог это знать, но Рю тут же уточнил: - До меня дошли слухи. Они поравнялись с Юн Со и Рю доброжелательно протянул ему руку, представившись: - Рад знакомству. Я - Фудживара Рю. Юн Со ничего не ответил, с разочарованием оглядывая парочку и главным образом сестру. Рю вопросительно взглянул на Хану. - Он не знает японский, - извиняющимся тоном произнесла Хана, оправдывая нетактичность брата. - Ааа. Привет. Я - Фудживара Рю, - повторил он на корейском. Но Юн Со не отреагировал вновь, сверля глазами сестру. Повисло неловкое молчание. - Я когда-то пробовал изучать корейский. Это оказалось довольно трудно, - Рю попытался разговорить странного парня, но безрезультатно. Рю и Хана вышли из школы вдвоём и решили немного прогуляться по аллее. - Хана, почему ты не написала мне ни одного письма? – спросил Рю. - Я не знала твоего адреса. - Ты могла бы отправить его на адрес университета или гостиницы. Я расстроен твоим поведением. Ты не писала мне писем и, сейчас не приготовила никакого подарка… Всё это время Юн Со с велосипедом шёл поодаль них. Он ничего не понимал в их разговоре, но очень ревностно наблюдал за ними. - Прости, - виновато ответила Хана, опустив глаза, - я не знала, что ты хочешь получить его от меня. Рю засмеялся. – Да всё в порядке! Когда закончишь школу, приезжай в Токио. Он полез во внутренний карман жакета, достал оттуда конверт и протянул его Хане. – Вот, это список вакансий в моей гостинице. Если тебя что-то заинтересует, скажи мне, я тебе помогу. - А когда закончу школу, я решила, что буду помогать маме. Рю обречённо вздохнул, сложив руки кренделем. - У меня нет выбора? А хочешь, я покажу тебе самые интересные места в Токио?! Какие у тебя планы на этой неделе? Хана задумалась. - Ты же не откажешься от свидания со мной? – спросил Рю, потрепав девушку по щеке, и не обратив внимания с какими глазами тогда Юн Со смотрел на него! Словно он покусился на самое ценное, что было у него… - Не откажусь! – обрадованно воскликнула Хана. Почувствовав настроение сестры, Юн Со быстро пошёл вперёд. Проходя мимо них, он "случайно" задел Хану плечом. Но она словно не заметила. - Братик! – окликнула она его и он остановился. - Прости, - извинилась Хана перед Рю и побежала к брату. - А, Хана! – крикнул ей вслед Рю, - я буду ждать тебя в субботу около гостиницы в 14.00. Не забудь про подарок! - Да! – радостно согласилась она и повернулась, чтобы сесть на багажник, но Юн Со, выхватив из корзины её сумку, швырнул её назад, вскочил в седло и поехал один. Хане пришлось вернуться за сумкой. Ей бы обидеться на грубую выходку брата, но она словно хвостик, следующий за своим хозяином, кинулась за ним вдогонку. |
Когда выпадет снег...
11. Свидание
Тем же вечером Хана занялась рукоделием – ей до субботы нужно успеть сделать рамку для фотографии, чтобы подарить Рю. Она с большой любовью вышивала по ткани цветочки, время от времени открывая тетрадь, где была спрятана их с Рю фотография, чтобы полюбоваться на него. - Чем ты занималась с Рю-семпаем? – спросила её Мэй, застав за работой после прогулки. - Ничем, - откровенно ответила Хана, прикрыв тетрадь. - А Рю-семпай знает твою истинную натуру? – пренебрежительно спросила сестра. Хана непонимающе посмотрела на неё. - Снаружи, ты само совершенство, но внутри похожа на тыквенную семечку. Улавливаешь, о чём я говорю? - она подошла к Хане, нарочно выключила над ней свет и улеглась спать. Хана догадалась, что сестра хотела обидеть её, но из-за своей кротости ничего говорить не стала. ... Когда вышивка была готова, Хана закрепила на ней фотографию и вставила в рамку. Юн Со застал её за этим занятием в кухне. Она была так увлечена подготовкой подарка, что не услышала, как он вошёл и встал у неё за спиной, недовольно наблюдая за её работой. Когда она заметила его, вздрогнула от неожиданности, прикрыла фотографию разговорником и спросила: - Ты… ты проголодался? Он молчком открыл холодильный шкаф, сильно шарахнув Хану по спине дверцей. Демонстративно достал кувшин с соком и уселся на стол прямо рядом с подарком. Приподнял разговорник и неодобрительно уставился на фотографию. Хана забрала со стола рамку и прижала к себе, заботливо протерев стекло рукавом кофты. Юн Со выпил сока из кувшина, поставил его с грохотом на стол и вышел из кухни. Хана проводила его испуганным взглядом. Поведение брата в последние дни настораживало её. … С самого раннего утра субботы Хана готовилась к свиданию с Рю. Она поснимала с улицы заранее подготовленные вещи и побежала в дом одеваться. Но Юн Со, поджидавший её у входа, преградил ей путь. Хана обежала его сбоку, но брат снова опередил её и встал у дверей, испепеляя сестру недобрым взглядом. Хана снова попыталась обежать его, но брат не позволил. Он схватился за нависающую над ними ветку сосны, покрытую снегом, и Хана не на шутку испугалась. Она прижала к себе вешалки с одеждой и зажмурилась, ожидая очередного снежного душа. Но Юн Со, казалось, только дразнил её, насмешливо наблюдая за ней. Хана осторожно подняла голову. Брат снова приклонил ветку. Она опять сжалась. И в итоге, когда Хана приоткрыла глаза, он сильно со злостью дёрнул за ветку, окатив её снегом. Взвизгнув, девушка стряхнула с себя снег и забежала в дом. Расположившись между коробок с вещами, Хана достала корсет и, желая выглядеть постройнее, стала воодушевлённо примерять его прямо на одежду. Она была так увлечена сборами, что не слышала и не видела, как брат стоял в дверях, недовольно наблюдая за ней. Как же он не хотел, чтобы она ходила на эту встречу! Как сильно волновалось его сердце... Да, Юн Со полюбил Хану. Полюбил с самого первого дня, с первой встречи, с первых её слов, когда она ещё коряво по слогам произнесла по-корейски «братик, я люблю тебя…» и с радостью приняла сводного брата, не смотря на его замкнутость. И она была готова подарить ему, совсем ещё незнакомому человеку, свою любовь, пусть хотя бы и сестринскую. От этих простых слов на душе у Юн Со стало тепло, и дыхание комком застряло в горле. Она единственная не отвернулась от него и пыталась всячески расшевелить и добиться его расположения. И когда Юн Со, наконец, улыбнулся, радости Ханы не было предела. Они всё время проводили вместе, им было очень комфортно вдвоём, и Хана выглядела такой счастливой. Но сам он понимал, что в чувстве, которое пробудилось в нём, слишком мало братской любви. И всё могло быть хорошо, если бы не Рю, её первая любовь… Всё усложнилось, когда он приехал в их городок. И хотя Хана оставалась такой же внимательной и заботливой, Юн Со понимал, что ей он нравится только как брат. В её сердце был другой и сейчас она собирается к нему на свидание… Как и свойственно многим девушкам, Хана опаздывала. Она положила подарок для Рю в сумочку и, на ходу надевая пальто, выбежала из дома. Сначала она не обратила внимания на брата, ожидавшего её возле входа и провожая обречённым взглядом. Потом заметила его, совсем раздетого – в одной футболке, спортивных брюках и босиком, сидевшего с покинутым видом, и, испугавшись, что он снова преградит ей путь, что есть духу пустилась бежать вдоль улицы. Конечно, Юн Со, благоразумно обув кеды, бросился за ней следом, но миновав поворот, остановился, провожая удаляющуюся фигурку Ханы молящим взглядом «не уходи»... Вдруг Хана тоже остановилась и обернулась. Увидела брата, стоявшего посреди улицы, и сердце её содрогнулось от жалости к нему. Но ей очень не хотелось, чтобы из-за него сорвалось их с Рю свидание, и она побежала дальше, тоже послав ему молящий взгляд «прости»… … - Семпай, прости! – она подбежала к ожидавшему её парню. - Ты меня долго ждал? - Нет! Со мной бы ничего не случилось, если бы я ещё дольше ждал тебя, - ответил обрадованный Рю, похлопал Хану по плечу и открыл дверцу машины. - Прошу Вас, мисс, - поклонившись, он услужливо пригласил Хану в салон. Хана забралась в машину, и Рю захлопнул дверь. Обходя машину, он заметил стоявшего невдалеке Юн Со. - Хана, ты пришла с братом? – спросил он, забравшись на водительское сиденье. - Что? – удивилась она и обернулась. С ужасом увидела брата, стоявшего на улице позади них. Он всё-таки пошёл за ней… - Н-н-нет. Поехали, - быстро проговорила она, улыбнувшись Рю, опасаясь, как бы не случилось выяснение отношений до их свидания. - Поехали, - согласился он, завёл машину, и они тронулись. Юн Со, переживая неимоверные любовные муки, незамедлительно бросился за ними. Он бежал всё быстрее и быстрее, пока машина набирала скорость. Он бежал, выдыхаясь, поскальзываясь на укатанном снегу, а красавчик Рю увозил Хану всё дальше от него… Увозил его Хану, ту, которую он, сам того не ожидая, так сильно полюбил… хрупкую, больше похожую на незрелую девочку, но такую сильную, ту которая так рьяно защищала его от нападок одноклассников, ту, которая не щадя своих сил и не жалея своих рук, переворачивала массы снега, отыскивая его крестик, ту, которая так крепко обнимала его, вытирала его слёзы и плакала вместе с ним в день его рождения, ту, которая отдала ему свою тарелку супа, ту, которая была так счастлива, когда он улыбнулся… Именно она заставила его улыбаться, именно она создала свет в его тёмной жизни, начавшейся после смерти мамы. И он хотел отдать ей взамен то же - хотел сделать её счастливой, сделать её своей частичкой. Но сейчас она удалялась от него всё дальше и дальше… Хана видела Юн Со в заднее стекло автомобиля и кусала губы, сожалея, что невольно своим поведением заставила страдать брата. Вдруг, поскользнувшись, Юн Со упал и Хана испугалась, всей душой рванулась к нему, но машина всё быстрее увозила её вперёд, пока брат не скрылся из виду. Вскоре Рю и Хана добрались до Токио, и Рю повёл девушку в свою гостиницу, чтобы познакомить её с местом, где работал. - Ты подумала о моём предложении? – спросил её он, когда они сидели за столом в ресторане гостиницы и ели овощной десерт. Хана подняла на него глаза, не сразу поняв, о чём спрашивает Рю. - О работе в гостинице, - пояснил он. - У тебя есть какие-то особые требования? Скажи мне. - Я могу выполнять только одну работу… - скромно ответила Хана. - Какую же? – участливо поинтересовался Рю. - Горничной. В этом я уверена, потому что занималась этим с детства. Рю засмеялся и Хана нахмурилась: - Что такое? - Ничего. Это ответ достойный Ханы. Подошедший к ним мажордом учтиво спросил, не хотят ли он ещё чего-нибудь. - Нет, всё нормально, - ответил Рю, но Хана остановила слугу: - Извините. - Да, говорите. - Это очень вкусно! В чём секрет вашего блюда? - Спасибо, - поклонился он. - Думаю, такой вкус получается благодаря корейскому перцу. - Ааааа, - протянула Хана, доедая блюдо. … Покидая гостиницу, Хана и Рю спускались на эскалаторе и оживлённо болтали. У выхода Рю перехватил мажордом: - Сэр! Можно Вас на минутку? Он оставил Хану, а она, прижимая к себе сумочку, мечтательно улыбалась, представляя, как вручит ему свой подарок. - Извини, Хана, - Рю не заставил себя долго ждать и снова присоединился к ней. - Вот, я принесла тебе подарок, - протянула она ему сумочку, скромно отведя взгляд. - Спасибо! Интересно, что же это! – Рю повертел сумочку в руках и на время вернул её Хане. - Я покажу тебе Токийскую Башню. Пошли. Хана, прижимая к себе подарок, довольно закивала головой. Рю приобнял её за плечи и они пошли к выходу. - Хочу показать тебе ночной Токио… - Надеемся, с вами всё будет в порядке! – поклонился им вслед мажордом. Подойдя к автомобилю, ожидавшему их у дверей, они вдруг остановились как вкопанные – у задних колёс прямо на асфальте сидел Юн Со. Он был бледным и продрогшим. Хана от такой неожиданности переменилась в лице: «Зачем он прибежал сюда?» Она была так шокирована его поступком, что выронила сумочку из рук. Та полетела на асфальт, и стекло рамки разбилось вдребезги. Дрожавший как лист на ветру, Юн Со поднял голову, смотря на Хану сожалеющим взглядом. Хана чуть не плакала от досады. Рю поднял с земли сумочку. - Это... – пробормотал он. Хана вырвала её из его рук, наклонив голову. – Прости меня! Прости!.. Между троими повисла молчаливая пауза. Только Хана не спускала глаз с брата и было в её взгляде столько боли и обиды, что Юн Со не выдержал его и опустил виноватую голову. Рю, тоже огорчённый сорванной встречей, поправил на себе пальто и примирительно сказал: - Думаю… на сегодня хватит? Иди с братом. Спохватившись, он полез во внутренний карман пальто и достал бумажник. - У тебя же нет денег на обратную дорогу, - протянул он Хане несколько купюр. Хана, скрывая слёзы, отвернулась. - Держи, - Рю вложил ей в руку деньги и погладил по голове. – Всё хорошо! А? Хана покивала, соглашаясь. Рю поклонился, прощаясь, и сел в машину. |
Когда выпадет снег...
12. Обещание
Свидание было испорчено. Хана, заливаясь слезами, медленно брела по аллее, сжимая в руках сумочку с разбитой рамкой. Юн Со с понурой головой плёлся за ней следом. Временами он пытался остановить сестру, хватал за руку, но она отталкивала его, то и дело всхлипывая, от чего у Юн Со так щемило в груди, что, казалось, было невозможно дышать. Наконец, она приостановилась: - Что с тобой такое случилось?! Думаешь, мы всё время должны быть вместе? Ты хоть представляешь себе, как важен был для меня этот подарок? – сквозь слёзы закричала она и оттолкнула брата руками. - Ты хоть представляешь, что я чувствую сейчас? Ты знаешь, как сильно я люблю Рю-семпая? – она стукнула его кулачком по плечу, не в силах сдержать поток слёз. Юн Со, ничего не ответив, пошёл дальше. Хана догнала его, схватила за руку, развернула к себе: - Человек, которого я люблю - Рю-семпай! Это не ты! – крикнула она, оттолкнула брата плечом и пошла от него прочь. Она села под раскидистым деревом, продолжая горько плакать. Хана была очень расстроена из-за незавершённого свидания, испорченного подарка и рассержена на Юн Со. Как он мог так поступить? Как теперь Рю отнесётся к ней? Захочет ли он после этого ещё встретиться с ней? Но Юн Со не остался в стороне. Он считал себя полностью виновным в её слезах и должен постараться всеми силами искупить свою вину. Он тихо подошёл к Хане сзади и обхватил её крепко руками, заключив в плотное кольцо. Хана, пыталась высвободиться, отталкивая его руки. Ей сейчас не нужны были ни его нежности, ни утешения, и даже его улыбка не доставила бы ей радости. Все её мысли были заняты одним только Рю. Она старательно вырывалась из рук брата, но его объятия были очень крепкими. Она трепыхалась в его руках пойманной птичкой и затихла лишь тогда, когда увидела, что брат застегнул на её шее цепочку со своим крестиком. В растерянности она смотрела на Юн Со. Он держал крестик в своих пальцах и тихо говорил: - Мама… мама… Вытаращив глаза, Хана замерла, пытаясь осмыслить происходящее. Ей не послышалось? Юн Со действительно говорил? Дрожащим голосом она тихо спросила: - Братик,.. ты говоришь? Ты умеешь говорить? - Я защищу тебя, - продолжал говорить Юн Со, держа в руке крестик, словно заклинал его. - Доверяй мне… Он сам не понимал, как эти слова могли вырваться из его уст. Ведь он долгое время хранил все свои мысли в голове, никому не высказываясь. Но и смотреть на горькие слёзы Ханы он тоже не смог. В тот момент в нём горело желание обнять её, оградить от всего, что могло бы причинить ей боль. Он продолжал обнимать потрясённую Хану, твёрдо обещая: - Всегда… Она смотрела на Юн Со не в силах отвести взгляд, видела, как двигаются его губы, произнося очередное слово, но не понимала, ни единого слова что сказал брат с таким серьёзным видом. Всё её существо было поглощено его состоянием и, лишь когда он отошёл от неё, она достала из кармана маркер, задрала рукав и на внутренней стороне руки быстро записала – до-ве-ряй мне все-гда… Чтобы потом найти эти слова в словаре. Задумавшись, Хана потрогала крестик, висевший на её шее поверх шарфа, и поняла, что Юн Со отдал ей самое дорогое, что было у него. - Мама… - прошептала она, расчувствовавшись, и обернулась. Юн Со стоял поодаль от неё, отвернувшись, и на него падали редкие лёгкие снежинки, как будто действительно мама поддерживала его сейчас… … На следующий день, когда ребята возвращались из школы, Хана пребывала в приподнятом настроении. Несмотря на то, что свидание с Рю было сорвано и ей было неудобно перед ним за выходку брата, это было не главное! Главное - её братик заговорил! Оказывается, он не был немым, и пусть они разговаривали на разных языках и пока ещё мало понимали друг друга, отношения их налаживались, и она не могла нарадоваться этому. А язык она выучит! Хана сидела на багажнике, крепко держалась за брата, обняв его руками в своих белых варежках, и говорила, поддразнивая его: - Братик, скажи что-нибудь. Скажи! Но Юн Со как обычно был молчалив и сдержан. Тогда Хана дотянулась до его лица и указательными пальцами стала растягивать кончики его губ в разные стороны наподобие улыбки и затараторила: - Скажи. Скажи. Скажи. Скажи! Скажи! Скажи! Юн Со слегка оттолкнул её руки и Хана, взвизгнув, чуть было не свалилась с багажника. Она снова крепко ухватилась за брата и испуганно покрикивала «Братик! Братик! Братик!» пока велосипед, потерявший равновесие, повиливал из стороны в сторону, грозя завалиться на бок. Побоявшись упасть, Хана крепко сцепила руки на животе Юн Со, но, сидя за его спиной, так и не увидела его довольной улыбки… Чуть позже, когда напряжение спало, Хана снова развеселилась и радостная улыбка тоже уже не сходила с лица Юн Со. Им было очень хорошо вдвоём… Подъезжая к дому, Хана вдруг увидела у местной гостиницы автомобиль Рю и захлопала брата по плечу: - Стой! Стой! Юн Со притормозил, Хана спрыгнула с багажника и подбежала к Рю, возившемуся в машине. Он обернулся. - Семпай! Извини за вчерашнее, - поклонилась она. - Я рад, что с тобой всё в порядке, - ответил он, обняв Хану за плечики. Потом увидел Юн Со, который недовольно наблюдал за ними, и подошёл к нему. Он снова протянул ему руку, чтобы поприветствовать, но тот отвернулся. - Думаю, ты меня неправильно понял, - спокойно ответил Рю и обратился к Хане: - Твой брат любит тебя? А? - Нет, конечно! – возмутилась она. - Ну... Он всего-навсего… мой брат... Юн Со было очень неприятно услышать эти слова из уст Ханы, но они ещё раз убедили его, что все её мысли были заняты другим, а его она воспринимала только как брата. И все её нежные и поддерживающие слова оказались для него лишь миражом, который он сам себе представил. Юн Со нетерпеливо посигналил Хане звонком велосипеда, подгоняя её сворачивать случайную встречу. - Вот как? Ладно, ещё увидимся! – обнадёживающе пообещал Рю и потрепал Хану за щёки. … В один из школьных дней, во время перемены Хана достала корейско-японский словарь и нашла в нём записанные на руке слова «доверяй», «мне», «всегда», чтобы понимать и запомнить. Она вспомнила, как вдумчиво говорил их Юн Со под деревом в парке: «Я защищу тебя. Доверяй мне. Всегда», и, медленно проговаривая, повторила вслух, проникаясь их смыслом: - Доверяй мне… Всегда… В задумчивости она вытащила из-за пазухи крестик, внимательно разглядывая его. Амулет братика отдавал рукам приятное тепло… Её взор упал на пустующую парту Юн Со, на которой лежал его один единственный учебник японского языка, она остро почувствовала его отсутствие, и какое-то новое чувство колыхнулось в ней. И оно было совсем не похоже на жалость или простую благодарность – что-то, что робкой тёплой волной наполнило её сердце, заставляя его трепетать словно новорожденная бабочка, расправляющая свои крылышки за миг перед первым полётом… |
Когда выпадет снег...
13. Соперники
В спортивном зале было многолюдно – Рю, одетый в синий костюм, проводил тренировочные бои со спортсменами школьной секции дзюдо. Никто из старшеклассников не хотел пропустить это зрелище и все, дружно разместившись на полу, внимательно следили за спаррингами, подбадривая участников громкими криками. Конечно, большинство девчонок болели за своего любимца, визжали от восторга, хлопали в ладоши, громко выкрикивая: - Рю-семпай! Рю-семпай! Рю проводил спарринги уверенно, действуя быстро и жёстко, легко укладывая своих партнёров на лопатки. Юн Со не присоединился к одноклассникам, а наблюдал за встречей спортсменов из дверей зала. Когда бои были проведены со всеми представленными участниками, тренер школьной секции обратился к присутствующим: - Есть тут ещё достойные противники? - Это отличная возможность потренироваться с чемпионом страны! – подзадоривал ребят учитель математики, исполняющий роль ведущего состязания. - Даже если вы проиграете, это будет хорошей тренировкой! Для меня это тоже честь, поэтому я буду брать с него пример. Но желающих бороться с чемпионом больше не нашлось, и зрители стали провозглашать единственного победителя, скандируя: - Рю-семпай! Рю-семпай! Юн Со изучающее смотрел на Рю, хмуря брови, и громко выкрикнул в зал из дверей: - Пока кто-нибудь из нас не упадёт! Крики в зале затихли и все обернулись на звук голоса, повернув головы к выходу. Юн Со, лениво оторвавшись от косяка, уверенно вышел в центр зала и, смотря в глаза противнику, повторил: - Пока кто-нибудь не упадёт… Рю подошёл к нему. Он понимал, что парень совершенно не владел ни техникой, ни приёмами дзюдо, но предлагал ему себя в качестве партнёра. Он знал, что как такового противостояния не получится - слишком неравны изначально были силы соперников и убедительно сказал: - Это против правил дзюдо. Усмехнулся и отвернулся. - Пока кто-нибудь не упадёт! – упрямо прокричал Юн Со ему в спину. Рю сочувствующим взглядом посмотрел ему в глаза. … Два человека подошли к красно-зелёному квадрату татами с разных сторон. Два человека, влюблённые в одну девушку. Они буравили друг друга изучающими и в то же время ненавидящими взглядами. Между ними только что молнии не сверкали, а вот как накалилась атмосфера, чувствовал каждый присутствующий в зале. Зрители азартно захлопали, подбадривая обоих. При других обстоятельствах они могли бы подружиться, если бы не любовь. Именно против соперника приходится вести непримиримую борьбу, но что делать, если в первую в жизни любовь вплёлся горьковатый вкус ревности?.. Судьба, как и судья на поединке, не знает жалости… … - Что ты здесь сидишь? – прокричала взбудораженная Мика, ворвавшись в класс, где сидела Хана одна одинёшенька, витая в своих мыслях. - Рю-семпай уже начал тренировку! – она схватила подружку за руку и потащила её в зал. Девочки прибежали в зал, когда сильный удар противника опрокинул Юн Со на ковёр. Юн Со быстро поднялся и, припадая на ногу, снова бросился на соперника. Рю не дрогнув, умело отразил атаку. Но Юн Со не сдавался. Не зная совсем ни правил, ни техники борьбы, он показывал волю и характер – он просто бросался на Рю, пытаясь сбить его с ног, атакуя матёрого соперника до последнего. В то время как Рю пренебрегал нападениями противника, отвечая на его беспорядочные нападения, не прилагая особых усилий со своей стороны. Юн Со не справлялся с силой и профессионализмом Рю, но каждый раз, болезненно морщась, поднимался и упрямо кидался в бой. - Братик! Братик! – испуганно закричала Хана, увидев, как Юн Со тяжело рухнул на пол после очередного нападения. - Давай прекратим это, - предложил Рю, присев около обессиленного Юн Со. Он похлопал по плечу обездвиженного соперника и отошёл. Зрители замерли, наблюдая за неравной схваткой. Но Юн Со, собравшись с силами, вскочил на ноги и с диким криком с разбегу кинулся на Рю сзади. Тот, применив бросок через спину, со всей силой отбросил соперника на пол. Юн Со, со всего маху ударившись спиной, стал кататься по полу, корчась от боли. - Братик! Братик! Братик! – бросилась к нему Хана. – Семпай! Пожалуйста, остановись! - взмолилась она, не в состоянии наблюдать за избиением брата. Но упрямый Юн Со стал медленно подниматься, не желая быть поверженным. - Нет, братик! Нет! Нет! – Хана хватала его руками, пытаясь удержать. - Не делай этого! Не надо! - рыдая, она умоляла брата прекратить драку, пока тот еле-еле поднимался на ноги и, наконец, вырвался из её рук. Из последних сил он ринулся на Рю, но тот уже просто оттолкнул его. И всё же, с трудом поднимаясь и тут же падая, Юн Со опять пытался нападать на противника. Силы уже совсем покидали его, но отвага бурлила в его крови и он, упорный и бесстрашный, не сдавался и, еле дыша, сумел уже только дотянуться и ухватиться за его ногу. Рю не стал добивать соперника, а просто выдернул из его рук свою ногу. Измождённый жёсткими падениями, Юн Со затих. Хана с ужасом смотрела на замершего брата и что есть мочи закричала: - Я доверяю тебе! Братик, я тебе доверяю! С этим словами Юн Со шевельнулся, поднял голову и первое, что он увидел это мамин крестик на шее Ханы. - Я доверяю! Я доверяю тебе! Всегда! – кричала она сквозь слёзы, сжимая в пальцах крестик, и Юн Со через боль, пронзающую всё его тело, улыбнулся, пытаясь подняться. Но вконец выбившийся из сил, он снова упал, еле дыша. По залу пронёсся вздох испуга, и зрители затихли в ожидании. Хана в молящем жесте сложила руки. Тогда Мика вскочила с места и призывно выкрикнула: - Юн Со, вставай! Вста-вай! Вста-вай! Её подхватили остальные – стали хлопать в ладоши и дружно скандировать, болея за Юн Со: - Вста-вай! Вста-вай! Вста-вай!.. За него трясли кулаками и кричали все – и учитель, и спортсмены, и тренер, и даже его обидчики кричали, не жалея своих сил. Поддерживаемый ободряющими возгласами, Юн Со стал медленно подниматься. Рю, исполненный уважения к этому странному парню, помог ему встать на ноги. - Давай, остановимся, предложил он в последний раз и, придерживая Юн Со, вытянул его руку вверх со словами: - Ничья! Присутствующие восторженно зааплодировали. Хана беззвучно плакала, с состраданием всматриваясь в еле живого Юн Со. … Она везла его домой, кое-как пристроив обессиленного на багажнике велосипеда. Юн Со в бессознательном состоянии лежал на спине Ханы, его руки охватывающие её, совсем не держались и падали, свободно свисая, что грозило ему непременным падением. Но Хана каждый раз останавливалась и упрямо пыталась сцепить их у себя на животе, сложив кисти друг на друга. Но руки не слушались и снова падали. Тогда она крепко переплела его пальцы между собой и прижала к себе. Уже знакомое ей чувство переживания наполнило её сердце, сжимая его от страха потери очень близкого человека… … Вечером Хана нашла Юн Со в ванной комнате – брат в полуобморочном состоянии, в одежде лежал в наполненной ванне. Видимо он забрался в воду с целью снять боль с избитого тела, но был настолько слаб, что у него не хватило сил, чтобы раздеться. И как же вовремя она обнаружила его! Ещё секунда и брат ушёл с головой под воду. - Братик! – кинулась она к нему, подхватывая под мышки и пытаясь удержать над водой обмякшее тело. Кое-как она стянула с него водолазку и подтянула его повыше, пристроив в сидячем положении. Но Юн Со снова ушёл под воду. Тогда Хана, не долго думая, в чём была, прыгнула в ванну, поднимая брата на поверхность. Его обездвиженное тело было тяжёлым и то и дело норовило опять скользнуть под воду. Хана забросила его руку на своё плечо и, поддерживая его, села с ним рядом. Но своим весом Юн Со стал тянуть сестру в воду. Она снова попыталась приподнять брата, его голова упала ей на плечо и она, чтобы удержать, обняла его за шею. Хана впервые видела брата полуобнажённым. Он был так близко - её мокрые волосы сплелись с его волосами, его губы были так близко к её лицу, что она чувствовала их тепло. Эта нечаянная близость была так страшно-волнующа и так притягательна, что Хана устыдилась собственных ощущений. Такое не должно происходить между братом и сестрой! Испугавшись прикосновения к его обнажённому торсу, она отдёрнула руку от его шеи и попыталась аккуратно оттолкнуть от себя его голову. Но брат, отклонившись, тут же снова ушёл под воду. Ей ничего не оставалось, как снова притянуть к себе и обнять его. Она, обнимая, держала своего полуобморочного брата в и сквозь слёзы шептала: - Братик, не умирай... Она сжала в пальцах крестик и с болью в сердце вспомнила, как десять лет назад в больнице кричала вслед каталке, увозившей в реанимацию её отца: - Не умирай, папа!.. Вдруг Хана почувствовала лёгкое движение и услышала: - Я защищу тебя… - еле двигая губами, прошептал Юн Со. - Всегда… Её папа не смог выполнить своё обещание, что он останется с ней навсегда. Юн Со пообещал ей выполнить его вместо папы… |
Когда выпадет снег...
14. Неожиданный визит
Hа следующий день, увидев, что Хана приехала в школу одна, одноклассники обступили её и засыпали вопросами: - Расскажи нам! Расскажи, что с Юн Со? - Он болеет, - грустно ответила Хана, усаживаясь за свою парту. - Какая жа-а-алость! – заахали девочки. - Можешь передать ему это? - И от меня тоже можешь передать ему это? – затараторили они наперебой, предлагая ей свои приготовленные для Юн Со подарочки. - Замолчите уже! – прикрикнула Мика на растрещавшихся, как сороки, девчонок. – Всё это ерунда! Вот, - она поставила свой пакет на парту перед Ханой. – Стоит одеть это только один раз, и все раны сразу заживут. Передашь ему это? – спросила она подругу, сложив ладошки вместе, и загадочно заулыбалась. - Спасибо! – кивнула головой Хана. - Что за чушь? Совсем что-ли дурочка? – закричали на неё одноклассники. Но Мика не обратила на них внимания. - Так! Цыц! – крикнула она, пресекая вопли, схватила Хану за руку и куда-то потащила из класса. - Эй, подождите! – закричали им вслед те, кто не успел отдать Хане свои дары для Юн Со. – Эй, вы куда? Но Мика уже тащила ничего непонимающую подругу по коридору. - Разойтись! Всем разойтись! – расталкивала она учеников, попадавшихся им на пути. Она притащила Хану в женский туалет и, влетев с ней в освободившуюся кабинку, защёлкнула дверь на щеколду. - Хана, прошу, помоги мне! – она сложила руки в молитвенном жесте над склонённой головой. - А? - Хана ничего не понимала, о чём её просит подруга, и смотрела на неё, округлив глаза. - Мне… нравится Юн Со, - призналась ей Мика. – Он мой идеал! Его тело… такое сексуальное… - она мечтательно возвела глаза к потолку. – Очень! Очень сексуальное! Хана, ты же сама видела! – она в порыве экстаза затрясла, вылупившую от удивления глаза, подругу как грушу. - Я должна поцеловать его! До выпускного, не смотря ни на что! – твёрдо пообещала она себе, сжав кулаки. Такое неожиданное откровение ошеломило Хану, и она недовольно спросила подругу: - Ты о чём это? Но Мика, пребывая уже в радужных мечтах, вместо ответа чмокнула подругу в щёку. …. - Хана, подожди! - после уроков несколько девочек устремились на своих велосипедах за Ханой, чтобы поехать вместе с ней к Юн Со. Мика не могла допустить, чтобы кто-нибудь ещё кроме неё оказывал ему внимание, и она всеми силами пыталась остановить одноклассниц. Но напористость подруг заставила её смириться с мыслью, что время визита придётся разделить между всеми, и они галдящей толпой добрались до дома Ханы. - Давайте по порядку! – скомандовала Мика, подъезжая к дверям дома. Увешанная сумками всех размеров с дарами, Хана бежала по коридору впереди, пытаясь собой сдержать напор следующих за ней визитёрш. Она указала на дверь комнаты брата и девочки выстроились в очередь. - Каждому по пять минут, - посмотрев на наручные часы, сказала Мика. – Кто первый? Все подняли вверх руки. Мика поводила указательным пальцем и ткнула в сторону Сакуро: - Ты! - Спасибо! – ответила та и, собираясь с духом, встала у двери. Потом резко её сдвинула в сторону, вошла внутрь и так же резко задвинула назад, едва не прищемив сунувшим туда носы. Мика засекла время. Хана, навьюченная презентами, грустно наблюдала со стороны за одноклассницами, разгалдевшимися перед комнатой брата, споря о том, кто из них пойдёт к Юн Со следующей. Вдруг из двери позади неё вышла тётя с корзиной грязных вещей и, увидев племянницу с сумками, поинтересовалась: - Это твои подружки? Что они здесь делают? С этими словами, оглядев сумки, висевшие на племяннице, она всучила ей в руки тяжёлую корзину. Хана еле удержала её занятыми руками. - Чем это вы тут занимаетесь? В доме и так полно народу! Пусть уходят! – злобно приказала тётка. Хана молчала от растерянности, не зная, что ответить – очень неудобно было выгонять подружек, приехавших навестить брата. - Пусть остаются, - вдруг донёсся голос Мэй. Она только что вернулась из школы и шла по коридору в свою комнату. – Одним разом они не ограничатся и захотят ещё прийти. Мило, правда? - усмехнулась она, отпихнула сестру плечом и прошла мимо неё. Хана испуганно смотрела на тётку. - И что ты будешь тогда делать? – спросила та визгливым тоном. – Немедленно иди и скажи им, чтобы уходили! Живо! Хана поставила корзину на пол и положила сумки, но тётка отбросила сумки в сторону, впихнула корзину ей обратно в руки и подтолкнула: - Быстрее! Давай же быстрее! Хана с виноватым видом, с тяжёлой корзиной в руках подошла к комнате брата и позвала подругу, привалившуюся ухом к двери: - Мика… Прости… - она глазами показала в сторону тётки. - Подождите! Минутку! Как же так? – возмутились одноклассницы, сидевшие под дверью. Никому не хотелось уйти, не повидав Юн Со. – Как же так, Мика-семпай? – загалдели они, обращаясь к Мике, как будто она здесь была хозяйкой положения. - Тс-с-с-с! – Мика приложила палец к губам, заставив девочек замолчать. – Идём вместе, - в полголоса сказала она решительно. Она быстро отодвинула дверь комнаты как раз в тот момент, когда Сакуро, вытянув губы трубочкой и закрыв глаза, склонилась над Юн Со, пытаясь его поцеловать. Мика оттолкнула её, и молчком показала на наручные часы. Вошедшие расселись возле неподвижного Юн Со, всё ещё пребывающем в бессознательном состоянии. - Давай, ты первая. Только быстрее! – шёпотом сказала Мика первой девочке и отошла в конец очереди. Первая взяла руку Юн Со и, крепко сжав её, пожелала скорейшего выздоровления. - Стань великим борцом дзюдо! Выздоравливай! - пожелала вторая. - Он очень красивый! Какой же он красивый! Это мой идеал! – восторгалась следующая, не в силах отвести от него своих глаз. – Я приду к тебе завтра! – пообещала последняя, оставляя возле него свой презент. Наконец, выставив всех одноклассниц из комнаты, Мика осталась одна. Она поставила свой подарок возле Юн Со, открыла записную книжку и стала читать по слогам: - Я на-по-ло-ви-ну ко-ре-янка. Юн Со… я те-бя лю-блю… Потом она достала тёмно-красную помаду, накрасила ею губы и в тот самый момент, когда она склонилась над Юн Со и поцеловала его в щёку, дверь комнаты отодвинулась. Любопытные одноклассницы замерли от неожиданности. Застигнутая врасплох, Мика застеснялась и, завизжав, вылетела в коридор, крикнув Юн Со напоследок «до свидания». Остальные тоже попрощались с ним и быстро покинули дом. Хана подошла к двери. Она видела Юн Со, лежащего без чувств в расстёгнутой на груди рубашке и со следом губной помады на щеке. Ей не понравилось такое чрезмерное внимание одноклассниц к её брату. Неведомое ей пока чувство шевельнулось в душе. Она с грустью задвинула дверь и пошла в ванную стирать вещи. Вытащив из корзины рубашку брата, она задумчиво сжала в пальцах ткань и поднесла к лицу, пытаясь разобраться в своих чувствах. - Не расслабляйся, - вдруг услышала она, вздрогнув от неожиданности, когда в ванную вошла Мэй и кинула в неё ещё кучу белья. Хана беспрекословно принялась тереть намоченные вещи, не переставая думать о Юн Со… Вечером, решив накормить обессиленного брата, Хана сварила рис и только она собиралась добавить в него немного моллюсков, как влетевшая в кухню тётка, как фурия набросилась на неё. - О, Боже! Боже! Что же ты делаешь! – она отняла у племянницы тарелочку с сырыми моллюсками и ударила её ладонью по плечу. – Что ты делаешь? – визжала она. – Ты знаешь сколько здесь? Ты что с ума сошла? – она шлёпнула Хану ладонью по голове. – Что хорошего в том, что он дрался и проиграл, а? – она опять ударила её по плечу. – Хочешь скормить ему самые дорогие продукты? – тётка уже беспорядочно лупасила её то по голове, то по плечу. – Отойди, - приказала она, оттолкнув её от плиты. – Это для Мэй! Боже! – рычала она. - Братик… он болеет,.. - сжавшись в комок, еле слышно пролепетала Хана, ещё полагаясь на тёткино сострадание. - И что с того? – заорала Йоко. – Это должен есть, кто усердно учится, а не такой паршивец как он! На него и так уходит много риса! Чтобы я тебя больше не видела возле холодильника! – она снова треснула Хану по голове. - Мэй должна побыстрее закончить школу, чтобы мы могли съехать из этого дома, – с ненавистью сказала она напоследок, забрав кастрюлю с рисом с собой, опять оставив племянницу и Юн Со без еды. |
Когда выпадет снег...
15. Чувства
Хана понимала, что брату требуется помощь, но просить об этом тётку ей не хотелось ни в коем случае – та, наверное, была бы только рада, если бы Юн Со избили до смерти. Только представив, что она могла потерять брата, Хане сделалось нехорошо. Она снова вспомнила о маме, понимая, как им сейчас не хватает родителей. Но делать нечего - нужно было как-то справляться самой. Хана отыскала баночку бальзамической мази и решила хотя бы смазать ею синяки на теле Юн Со. Она тихонько вошла в его комнату и замерла, разглядывая неподвижное тело. Умиротворённое, красивое лицо с правильными чертами – она вспомнила, как с интересом рассматривала его в день их первой встречи, и позже, когда его озарила настоящая живая улыбка, ей казалось, что ничего более прекрасного она в жизни не видела. Длинные волосы, скрывающие маленькую серёжку в левом ухе, делали его милым и трогательным. А крепкая грудная клетка придавала брату мужественный вид. Очень осторожно, сгорая от стеснения, Хана отвернула борта полочек рубашки, обнажив его грудь – она вся была покрыта малиновыми кровоподтёками. Аккуратно, еле касаясь, она стала смазывать подушечками пальцев воспалённые места. Она медленно втирала мазь в кожу. Снова прикасаясь к телу брата и испытывая при этом невероятную неловкость, она закрыла глаза и отвернула голову. Движения её были нерешительными и скованными, и она не сразу почувствовала, как стала возить пальцами по ткани рубашки. Потом открыла глаза, спохватившись, и, преодолевая смущение, стала увереннее втирать мазь в кожу, тем самым причинив болезненные ощущения Юн Со. Он шевельнулся и сморщился. Хана, испугавшись, остановилась, оглядывая брата. Взгляд её упал на его босые ноги – они тоже были в синяках. Исполненная самых искренних чувств, она очень бережно смазывала каждую ранку на его ногах, когда Юн Со снова пошевелился, заморгал и попытался приподняться. Хана, обняв его обеими руками, придерживала, помогая сесть. Чтобы удержать тяжёлое тело, она крепко прижала брата к себе так, что их лица соприкоснулись щеками. Она не знала, куда деваться от такой близости, но брата не отпустила. Юн Со повернул голову, скользя губами по щеке Ханы, и разглядывая её испуганное лицо из-под полуприкрытых век, тихо пробормотал: - Если ногам тепло, на сердце становится холодно… - и без сил упал на подушку, увлекая сестру за собой так, что она приложилась щекой к его груди. Чтобы лишний раз не причинить ему боль, Хана аккуратно вытянула свою руку из-под него. Вечером, перед сном, она нашла слово «холод» в словаре и, осмысливая фразу, сказанную братом, вспомнила, как он в первый день их встречи шёл босиком по снегу. «Если ногам тепло, на сердце становится холодно…» Хана придвинулась поближе к окну, отодвинула в сторону переднюю раму с матовыми стёклами и увидела, что на улице шёл снег. Пушистые лёгкие хлопья, словно белые бабочки, в беспорядочном кружении тихо опускались на землю. Ветерок бросал их на стекло, и они разбивались, стекая капельками вниз. Она открыла окно и протянула руку, ловя невесомые хлопья, которые тут же таяли на её тёплой ладони. Заворожённая метанием мохнатых бабочек, она тихо задумчиво прошептала: - Братик… - почувствовав, как её заполняет любовь к нему… Хана высунулась немного из окна и посмотрела в одну сторону, потом в другую и, увидев Юн Со тихо стоявшего у стены, испугалась и быстро задвинула раму обратно. Что он делает здесь? Она, затаив дыхание, наблюдала за ним, как он оторвался от стены и встал напротив окна. Сейчас он не мог связно думать, двигаться и говорить – только смотреть на неё, стоя босиком на морозе и чувствуя, как в груди становится тепло. Смотреть на её милое, по-детски наивное, немного испуганное лицо, боясь отвести от него взгляд, разувериться, что всё происходящее сейчас – чистая правда… Он медленно наклонился и прикоснулся пальцами к её щеке, нежно поглаживая её через стекло. Его ладонь заскользила по стеклу и накрыла ладошку Ханы, прижатую к окну с её стороны. Она почувствовала её тепло. Он склонился ещё ниже - его лицо стало совсем близко, и он коснулся губами её лба. От ещё вчерашнего грубого и резкого Юн Со не осталось и следа – все его движения были пропитаны любовью и нежностью. Хана словно почувствовала на коже его поцелуй, лёгкий как снежинка, и от проявления этих чувств ей стало так тепло и грустно… Их глаза встретились. Хана рассматривала его лицо, такое нежное, честное и сильное и, смотря ему прямо в глаза, никак не могла понять своё учащённое сердцебиение… На следующее утро Йоко собирала свою дочь в Токийский Университет на экзамен. - Доченька, ты ведь сможешь? – тревожно спрашивала она Мэй, провожая её к машине. - Мама, это всего-навсего тест! Не делай из мухи слона!.. Я сегодня плохо спала из-за постоянного шума в комнате, - недовольно пожаловалась она матери и та гневно оглянулась на Хану, следующую за ними. - Прости, - извиняющимся тоном обратилась она к Мэй. Сестра снисходительно вздохнула и отвела от сестры глаза. - Доченька, удачи тебе! – Йоко с улыбкой погладила дочь по голове и обернулась к племяннице: - Ты ничего не хочешь пожелать ей перед тестом? - Желаю удачи, - искренне пожелала Хана сестре. Та словно не обратила на неё никакого внимания. - Мама, если у меня получится, мы, правда, поедем в Токио? – с надеждой спросила Мэй мать, усевшись на заднее сиденье. - Пообещай! - Конечно, обещаю! Разве ты не доверяешь своей маме? Знаешь, я даже себе не доверяю. Бедня-я-яжка, жить в таких условиях... Она на прощание потрепала дочку за щёки: - Удачи на экзаменах! Когда машина отъехала от дома, Хана, посматривая на часы, побежала к сараю, где стояли велосипеды. Увидев там Юн Со, она растерялась, не зная, как вести себя с братом после ночного случая. Она молчком положила свою сумку в корзину и стала усаживаться на велосипед. Юн Со приостановил её, тронув за руку. Так же молча, он снял варежку с её руки и взял её в свою руку, сжав покрепче, тем самым давая Хане понять - «Я с тобой». Он так и привёл её в школу, держа за руку. - Юн Со, тебе уже лучше? – налетели на него одноклассницы как только увидели его с Ханой, идущими вместе по коридору. Стараясь его обнять, схватить под руку, они оттеснили Хану в сторону, наперебой предлагая ему: - Давай пообедаем вместе! - Нееет! Давайте лучше сходим в кино! Хана с растерянным видом наблюдала, как девчонки, повиснув на Юн Со, потащили его в класс. Она с грустным видом вошла следом за ними и села рядом с Микой, то и дело поглядывая на брата. - Я почти не сплю, чтобы выучить корейский. Но… это всё из-за Юн Со! – откровенно призналась ей подружка. - Очаровательно, да? Она вдруг сорвалась с места и подбежала к Юн Со. Хана ревностно наблюдала за ней. - Юн Со! – Мика раскрыла словарь и, пролистав его, сказала по слогам на корейском, - Я те-бя лю-блю. Да-вай встре-чаться? - Она взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала под ликующие возгласы одноклассников. Хана, ахнула, не скрывая своего недоумения. Но когда Юн Со, сам смущённый ситуацией, обернулся к ней, она скромно заулыбалась, пряча за улыбкой жгучую досаду. … Приняв участие в неравном бою и потерпев при этом поражение, Юн Со, однако, снискал расположение своих одноклассников. Парни зауважали его за отвагу и решительность, девчонки увидели в нём мужественного и бесстрашного молодого человека. К тому же красивого и сексуального. Они создали себе нового кумира, способного на честный и смелый поступок, который тут же потеснил своего предшественника Рю. На переменах Юн Со не знал, куда деваться от навязчивого внимания одноклассниц. Они не давали ему прохода. Мика каждый раз пыталась остаться с ним, не обращая внимания даже на подружку. Улучив момент, когда Юн Со оказался незамеченным на лестнице, он схватил Хану за руку и потащил её в хозяйственный шкаф, где хранился уборочный инвентарь. Ему очень хотелось побыть наедине с ней, скрытым от глаз одноклассников. - Тс-с, - Юн со приложил указательный палец к своим губам, сделав Хане знак молчать, чтобы их не обнаружили. В шкафу было очень тесно, и они стояли вплотную друг к другу. Они были настолько близко друг к другу, что их лица почти соприкасались, и каждый ощущал горячее дыхание другого. Юн Со отчётливо видел проницательные глаза сестры, распахнутые от неожиданности и удивления, а она - чувственные губы брата. Хана почувствовала себя неловко из-за такой близости, да ещё после ночных откровений Юн Со. Эта близость с братом и пугала её и в то же время пьянила, как прошлым вечером в ванной. В животе закручивался узелок каких то ещё неведомых чувств, воздушных и быстрокрылых, словно небольшой рой бабочек, готовый вот-вот разлететься по всему телу, превращаясь в опасный вихрь... |
Когда выпадет снег...
16. Признание
Боясь пошевелиться, Хана и Юн Со несколько минут стояли неловкие и неподвижные, прислушиваясь к происходящему за пределами их укрытия. В образовавшуюся щель приоткрытой двери они наблюдали за Микой, как та с разочарованным видом бегала по этажу, безуспешно разыскивая Юн Со. Хана, не отрываясь, с улыбкой следила за тем, что произойдёт дальше. Юн Со, затаив дыхание, разглядывал улыбающуюся Хану и упивался сладостью мгновения, находясь в мучительной близости с ней. Было невозможно находиться с ней в одном помещении и не испытывать желания сжать её в объятиях и поцеловать. Усилием воли он пытался справиться с неодолимым, накрывающим с головой желанием, потому что очень боялся всё испортить. Поймав его пристальный взгляд, Хана почувствовала себя беспокойно и напряжённо – их взгляды встретились, и воздух вокруг них сразу же наэлектризовался, и казалось, что сейчас произойдёт нечто очень важное. Сердце Юн Со боролось с разумом, но он так и не смог преодолеть желания поцеловать её и, собравшись с духом, склонился к лицу Ханы. Понимая, что это совершенно недопустимо, Хана оттолкнула его и Юн Со, на секунду потеряв равновесие, вывалился из шкафа в коридор прямо под ноги Мике, которая, наверное, уже в сотый раз пробегала по коридору в поисках исчезнувшего парня. - Юн Со! – заверещала она от радости. - Я совсем вымоталась, пока искала тебя! – накинулась она на него и потащила по лестнице вверх. Юн Со обернулся на оставшуюся в стенном шкафу Хану в надежде, что сестра спасёт его от приставучих девиц, но она, испытывая невероятную смесь переживаемых чувств, находилась в таком замешательстве, что была готова провалиться сквозь землю. - Пошли, пошли! – стали подталкивать его сзади сбежавшиеся к ним одноклассницы. Пребывая в противоречивых чувствах, Хана тяжело перевела дыхание. Мика никак не хотела отпускать от себя Юн Со, ни на минутку. И после уроков потащила его на велосипедную стоянку. - Сюда. Сюда. Сюда. Сюда, - подтолкнула она его к своему велосипеду и сунула в руки ящичек с инструментами. Подбежала к Хане и попросила: - Хана, иди домой одна. Пожалуйста. Давай, пока! Потом вернулась к Юн Со, с непонимающим видом стоявшему возле её велосипеда, открыла свою записную книжку и стала читать: - Вот здесь сломалось. Можешь починить? – спрашивала она, игриво заглядывая ему в лицо. – Здесь. Здесь. Вот здесь, - тыкала она пальцем в разные места на велосипеде. Увидев, что Хана осталась на стоянке, она снова подбежала к ней. - Почему ты ещё здесь? Пожалуйста, уходи быстрее. Ладно? – умоляла она подругу, сложив ладошки в молитвенном жесте. – Да? Да? Да? – подмигнула она ей, подталкивая к выходу. – Давай, иди, - помахала она ей рукой. Хана недовольно проводила подружку взглядом, ревностно наблюдая, как она снова вернулась к Юн Со и повторила: - Вот здесь сломалось. Здесь. Здесь. И здесь. Юн Со сел на корточки, раскрыл ящик и Мика пристроилась возле него, положив голову ему на плечо. Расстроенная и с испортившимся настроением Хана отправилась домой одна. Когда Юн Со поднял голову, сестры на стоянке уже не было. Он поднялся и стал беспокойно оглядываться по сторонам. В надежде ещё догнать Хану, он было устремился к выходу, но Мика тут же схватила его, останавливая. - Про-во-дишь ме-ня до до-ма? – спросила она, крепко удерживая его за руку. Юн Со продолжал озираться по сторонам. - Проводи меня! Пожалуйста, проводи! – запрыгала Мика возле Юн Со, просительно заглядывая ему в глаза. Они обогнали Хану на аллее, когда она с потерянным видом медленно шла пешком, везя велосипед рядом с собой. Радостная Мика, восседающая на багажнике, весело помахала ей рукой, крепко держась второй рукой за Юн Со. Не желая показать подруге своего настроения, Хана тоже с улыбкой помахала ей на прощание, но потом, когда они удалились от неё, ею снова овладела грусть. Хана сама не понимала, почему у неё вдруг испортилось настроение. Она ещё не очень хорошо разбиралась в том, что с ней происходило, но чувствовала, что это напрямую связано с Юн Со, с их отношением друг к другу… С момента приезда Юн Со, нелюдимого и молчаливого, Хана не оставляла его без внимания, каждый раз показывая ему, что понимает его и поддерживает. И как бы ни сложно было ей первое время, получая от него в ответ грубость, она всячески пыталась сократить расстояние между ними и даже, благодаря брату, начала изучать корейский язык. Им очень тяжело приходилось без родителей – тётя и сестра постоянно издевались над ними, и Хана с каждым днём чувствовала себя всё более несчастной. И только Юн Со не давал ей упасть духом. Постепенно они становились ближе и ближе друг к другу. Хана всем сердцем полюбила Юн Со как старшего брата, и она искренне верила в это пока… пока он не пересёк черту. Это случилось в тот день, когда свидание с Рю-семпаем, на которое она возлагала столько надежд, было испорчено из-за Юн Со. Этой ночью братик впервые за всё время заговорил и поклялся всегда её защищать, подарив ей крестик своей покойной матери. Вместе с этим к ней пришло осознание, что Юн Со начинает нравится ей не только как брат… Но так не должно быть! Они хоть и сводные, но всё же являются братом и сестрой и между ними не может быть никаких отношений кроме родственных. Нет! Нет и нет!.. Хана тряхнула головой, словно отгоняя от себя навязчивые мысли, и побежала вперёд по направлению к дому. Рю увидел Хану на улице, когда подъезжал к гостинице. Он заулыбался, вылез из машины и побежал за ней. - Хана, - тронул он её за плечо. - Добрый вечер, - она обернулась и грустно поклонилась ему. - Что случилось? Ты выглядишь потерянной, - заботливо поинтересовался Рю, склонившись к ней. - Что? – переспросила его Хана. - Я рад, если это не так. - А… Нет, это не так, - заверила его девушка, пытаясь улыбнуться. - Я… иду домой... - Ясно. Можно с тобой поговорить? – попросил её Рю, оглядываясь на гостиницу. Они расположились в деревянных креслах на открытой террасе над парящим источником, чтобы немного побыть вдвоём. - Ты сегодня без брата. Прости… Я не перестарался в тот раз? Слышал, что твой брат даже не ходил в школу какое-то время после "боя"? – озабоченно спросил Рю. - Сейчас ему уже хорошо, совсем не больно. У него сегодня свидание, - ответила Хана, пряча от Рю грустный взгляд. - Точно? Это хорошо, - засмеялся Рю. - Тогда почему ты такая грустная? – спросил он, чувствуя её настроение. - Я уже опаздываю. Я пойду первая, - опустив голову, ответила Хана, поднимаясь. - В этот раз я собираюсь уехать вместе с выпускниками, – сказал Рю. - С тобой ведь всё будет хорошо? Это может стать нашим последним воспоминанием… Они прощались возле гостиницы. Хана положила свою сумку в корзину велосипеда. Вдруг Рю взял её за руку и вложил ей в ладонь мобильный телефон. Хана замерла от неожиданности – это был очень дорогой подарок для неё. - Здесь записан мой номер. Звони, если будет что сказать. Когда захочешь поиграть на пианино. Или просто увидеть меня… - попросил он Хану. Потеряв дар речи от душевной щедрости Рю, она с улыбкой кивнула в знак согласия. Рю заботливо поправил на ней шарф и дружески похлопал по плечу: - Мне пора идти… Она поклонилась ему и проводила взглядом, пока Рю не скрылся в дверях гостиницы. Задумчиво разглядывая телефон, Хана взяла велосипед за руль и медленно покатила его от гостиницы. Когда она подняла глаза, то увидела Юн Со, стоявшего на противоположной стороне улицы и пристально наблюдавшего за ней. «Неужели он видел их с Рю? Конечно, видел! Один его взгляд говорит об этом…» - подумала Хана. - Братик, - испуганно пробормотала она, подъезжая к нему, затаив дыхание. Юн Со подошёл к ней решительным шагом и, не произнеся ни слова, резко вырвал из руки телефон и со злостью бросил его под ноги. Телефон разлетелся на половинки. Хана нагнулась, чтобы поднять его, но брат наступил на него ногой, вдавливая в снег. Хана подняла развалившиеся части и стала отряхивать их. Но брат снова вырвал их из её рук и пошёл вперёд. Она догнала его, попыталась отнять телефон, но он опять со всей силой бросил его на обледенелый снег. Рассерженная выходкой брата, Хана снова бросилась поднимать телефон, но Юн Со опередил её, поднял его и…, уже замахнувшись, чтобы вновь бросить, вдруг грубо пихнул его сестре. Снедаемый ревностью, озлобленный на сестру, он пошёл по дороге к дому. Но как бы ни была рассержена Хана, она снисходительно вздохнула, понимая чувства брата, и побежала за ним следом. - Братик. Братик! – догнала она его за поворотом. - Чтобы я тебя больше рядом с ним не видел, - сердито проговорил Юн Со, остановился и снова вырвал из руки сестры телефон. Но, не решившись выбросить на этот раз, отдал его Хане и повторил: - Чтобы я тебя больше с ним не видел... Хана, испуганная и парализованная яростным поведением брата, таращилась на него не в состоянии даже дышать. - Чтобы я тебя больше с ним не видел! – закричал он, не сдерживаясь от негодования. - Почему? Почему? Почему? – закричала Хана, пристально всматриваясь в лицо брата. Все мышцы его были напряжены до предела. - Я люблю тебя, - уже более спокойно произнёс он. Но эти слова прозвучали для Ханы, как гром среди ясного неба. - Я сказал, что я люблю тебя, - твёрдо повторил он, и она была уверена в том, что их эхо ещё долго будет слышаться в её сердце. - Я тоже тебя люблю, - дрожащим голосом ответила Хана. – Тоже люблю… - Но не так, как я… Скажи это - ты ведь любишь меня? – спрашивал Юн Со с надеждой услышать и от Ханы признание. Сердце её было не на месте – оно металось от ещё неугасших чувств к Рю до новых чувств к Юн Со. Но Рю её парень, а Юн Со – брат. Она знала, что это неправильно, но постепенно начала влюбляться в братика и, как оказалось, ревнует его к своим подругам. Но так же не должно быть!.. |
Когда выпадет снег...
- Братик и Хана не могут… Мы не можем... Братик - это братик. А Хана… - твоя сестра, - еле сдерживая слёзы, пыталась донести она до брата смысл невозможности их отношений.
- Ты, правда, видишь во мне только своего брата? – Юн Со с силой тряхнул Хану, не желая слышать её отказ. - Это так?! – закричал он. Хана молчала, не зная как разговаривать сейчас с братом - находившемуся в таком состоянии, ему не возможно было ничего объяснить, и она только с большим сожалением разглядывала его лицо, искажённое болью разочарования. - Так или нет? Ты ведь тоже любишь меня? Ты тоже любишь меня? Ты тоже любишь меня, да? Ты тоже меня любишь? – тряс он её, повторяя как заведённый, добиваясь от неё признания. Она немного колебалась с ответом, боясь ошибиться в том, что на самом деле чувствует к Юн Со. Но слова сами слетели с её языка. - Да! – крикнула Хана в ответ. - Я люблю тебя... – наконец, призналась она. - Поэтому я ненавижу… Я ненавижу себя,.. и ненавижу тебя… Ненавижу тебя! – закричала она, всхлипывая. И убежала, оставив Юн Со, раздавленного горькой правдой, одного. Он, не желая верить услышанному, остолбенело стоял с тоскливым взглядом, долго провожая её глазами, полными слёз. |
Когда выпадет снег...
17. Душевные терзания
Вернувшись домой, Хана первым делом прибежала в комнату Юн Со и принялась искать его альбом с рисунками. Она опустилась на коленки и заглянула под лавку, на которой спал брат. Вытащила из-под неё альбом и раскрыла его. На первом листе она увидела свой портрет, выполненный карандашом. Она перевернула лист, и на втором листе тоже был нарисован её портрет. Она стала быстро перелистывать альбом – на всех листах были изображения её портретов. Юн Со рисовал Хану как когда-то рисовал свою мать. Хана поняла, что пока она пыталась найти общий язык с ним, принимая его как брата, Юн Со начал испытывать к ней совсем не братские чувства. И теперь признался ей в любви. Это испугало Хану, особенно потому, что и сама она поняла, что питает не только родственные чувства к Юн Со. Конечно, она ещё мало его знала, но знала, что влюблена в него - возможно, с того момента, когда впервые его увидела. Их чувства оказались взаимны. Ей достаточно не просто принять решение, как быть дальше, ведь проявление подобных чувств может быть неоднозначно воспринято окружающими, поскольку Юн Со всё-таки является её братом, хоть и не кровным. И Хана очень боялась начинать свою взрослую жизнь с этого. Переживая поистине бурю эмоций, Хана, заливаясь слезами, стала по одному вырывать листы из альбома и комкать их. За этим занятием и застал её Юн Со, вошедший в свою каморку. В неистовстве он попытался выдернуть альбом из рук Ханы, но она не давала, желая уничтожить все его рисунки, напоминающие о ней. Так они боролись, тащили альбом каждый в свою сторону, не выпуская его из своих рук. Наконец, когда Юн Со схватил Хану, она бросила альбом на полку и поспешила убежать, но он не пустил. Обхватил её обеими руками, и как бы Хана ни пыталась вырваться, у неё не получилось. Он прижал её к стопкам вещей и прокричал, еле справляясь со своими эмоциями, испепеляя взглядом: - Разве не ты первая сказала, что любишь меня? Она всем сердцем любила Юн Со, но запретная любовь была осуждаема обществом и она должна была сделать всё, что угодно, чтобы брат не питал никаких надежд на дальнейшее развитие их отношений – для всех они брат и сестра, члены одной семьи и между ними не может быть любви*. - Рю-семпай, - пробормотала Хана, дрожащим голосом. - Я люблю его… Она знала, что причиняет брату неимоверную боль, но против своей воли настаивала на своём. - Рю-семпай… Я хочу любить его... - повторила она неуверенно, глотая слёзы. Не желая слышать и верить её словам, Юн Со замотал головой. Он был сломлен её отказом. - Ты врёшь! Ты врёшь! Ты врёшь! – закричал он, схватившись за голову, обезумевший от горя. Он не мог заставить кого-то расплатиться за своё отчаяние, но мог выместить свою злобу на неодушевлённых предметах, и с истошным криком стал крушить всё подряд в маленькой комнатушке, чем напугал Хану и она, накрыв голову руками, съёжилась в комок. Под его ударами всё летело на пол – и коробки, и вещи, и посуда. - Хватит врать и скажи, что ты чувствуешь на самом деле! – яростно затряс он испуганную, растрёпанную, зарёванную сестру. - Ты любишь меня? Ты любишь меня? - слёзы непроизвольно потекли из его глаз. Она видела на лице Юн Со невыносимое страдание, но твёрдо стояла на своём. - Братик… ты мне нравишься, - всхлипнула Хана. - И это меня очень пугает. Она умышленно не называла его по имени, твердя постоянно «братик, братик», тем самым проводя между ними черту, напоминая себе и ему: мы – брат и сестра, между нами не может быть любовных отношений. - Братик… Я не люблю тебя… - проговорила она и, не в силах смотреть на его залитое слезами лицо, вышла из комнаты. В дверях столкнулась с сестрой и, оттолкнув её от себя, пошла по коридору, утираясь от слёз. Юн Со под любопытные взгляды Мэй бросился за Ханой. Он схватил её за плечи, остановил и развернул к себе лицом. - Ты врёшь! Врёшь! - он прижался к её груди головой, не сдерживая своих рыданий. Но Хана, не в состоянии совладать со своими чувствами, оттолкнула его и выбежала из дома. Убитый своим горем, Юн Со упал на колени. Побродив по ближайшим окрестностям, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок, Хана неохотно возвращалась домой. У дома она увидела брата, сидящего у входа, как уже повелось - раздетого и босого. Сердце её сжалось в комок от жалости и сострадания к нему. Как бы ей хотелось сейчас реже пересекаться с ним, чтобы не травить ни его, ни свою душу, но они жили под одной крышей, и это было невозможно. Тогда Хана решила попробовать не обращать на брата внимания. А Юн Со, наоборот, всеми силами старался обратить внимание Ханы на себя. Так вечером, сидя на кухне за ужином, он сверлил глазами сестру, которая с отрешённым лицом ковырялась в своей тарелке и его как будто совсем не замечала. Чтобы привлечь к себе внимание, он всё время мешал ей взять то или иное блюдо, и когда их палочки коснулись одного куска рыбы, тётя забрала тарелку и передала её своей дочери. - Кушай побольше, тогда у тебя всё получиться на экзамене, - ласково приговаривала она, подкладывая Мэй самые лучшие кусочки. - Ты же отправишь меня в Университет, если я сдам экзамены? – с надеждой спрашивала она мать в который раз, желая как можно скорее покинуть это место. - Конечно-конечно. Я же тебе обещала! – с радостью пообещала ей Йоко. - Я не знаю, что с тобой сделаю, если ты не сдержишь обещание, - насупилась Мэй. - Я же обещала! Не беспокойся об этом, - заверила она дочь. - Устрою тебя в Университет любой ценой, даже если мне придётся продать себя в рабство, договорились? – они обе по-заговорщически хитренько скосили глаза на Хану и Юн Со и засмеялись. В это время Юн Со ногой пнул под столом Хану по ноге, та не проронив ни звука, поджала ногу ближе к себе. Тогда он пнул сильнее и Хана, не удержавшись, ударилась о плечо ничего не понимающей сестры, но снова промолчала. Но Юн Со этого было мало, ведь Хана даже не взглянула на него, и он приготовился пнуть по её ноге ещё раз. Но в этот момент тётя вытянула свои ноги под столом и очередной пинок Юн Со пришёлся прямо по ним. Плошка вывалилась из её рук, и тётка повалилась на пол. - Что это такое!? – завопила она, заглядывая под стол. Но Хана так и не подняла на брата своих глаз. После ужина Юн Со ждал Хану в коридоре, и как только она вышла из двери, он схватил её за плечи и придавил к стене. - Ты не любишь меня? – снова спросил он, изучая её лицо. - Неужели не любишь? Отвечай! Хана старательно отводила от брата свой взгляд и упорно молчала, дав себе слово игнорировать его. - Или мне послышалось, что ты любишь меня? Тогда скажи, что любишь, - упорствовал Юн Со. Не желая больше слушать его настойчивые вопросы, Хана вырвалась из рук брата и быстро скрылась в комнате, задвинув дверь прямо перед его носом. Она прислонилась к двери, переводя дыхание. Мэй лежала в постели и с любопытством смотрела на ворвавшуюся в комнату вне себя сестру. Подойдя к своему месту, Хана с ужасом увидела Юн Со, подбежавшего к окну с улицы, и остолбенела. Он жестом поманил её во двор. Хана, как заворожённая, смотрела на него, не в состоянии реагировать. «Ну, сколько можно преследовать меня! Неужели он не понимает, что мы не сможем, никогда не сможем быть вместе!» - думала она. Он поманил её ещё и ещё раз. Придя в себя, Хана резко задвинула внутреннюю раму с непрозрачными стёклами. Юн Со стал настойчиво стучать в окно. - Эй, что между вами произошло? Любовная ссора? – ехидно улыбаясь, спросила сестру Мэй. Она подошла к окну и протянула руку, чтобы отодвинуть раму. Но Хана не позволила, перехватив её руку. Между сёстрами завязалась небольшая борьба. И в то время, когда Мэй, оттолкнув сестру, вырвалась из её рук и всё-таки отодвинула раму, Юн Со бросил в окно камень. Пробив наружное стекло, камень влетел в комнату и девушки, испуганные от неожиданности, громко вскрикнули, отскочили назад и упали на пол. Обеспокоенная вознёй и шумом, в комнату девочек ворвалась Йоко: - Что это? Что здесь происходит? Увидев разбитое окно, она сразу бросилась к дочери: - Ты не ранена? Не ранена? - Нет, со мной всё в порядке, - успокоила её Мэй, поглядывая исподлобья на Хану. - Что здесь случилось? Что это? – ужаснулась тётя, подобрав со стола камень. - Неужели, вор, а? – она с опасением заглянула в дыру в стекле. - Разве вор будет стучаться перед тем как грабить? – усмехнулась Мэй. Хана испуганно сжалась в комок. - Что? Стучаться? Беспредел какой-то! – возмутилась Йоко. В это время при входе зазвонил телефон, и она вышла из комнаты. - Алло. А! Мама Ханы! - радостно поприветствовала она Мичико. - Вы возвращаетесь? Когда? Конечно! Вы должны вернуться к выпускному Ханы. Да! Не беспокойтесь о гостинице. Не торопитесь и возвращайтесь к выпускному Ханы. Да. Да-да, - доброжелательно ответила она и положила трубку. Поговорив с матерью Ханы, Йоко сразу переменилась в лице, забеспокоилась и тут же стала набирать какой-то номер. - Алло. Это "Весенняя гостиница", - нервозно представилась она. - Покупатели всё ещё не нашлись? Скажите им, чтобы приходили немедленно, я продам гостиницу дешевле! Потому что очень тороплюсь! Да! – прокричала она в трубку, еле сдерживая эмоции. ___________________________ * В Японии и Корее запрещается бракосочетание между близкими родственниками. |
Когда выпадет снег...
…
На следующее утро Хана, улучив момент, уехала в школу одна, стараясь быть незамеченной братом. Но Юн Со сразу обнаружил её отсутствие и тут же бросился за ней. - Хана! Хана! – кричал он, догоняя её по улицам. Но Хана, стараясь не оборачиваться, крутила педали велосипеда, что было силы, и мчалась вперёд, не притормаживая. Юн Со почти догнал её у местных магазинчиков. Он был всего в каком-то полуметре от неё, только протяни руку, когда Хана, вильнув от него в сторону, не удержалась в седле и упала на мокрый асфальт. Велосипед с грохотом рухнул на дорогу. Она, сморщившись от боли, схватилась за коленку – на ней алела большая кровавая ссадина. Юн Со, испугавшись за сестру, подбежал к ней. - Хана! Ты поранилась? – заботливо спросил он, помогая ей приподняться. - Смотри, ты же поранилась! - потрогал он её разбитую коленку – из ссадины сочилась кровь. Чуть не плача от досады, Хана оттолкнула его руку и, поднявшись на ноги, медленно захромала по улице, припадая на ушибленную ногу. Юн Со поднял велосипед и подкатил его к сестре. Она, насупившись, отвернулась от него. - Мы опоздаем, - произнёс Юн Со, с лукавой улыбкой глядя на Хану, обиженно надувшую губы. Его развеселил её внешний вид - растрёпанная, обиженная, как маленький ребёнок, право слово, но в тоже время это казалось до странности милым и очаровательным. - Мы опоздаем! – повторил он, похлопывая по багажнику и приглашая сестру садиться. Хана упрямилась и никак не хотела подчиняться брату. Тогда Юн Со, схватил её за руку, силком усадил на багажник и соединил её руки в кольцо на своём животе. Упрямая Хана руки тут же убрала. Юн Со снова соединил их и шутливым тоном скомандовал: - Пристегните ремни! Чтобы успеть к началу занятий, Юн Со быстро крутил педали, а Хана, всё-таки, убрав руки, еле держалась за багажник, мотаясь из стороны в строну, опять рискуя свалиться. Уже подъезжая к школе, Юн Со всё же остановился и ещё раз обхватил себя руками сестры. Но сестра снова их убрала. Тогда он так резко дёрнул велосипед с места, что Хана повалилась с багажника назад, прямо на песчаную дорожку аллеи. Отставив велосипед, Юн Со подошёл к ней, резко поднял с дорожки, удерживая под руку и, глядя в глаза, спросил: - Ты, правда, не любишь меня? Как же так? Больше ничего не хочешь сказать? – затряс он её. Хана упрямо молчала, избегая его взгляда. - Мне показалось, что ты меня любишь? – настаивал Юн Со, добиваясь от неё признания. Но Хана не поддавалась и, когда брат отвернулся, поднимая выпавшую из корзины сумку и велосипед, она бросилась бегом по дорожке к школе. … Весь урок Юн Со не сводил глаз с Ханы, поглощая её взглядом, в надежде, что она всё-таки обратит на него внимание. Мика, сидевшая между ними, поймав взгляд Юн Со, расценила его по-своему и стала строить ему глазки. - Я лю-блю те-бя. Я лю-блю те-бя. Люблю тебя, - повторяла она беззвучно, медленно произнося по слогам, чтобы он смог прочитать по губам её признание. Потом она прикрылась тетрадью и послала ему поцелуй. Но Юн Со не реагировал на неё и неотрывно продолжал смотреть на профиль Ханы, пока не прозвенел звонок. - Хорошо, можете быть свободны! – возвестил учитель окончание урока. Ребята засобирались обедать. Юн Со, достал свой узелок* и подсел к Хане, чтобы пообедать вместе. К ним сбежалась почти вся женская составляющая класса. Они расселись кружком вокруг Ханы и Юн Со и каждая стала выкладывать свой узелок перед своим кумиром, желая накормить его вкусненьким. Но Юн Со ни на что и ни на кого не обращал внимания, кроме Ханы. Он, не отрываясь, наблюдал, как она раскрыла свой контейнер, даже не удостоив его вниманием. Мика тоже раскрыла свой ланчбокс и поставила его перед Юн Со, явно любуясь своей выдумкой – на отварном рисе, плотно уложенном в своём отделении, были изображены ярко-розовые губы. Она развернула заранее подготовленный лист бумаги и стала читать: - Зав-тра вы-пуск-ной. Юн Со при-дёт? Юн Со ничего не слышал и не видел, уставившись только на Хану. Тогда Мика попросила подругу, толкнув её локтём: - Быстрее, спроси у него. Скажи ему, что он обязательно должен прийти! Давай! - трясла она подругу. Хана медленно подняла глаза и, не выдержав пристального взгляда брата, поднялась с места и вышла из класса. - Зав-тра вы-пуск-ной. Юн Со при-дёт? Зав-тра… - как заведённая повторяла по слогам Мика, стараясь переключить внимание на себя. Но Юн Со, даже не слушая её, тоже поднялся с места и последовал за сестрой, прихватив с собой свой узелок с едой. Любопытная Мэй выскочила из класса следом за ним и, усмехаясь, наблюдала, как он догнал Хану и прижал её к стене. - Давай есть. Я проголодался, - спокойно попросил он, но сестра оттолкнула его руку и пошла дальше по коридору. Он догнал её снова и уже требовательно прикрикнул: - Давай есть! Я проголодался! Но Хана снова его оттолкнула и убежала вперёд. Юн Со бросился за ней следом. Мика тоже выбежала из класса следом за Юн Со и, пытаясь понять, что происходит, кричала ему на бегу: - Юн Со, почему ты злишься? Шум и беготня в коридоре привлекли внимание учеников, и вокруг них собрались любопытствующие. Возле женского туалета Юн Со удалось поймать Хану за плечи и между ними завязалась борьба. Хане удалось вырваться, и она быстро скрылась в дамской комнате. Недолго думая, брат влетел следом за ней, за ним - Мика. Из туалета послышались девичьи визгливые крики. Хана попыталась скрыться от Юн Со в кабинке, но он выволок её оттуда и снова прижал к стенке, пристально вглядываясь в её лицо. Не желая встречаться с ним взглядом, Хана опустила голову. Заинтригованные ситуацией, присутствующие враз смолкли, обратившись в слух. Отдышавшись, не обращая внимания на набившихся в туалет девушек, он сказал дрожащими губами, еле сдерживая слёзы: - Я понимаю... Я понимаю, что ты чувствуешь… просто… перестань меня избегать, пожалуйста… Давай есть. Я голодный. Хана молчала, уставившись в пол. - Юн Со, ты злишься? Почему? – не унималась Мика, прыгая вокруг него. – Что случилось? Что? Так и не получив от Ханы ответа, Юн Со оставил ей свой узелок и вышел из туалета, провожаемый заинтересованными взглядами учениц. Наконец, Хана подняла голову. По её щеке скатилась одинокая слеза. Девушка переживала взрывоопасную смесь эмоций, ей до боли было жаль его и всей душой и сердцем она была готова броситься за Юн Со, но… Она проводила его долгим взглядом, полным сочувствия и сожаления, так и не подчинившись истинным чувствам. Юн Со прождал Хану на велосипедной стоянке до темноты, но она так и не пришла. Он сидел напротив её одиноко стоявшего велосипеда, и все его мысли были заполнены лишь ею и её словами о любви к нему. Да, он воспринимал их до конца, как самые настоящие чувства… _______________________________ * в Японии контейнеры для завтраков/обедов у школьников заворачиваются в кусок ткани или платок. |
Когда выпадет снег...
Вечером Йоко встречала поздних гостей – агент по продаже гостиницы привёл покупателей. Раскланиваясь перед ними и рассыпаясь в любезностях, она пригласила супружескую пару пройти внутрь. Сама отозвала агента в сторонку и сказала:
- Я понимаю. Хорошо, я снижу цену до пяти миллионов йен. Но это в последний раз! Последний! Больше уже снизить не могу, и не просите! Продавая гостиницу по такой цене, я практически отдаю её даром. Это семейный бизнес трёх поколений. Мы не можем её просто так отдать! Мы продаём её только потому, что у нас нет другого выхода. Кроме того, мы все корейцы. - Я понял. Постараюсь объяснить им ситуацию, - пообещал тётке агент. - Сюда, пожалуйста. Сюда, – пригласила она покупателей осмотреть гостиницу, проводя их по коридору. – Проходите сюда. - Я смотрю, здесь не очень много комнат, - недовольно заметила женщина. - Нет, что вы! – воскликнула Йоко, протягивая ей журнал с планом гостиницы. - Взгляните! Вот все комнаты! - Останьтесь здесь на день, - предложил покупателям агент, - как раз будет время, чтобы всё внимательно осмотреть. - Да, совершенно верно! – одобрительно поддержала агента Йоко. - Я позабочусь, чтобы вы ни в чём не нуждались. Ни о чём не беспокойтесь. Не торопитесь, присмотритесь повнимательней. Сюда, - пригласила она покупателей в одну из комнат. - У вас есть время всё хорошенько обдумать. Когда покупатели с агентом скрылись в комнате, обрадованная Мэй неожиданно налетела на мать, не скрывая своего ликования. - Ч-ч-ч! – приложила к губам палец Йоко. - Похоже, что они собираются купить гостиницу. Так что иди пока погуляй, - сказала она шёпотом, выпроваживая дочь на улицу. - Ничего не говори Хане об этом. - Мама! Ты что, за дурочку меня принимаешь? – игриво возмутилась Мэй и поцеловала мать в щёку. Тётка, довольная предстоящей сделкой, направилась к входу и, повернув за угол, тут же столкнулась с вошедшей в дом Ханой. - Почему ты так поздно вернулась? – строго спросила она племянницу. - Прости, - пробормотала Хана, поклонившись. - Я пойду, начну уборку. Но Йоко остановила её. - Сегодня у нас особые гости. Иди ещё подыши свежим воздухом, - отправила она племянницу из дома, чтобы та не мешалась под ногами. - А я сама приберусь в доме. Йоко вернулась к посетителям, а Хана из-за угла заинтересованно наблюдала, как она, заглядывая в открытую комнату, стала о чём-то шептаться с полным мужчиной с папкой подмышкой. - Ну, как там дела? – спрашивала она. - Всему своё время. Всему своё время... – неопределённо отвечал мужчина. - Они что-нибудь решили? – волновалась тётка. - Не волнуйся, всё получится, - успокоил её агент… Не подозревающая ничего плохого, Хана прошла в свою комнату, отодвинула раму и выглянула в окно, вероятно, высматривая на улице Юн Со. Задвинув раму обратно, она заметила сестру, наблюдавшую за ней, и растерянно отвернулась от неё. - Что такое? – вальяжно развалившись на стуле, спросила она Хану. - Ждёшь своего братца? - Нет, не жду, - уверено ответила ей Хана. - Яблоко от яблони не далеко падает. Что мать, что дочка… Хана совершенно не понимала, что имела в виду сестра и вопросительно посмотрела на неё. Мэй поднялась с места и подошла к Хане вплотную, нахально глядя на её смущённое лицо. - Скажи, ты научилась этому от матери - совращать мужчин? – ёрничая, спросила она. - Не говори ерунды, - ответила Хана. - Ты - единственная, кто говорит здесь ерунду, - возразила ей Мэй. - Оставь Рю-семпая. Прекрати его соблазнять. Такая развратная женщина не должна быть рядом с таким мужчиной. Хана отказывалась понимать, о чём говорит ей сестра. - О чём ты говоришь?!.. – наивно спросила она. - Оглохла, что ли? Юн Со... Он же твой брат. Но… мне кажется, что вы слишком много времени проводите вместе, - усмехаясь, сказала Мэй. - Слышала поговорку "Кровь не вода, а сердце не камень"? Ужас! Какой разврат!.. Хана, тараща глаза, не верила своим ушам. Да что такое о ней говорит Мэй? Сестра нагло ткнула ей пальцем в лоб: - У тебя совсем мозги высохли? Не можешь понять, о чём я говорю? Твоя мамаша такая же! Тоже спит со всеми подряд. А так как ты её дочка, тоже недалеко ушла от неё… Хана была возмущена таким заявлением. Грязного оскорбления в адрес своей матери она вынести не смогла и наотмашь ударила сестру по щеке. Но та не стерпела и дала ей сдачу, тоже влепив пощёчину. Хана ударила сестру ещё раз, та ответила тем же и вцепилась ей в волосы. - Жить надоело? – завизжала Мэй. Между сёстрами завязалась драка – они озверели, словно две дикие кошки, таскали друг друга за волосы, истошно визжа и, в конце концов, упали на пол, продолжая мутузить друг друга. На их крики и вопли в комнату ворвалась испуганная Йоко и как коршун, защищая своё дитя, налетела на Хану: - Скотина! Кто тебе разрешал бить мою дочь? Она оттащила племянницу от дочери и со всего маху ударила её по лицу. - Ты чего это руки распускаешь? Ах ты, дрянь такая! – закричала она, нанося Хане шлепки по голове. Привлечённый истошными воплями и визгом, в комнату влетел Юн Со и был ошеломлён с какой жестокостью тётка и её дочь избивали растрёпанную и плачущую Хану. - Прекратите немедленно! – закричал он. - Проваливай отсюда! – крикнула тётка, даже не остановившись. - Прекратите немедленно! – ещё громче крикнул Юн Со. Тогда Йоко отпустила племянницу, поднялась и схватила Юн Со за грудки: - Что ты о себе возомнил? Вздумал защищать её? – затрясла она парня. – А ну, выметайся из этой комнаты! Беспомощная Хана сидела на полу и горько плакала. Она заметила Юн Со и дрожащими губами пробормотала «братик…», словно ждала от него помощи, чем разозлила тётку ещё больше и та снова ударила её наотмашь. - Я сказал прекратить! – неистово закричал Юн Со и отпихнул тётку, опрокинув её на пол. Схватил тяжёлое кресло на колёсиках и замахнулся на двух, прижавшихся друг к другу и замерших от испуга, змей, желая прикончить одним ударом обеих. - Нет! – вдруг закричала плачущая Хана. - Не делай этого! Я… не люблю братика... – пролепетала она сквозь слёзы, понимая, что именно из-за их с ним отношений она подвергла себя и свою мать оскорблениям со стороны сестры. И это было недопустимо. Юн Со замер, не желая верить своим ушам. - Ненавижу тебя… – плакала навзрыд Хана. Она поднялась с пола и вышла из комнаты. Юн Со бросил кресло и выскочил следом за сестрой. Он бежал за ней по коридору, пытаясь остановить, чтобы успокоить её. - Мерзавец! – поднимаясь с пола, Йоко кинулась за Юн Со, и вдруг поняла, какое беспокойство они причинили своим постояльцам. - О, мои гости... Простите! Мне очень жаль, - раскланялась она перед супружеской парой, выглядывающей в коридор. Она готова была биться лбом об пол, чтобы только покупатели не отказались от сделки. - Мне очень жаль! Прошу вас, извините за этот шум, - повторяла она, кланяясь до тех пор, пока гости не скрылись в своей комнате, задвинув перед её носом дверь. - Ты в порядке? Как ты? – обратилась она к дочери, держащейся за голову. – Ох уж эти мерзавцы! – посмотрела она вслед племяннице и Юн Со. - Мы ещё посмотрим, кто кого! Только попробуйте встать у меня на пути! – угрожающе прошептала она. Хана с Юн Со выбежали из гостиницы на улицу. Сестра никак не могла успокоиться, бесконечно всхлипывая. Её горькие слёзы, полные боли, обиды, оскорбления и унижения разрывали сердце Юн Со. Ему так хотелось её обнять, унять боль и уберечь от зла. Но больше всего сейчас он боялся, что очередное проявление его чувств оттолкнёт Хану ещё дальше, ведь его признание напугало её, и она избегала его целый день. Но, остановившись позади неё и обнимая взглядом, он всё-таки объяснился: - Прости... Ты знаешь, что я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем… Хана замотала головой, упрямо отрицая сам факт этой любви. Но Юн Со продолжил: - Если ты скажешь, что не любишь меня ... Я перестану любить тебя... В его голосе слышалось столько ласки и отчаяния, что сердце Ханы дрогнуло. Всхлипывания прекратились, и она слегка повернула голову, но… так и не осмелилась обернуться на брата. Юн Со неподвижно постоял немного, широко раскрытыми глазами глядя на Хану, ожидая от неё хоть какого-нибудь ответа, но она продолжала молчать. Слёзы отчаяния и безысходности скатились по его щекам. Потеряв надежду добиться от неё взаимности и признав своё полное поражение, он прошёл мимо сестры и пошёл от дома прочь. И снова всей душой Хана бросилась за ним, но… не внимая зову сердца, так и осталась стоять у крыльца. Слёзы, застилая глаза, непрерывными ручейками стекали по её щекам. Обессилевшая от эмоциональных переживаний, она беспомощно замерла у порога дома и лишь с состраданием смотрела вслед уходящему от неё Юн Со, сжимая в пальцах тёплый крестик, как символ его любви и верности. |
Когда выпадет снег...
18. Взаимное притяжение
На следующий день ребята собирались на вокзале, чтобы отправиться на загородную базу отдыха и там отметить окончание учебного года. Мика с нетерпением ждала Хану и Юн Со у здания вокзала. Но Хана приехала одна. Радостная Мика сбежала по ступенькам ей навстречу. - Хана! – она обняла подругу и стала озираться по сторонам. - Где Юн Со? А? Где Юн Со? – она тряхнула её за руку. - Юн Со не придёт, - удручённо ответила Хана подруге. - А? – расстроенно воскликнула Мика, хлопнув Хану по руке. Она надула губы и как капризный маленький ребёнок запрыгала на месте, махая руками. - Как это не придёт?! Почему? Почему он не придёт? Хане нечего было ей ответить, и она молча стала подниматься по ступенькам. Мика не отступала от неё, непременно требуя объяснений. - Почему? Почему? Почему? – вопила она, прыгая по пятам за подругой. Внутри здания вокзала Мэй, пользуясь отсутствием Ханы, крутилась вокруг Рю. - Рю-семпай, спасибо за то, что прислали мне книги, - обратилась она к нему, подключив всё своё обаяние. - Когда я поступлю в Университет, я обязательно их верну, - улыбалась она, строя ему глазки. - В этом нет необходимости, - похлопал он девушку по плечу и тут же, заметив вошедшую в здание Хану, обрадовался, сразу переключившись на неё. - Хана! – радостно помахал он ей рукой и бросился навстречу, чем невероятно огорчил Мэй. - Я уж подумал, что ты не придёшь, - озабоченно проговорил он, ласково потрепав Хану по щеке. Но Мэй не растерялась – она мгновенно подлетела к Рю и, не дав ему опомниться, схватила его под руку и, хитро улыбаясь, спросила сестру: - А где Юн Со? Почему ты не с ним? На несколько секунд между ними повисла пауза, но, услышав сигнал отправляющегося поезда, Мэй потянула Рю за рукав: - Семпай, пошли скорее! Рю даже не успел воскликнуть «подожди!», как она оттеснила его от Ханы и со словами «Быстрее! Поезд отправляется!» вытолкнула из дверей на платформу. - Быстрее!.. Быстрее!.. – закричали ребята, подгоняя одноклассников. - Поезд уже отходит! Скорее! Мы опоздаем! – они шумной толпой вывалили из здания вокзала. Хана и Мика остались вдвоём. - Я буду ждать здесь. Пока не придёт Юн Со, – упрямо сказала Мика, насупившись. - Мика, пошли, – Хана взяла подругу под руку и потащила её на выход. Мика театрально захныкала, позволив подруге вывести себя на перрон и усадить в поезд. В вагоне Хана села отдельно от одноклассников, подальше от ликующей толпы, и предалась своим размышлениям. Ей сейчас было совсем не до веселья – всецело поглощённая событиями, происшедшими с ней накануне, она едва сдерживала слёзы. Мика же, наоборот, вмиг забыв про свою печаль, подключилась к веселящимся одноклассникам. Она пыталась увлечь Хану к ним, но подруга была очень грустна и отказалась к ним присоединиться. Рю, как полагается, был снова в центре внимания – он играл на гитаре и пел, ребята дружно подпевали, но его очень беспокоило настроение Ханы, и он постоянно бросал на неё обеспокоенные взгляды. Она поймала его взгляд и, чуть склонив голову, извиняющеся улыбнулась. Хана никак не могла настроиться на весёлую волну предстоящего мероприятия. Ещё не отошедшая толком от вчерашнего конфликта, она изо всех сил гнала от себя мысли о Юн Со, но его слова признания, не стихая, звучали в её ушах: «Прости... Что моя любовь к тебе безответна… Моя любовь к тебе безответна...» Однако, приехав на место, Хана заметно повеселела. Ребята с весёлыми криками и смехом отправились со станции к базе. Подхваченная задорной толпой одноклассников, она на время смогла отвлечься от своих мыслей. Здесь, за городом, было ещё полно чистого снега*. Снег оказался мягким, и ребята, ощутив вкус свободы, стали дурачиться, беззаботно играя и валясь в нём. Они все вместе дружно лепили снежки и бросали их друг в друга, громогласно гогоча. Хана принялась фотографировать одноклассников на память. Но играя с друзьями, она вдруг поймала себя на мысли, что снова думает о Юн Со. Она вспоминала, как они возились в снегу у могилы отца, и как им было весело и хорошо вдвоём… «Братик! Я люблю тебя!» – в счастливом порыве кричала она, засыпанная снегом с головы до ног. «Братик!..» И как счастливо тогда смеялся Юн Со… Из воспоминаний в действительность её вернул снежок, угодивший ей прямо в лоб. - Хана! – окликнул её Рю, снова прицеливаясь в неё. - Семпай! – сморщилась она, уворачиваясь от следующего снежка. Она попыталась убежать, но меткие снежки нагоняли её один за другим. Она играла с Рю, но снова мысленно возвращалась в тот выходной день, проведённый вместе с Юн Со. Рю подхватил Хану и завалил в пушистый снег. Они были веселы и совершенно не замечали, с каким ненавистным взглядом Мэй наблюдала за их вознёй со стороны. - Хана! Ты в порядке? – заботливо спрашивал Рю. - Да, семпай, всё хорошо! – кричала Хана, пытаясь выкарабкаться из снежного плена. После игр Хана и Мика уединились, чтобы немного передохнуть и поболтать, и в один голос пожаловались друг другу: - Ух... Я та-а-ак уста-а-ала! - и дружно рассмеялись. Поболтать у них не получилось - один из одноклассников подбежал к Мике и, схватив её за руку, потащил за собой. Мика только успела шепнуть подруге: - Такей никак не может на меня наглядеться. Он точно влюбился в меня! Оставшись одна, Хана снова погрустнела. Она опустила голову и не заметила, как к ней подсела сестра: - Да уж, ты умеешь веселиться. Разве я не предупреждала тебя держаться подальше от Рю-семпая? Или тебе не достаточно одного Юн Со? – ехидно улыбаясь, спросила она. Но вопрос остался без ответа. К ним подошёл Рю, и Мэй, сияя улыбкой, повернулась к нему. Но он обнял Хану за плечи и, склоняясь к ней, предложил: - Хана! Все собираются лепить снеговика. Пойдём? - Хорошо, семпай! Пошли! – радостно ответила Мэй, как будто к ней обратился Рю. Она сразу же соскочила с места и, перепрыгнув скамейку, уцепилась за его руку и потащила за собой. - Хана! Пошли с нами! – только успел выкрикнуть Рю. Покинутая друзьями, Хана снова погрузилась в свои воспоминания… «Извини... Если ты скажешь, что не любишь меня… Я перестану любить тебя…» - всё звучал и звучал в её ушах голос брата. Даже забавляясь с Рю, мысли её всё время возвращались к Юн Со. Как же так происходит? Ведь ещё совсем недавно она знала, что любит Рю, но почему же тогда она совсем не тосковала по нему, находясь в разлуке два года? И почему ей сейчас так грустно до слёз без Юн Со?.. Она усилием воли пыталась выкинуть его из головы, представить на его месте Рю, вспомнить все их встречи, но всё безрезультатно. Сию же секунду миловидный образ Рю вытеснялся другим образом - смуглое лицо с правильными чертами в обрамлении длинных чёрных волос, голубая рубашка с расстёгнутыми пуговицами… И поцелуй через оконное стекло – более чем невинный, но такой нежный, который так взволновал её. Он с новой силой влился в её тело пенной волною, затопил мысли, не оставив места ни одной другой... С самого начала дня шёл снег – от медленного лёгкого кружения снежинок до довольно обильного снегопада, но это нисколько не нарушило планов выездного мероприятия и к вечеру, когда стемнело, ребята по традиции организовали костёр и расселись вокруг него широким кругом. Каждый держал в руках стаканчик с зажжённой свечой и все по очереди должны были озвучить свои планы и желания на ближайшее время. Первым начал Такей: - Я продолжу семейный бизнес, который ведётся уже тремя поколениями. Так что я буду работать в мясной промышленности. Тому, кто придёт ко мне, обеспечена бесплатная упаковка пельменей! – пообещал он одноклассникам. За ним с места поднялась Мэй: - Я уеду из этого ужасного места. Если поступлю в Токийский Университет, то буду жить в Токио. Она перевела взгляд на Рю, сидевшего напротив неё и, вложив в свои слова максимум романтичной мечтательности, добавила: - А ещё… я хочу найти парня. Сейчас я очень много учусь, поэтому заслужила, чтобы меня кто-то полюбил… - Как ты можешь такое говорить? Что ты несёшь? – запротестовали одноклассники, не согласные с трактовкой её последнего пожелания. Хана взглянула на Рю и он снисходительно улыбнулся. Следующей поднялась Мика и, собравшись с духом, выпалила своё желание на одном дыхании: - А я… хочу стать мамой! - Ууууууу! – возликовали одноклассники. Хана с любопытством смотрела на свою подружку. - Но сначала выйти замуж! Я уже кое-кого полюбила! – призналась Мика под ликующие крики. - Он очень мужественный, - сказала она, мечтательно устремив свой взгляд в небо. - Он отличный борец дзюдо и хорошо разбирается в велосипедах! – Хана сразу догадалась, о ком говорила подруга. Ревность острой иголкой кольнула её сердце, и она грустно опустила глаза. – Он редко улыбается, а это значит, что он не плейбой! Но он самый романтичный и сексуальный! - Мика воодушевлённо продолжила перечислять наилучшие качества своего избранника. - Кто это? Кто? – с любопытством заголосили ребята. - Этот человек... Этот человек... Юн Со! – радостно выкрикнула Мика и, смутившись, закрыла ладошкой лицо. А Хана снова погрузилась в свои воспоминания, когда Юн Со во время боя из последних сил поднял голову, с надеждой глядя на неё, а она кричала ему «Я доверяю тебе!.. Доверяю тебе, братик! Всегда!» И он улыбнулся ей… Когда она держала его в ванной и сходила с ума от страха, что он может умереть, а он в полуобморочном состоянии пробормотал «Я буду всегда тебя защищать. Всегда...» Хана очнулась, когда Мика толкнула её локтём, передавая эстафету в обнародовании своих желаний. ____________________ * учебный год в Японии заканчивается 23-25 марта. |
Когда выпадет снег...
Хана очнулась, когда Мика толкнула её локтём, передавая эстафету в обнародовании своих желаний. Она медленно поднялась с места. С неба сыпал лёгкий снежок, облекая её в невесомый кружевной кокон. И Хана посчитала это добрым знаком – словно Юн Со и правда был рядом, оберегал и поддерживал её.
- Я... Хочу влюбиться… - тихо сказала она. С противоположной стороны круга Рю с задумчивой улыбкой и влюблённым взглядом жадно ловил каждое её слово, словно пытался понять, взаимны ли его чувства. Он наблюдал за ней издалека, как можно наблюдать в полёте птицу. Терялся и пытался скрыться, чтоб взглядом не дотронуться слегка... Ему казалось, в этом грешном мире, есть ангел непорочной чистоты, и, восхищаясь созданным кумиром, он наблюдал её глаза, её черты… * Хана подняла голову к небу и смотрела, как красиво падают, кружась, снежинки. Она протянула руку, ловя их на свою варежку, и продолжила: - И чтобы эта любовь... была прекрасней снега… Позже, когда все уже разошлись по домикам, Хана решила уединиться, чтобы кое-что проверить и надеялась, что какое-то время её никто не хватится. Она разулась и осторожно ступила на снег босыми ногами. Он был мягким и рассыпающимся и быстро таял. Страшно, конечно, вот так взять и пойти босиком по снегу. И ногам сначала было очень холодно, но она упорно двигалась вперёд, пусть медленно, но смело погружая ноги в холодную пушистую массу. Даже не верилось, что она совсем как Юн Со в день своего приезда, бесстрашно шла босиком по снегу… «Если ногам тепло, сердце начинает замерзать», - вспомнила она его слова и повторила по-корейски: «Если ногам тепло, то сердце начинает замерзать...» Она остановилась, снова подняла голову к небу и со слезами в голосе пробормотала, мысленно обращаясь к Юн Со: - Прости меня… братик… Подними свои к небу глаза, видишь, звёздочка там мерцает? По щеке потечёт слеза - это сердце моё скучает…** Она так была поглощена своими мыслями, что совсем не заметила, как, разыскавший её Рю, поднял её сапожки, отряхнул от снега носки и, ступая по следам, подошёл к ней. - Ты не замёрзла? – заботливо поинтересовался он, но своим внезапным появлением напугал Хану. Она забрала у него сапоги и второпях стала обуваться, пытаясь объяснить ему свои действия: - Я просто… хотела почувствовать, что такое холод. Это правда, что пока ногам холодно, то на сердце тепло, - улыбнулась она, не поднимая головы, натягивая сапоги прямо на босые ноги. Едва она обулась, Рю, проявив несдержанность, схватил её за руку и резко привлёк к себе. - Когда же я получу подарок от Ханы? – требовательно спросил он, глядя в её растерянное лицо. - Ч-ч-что? – пролепетала она, оробев от его непривычной резкости. Рю, поднял глаза к небу, наблюдая неспешное кружение снежинок. - Любовь, о которой ты говорила... Любовь, прекрасней, чем снег... Я хочу получить этот подарок, - он перевёл взгляд на ошарашенную его поведением девушку. – Хана, я люблю тебя! Я люблю тебя! – выпалил он на одном дыхании, а Хана в это мгновение смотрела на своего парня и видела Юн Со, когда он склонился к оконному стеклу и приложился к нему губами… Она молчала, не понимая, что должна ответить ему на признание. - Я сказал - я люблю тебя, - повторил Рю. - Пожалуйста, не отвергай меня. Ты не согласна? - Нет,.. не то, чтобы… - пролепетала она нечто неопределённое, но Рю, не дав ей договорить, притянул её к себе и обнял. - Пожалуйста, переезжай ко мне в Токио после выпускного, - проникновенно проговорил он, крепко сжимая в руках Хану. - Хорошо, я поеду. Я поеду с тобой, - пообещала она, а у самой в глазах стояли слёзы. - Обещаешь? – облегчённо улыбнулся Рю. Хана утвердительно закивала головой и всхлипнула. Рю обнял ладонями её лицо и большими пальцами стёр слезинки, сбежавшие по щекам, ошибочно полагая, что его признание так сильно растрогало девушку. Он склонился к её лицу, его губы были очень близко. Он так хотел поцеловать её... Но Хана снова видела перед собой приближающееся к стеклу лицо Юн Со, его губы коснулись её лба и он поцеловал её…. Она испуганно отшатнулась от Рю. Да что же с ней происходит? Она ведь любит его, и не один раз мечтала о его поцелуе. Он её парень, с ним она собиралась строить свою жизнь после окончания школы. Но почему же все её мысли заняты Юн Со? Почему ей так тоскливо без него? Почему ей так хочется, чтобы он был сейчас на месте Рю? Почему её сердце так рвётся к нему?.. - Прости меня... – поклонилась она Рю. - Сегодня... я не могу… – бормотала она, глотая слёзы. – Прости! Прости! – отчаянно выкрикнула Хана, развернулась и бросилась от него прочь. Она побежала по дороге, которая вела к станции, не сдерживая своих слёз, и всё время вспоминала, как влюблённый Юн Со ждал от неё правдивых признаний: «Ты, правда, видишь во мне только своего брата? Так или нет? Хватит себя так вести!.. Перестань врать и скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь!.. Разве ты не говорила, что любишь меня? Разве ты не говорила, что любишь меня?.. Врёшь… Ты обманываешь меня... Прости... Если ты скажешь, что не любишь меня, я перестану любить тебя…» Холодные снежинки летели ей в лицо и почти сразу же таяли, сбегая по щекам, подбородку, шее. Слёзы неба казались теперь и её слезами. Она бежала, стараясь изо всех сил успеть на последнюю электричку, желая, во что бы то ни стало, вернуться домой, к Юн Со, чтобы признаться ему… Запыхавшаяся Хана забежала на станцию, когда электричка, издав тягучий сигнал отправления, уже покидала платформу. Она проводила её глазами, пока огни последнего вагона не растаяли в сгустившейся темноте. Хана смотрела вслед уходящему поезду, и слёзы отчаяния холодными струйками стекали по щекам. В безысходности она развернулась, чтобы вернуться на базу, но вдруг под крышей билетной кассы, в тусклом свете лампы, увидела сгорбленную фигурку. Хана не поверила своим глазам – на скамейке, один одинёшенек, в простых брюках и лёгкой футболке, в кедах на босую ногу сидел Юн Со и дрожал от пробираемого до костей холода. Он никогда не носил носков и у него снова были холодные ноги. У него не было пальто, а домашняя одежда не спасала от мороза и пронзительного ветра. Ему было безразлично, что он мог заболеть, что на часах почти полночь и в такое время на улице неспокойно. Все его мысли занимала она и его чувства к ней, и он был готов ждать её до самого утра. Хана с содроганием оглядела Юн Со и он, словно почувствовав её присутствие, поднял голову. Их взгляды встретились, и они бросились друг к другу, чтобы сплестись в самом прекрасном объятии на свете, не скрывая своих чувств. Они неистово сжимали друг друга, не пряча своих слёз, и не проронив ни слова… Они оба знали, что это неправильно, но ничего не могли с собой поделать. А ещё они оба знали, что всё равно не смогут быть вместе. Они ничего не слышали и ничего не видели... Были только Хана и Юн Со в этом мире. Только сегодня... «Пожалуйста, прости меня,.. хотя бы на один день. Завтра я всё забуду… Прости… Прости меня… Мама…» ___________________________ * - ©Николай Лятошинский ** - ©Элина Луквина |
Когда выпадет снег...
19. Прощание
Ночной телефонный звонок разбудил Йоко и она, едва продрав глаза, с досадой, чуть не плача, пробормотала: - Боже, только не это! Это мама Ханы? Она ведь не могла приехать так рано? - полагая, что родители Ханы сообщают о своём возвращении. Она подняла трубку и тихо, вкрадчиво ответила: - Алло? Но вместо голоса родственницы услышала официальный тон звонившего: - Вас беспокоят из полицейского участка. Вы знаете человека по имени Хан Со Ха? - Хан Со Ха? – напрягла память Йоко. Она перевела взгляд на семейное фото Ханы. «Хан Со Ха… отец Юн Со…» - Да... – осторожно ответила она и ужаснулась, когда полицейский известил её о случившейся трагедии. Через несколько минут в городском морге она присутствовала на опознании погибших родителей Ханы и Юн Со. - Произошла авария, в результате чего автомобиль перевернулся. Женщина, которая была с ним, тоже погибла. Тела сильно изуродованы. Из-за того, что Хан Со Ха кореец, мы не можем найти на него точных данных, - сообщил ей полицейский. Она подписала предоставленные её бумаги и, не веря такой свалившейся удаче, вернулась домой. Ей было на руку, что дети в эту ночь отсутствовали дома, и никому не пришлось объяснять свой внезапный отъезд среди ночи. Вынашивая грязный план, она вообще решила скрыть от племянницы и Юн Со гибель их родителей. … В последний учебный день в школе с самого утра была суета, ведь сегодня выпускной! И для всех выпускников этот день особенный, да и для их семей, ведь каждый из них делает свой первый шаг в новый, ещё неизвестный для него мир. И этот день должен стать запоминающимся, светлым и радостным! Он должен стать настоящим праздником! После официальной торжественной части, где выпускники получили сертификаты* об окончании школы, ребята в последний раз собрались все вместе в классе, чтобы обменяться подарками и сделать свои прощальные снимки с одноклассниками и учителями. Мика отсчитала вторую пуговицу** на своём пиджаке, аккуратно отрезала её, зажала в своём кулачке и поцеловала. Потом подбежала к парте, за которой сидел Юн Со, и вложила пуговицу ему в ладонь. Юн Со, ничего не понимая, таращил на неё глаза. Мика достала из кармашка записку и вдохновенно прочитала: - На выпускном вечере, если я получу твою вторую пуговицу, значит наша любовь - это судьба. Она сжала его руку в кулак и сказала: - Я хочу поцеловать Юн Со в день выпускного. Пожалуйста, пусть моя мечта сбудется... - Она вытянула губы трубочкой и потянулась к нему. Ещё плохо понимая по-японски и совершенно не разбираясь в романтических традициях, Юн Со чувствовал себя не в своей тарелке. Он отстранился от налегающей на него девушки, и они, не удержавшись, оба завалились на пол. Быстро поднявшись, он попытался увернуться от настырной одноклассницы, но Мика не отступала и, вцепившись в него мёртвой хваткой, всё-таки дотянулась до его щеки и прилепилась к ней губами. - Ура! Я получила свой поцелуй! – радостно воскликнула Мика, наконец, отпустив Юн Со. Их возня, несомненно, привлекла внимание одноклассников. - Я тоже хочу! Я тоже! И меня поцелуй! – тут же закричали другие девочки. Они стали тянуть свои руки, пытаясь ухватиться за Юн Со, но Мика ревностно защищала своего кумира, яростно отбивая от него соперниц руками и ногами. Хана со снисходительной улыбкой наблюдала за ними со своего места. Потом ребята шумной толпой вывалили на школьный двор, где ещё продолжали веселиться и дурачиться. К некоторым одноклассникам приехали родители, а Хана с Юн Со грустно стояли вдвоём, не понимая, почему родители не смогли сдержать своего обещания вернуться к их выпускному дню. Они с тоской наблюдали за счастливыми выпускниками, получавшими от родителей поздравления, пока на них сзади не налетела возбуждённая Мика. Она обняла их обоих и обратилась к подруге: - Можно забрать у тебя Юн Со на время? Прости... прости, - она озорно подмигнула Хане и, подхватив Юн Со под руку, потащила за собой. - Юн Со, сюда... сюда, - подвела она его к своим родителям, чтобы познакомить их. Хана, смотрела на них, не скрывая досады. Она была так расстроена отсутствием родителей, что не заметила, как к ней сзади подошёл Рю, и перед её лицом возник огромный красивый букет, заслонив собой сцену знакомства Юн Со и родителей Мики. - Это тебе. Поздравляю с окончанием школы! – вручил он ей цветы, приобняв за плечики. - Спасибо, – Хана благодарно поклонилась ему. - Насчёт вчерашнего,.. наверное, я был слишком возбуждён. Извини... - попытался Рю оправдать своё поведение прошедшей ночью, чувствуя за собой вину, что своей напористостью смутил девушку. - Не-ет... это я должна извиняться. Прости меня, - она снова поклонилась*** ему. - Ты не забыла своего обещания переехать ко мне в Токио после окончания школы? Оно всё ещё в силе? – уточнил Рю, и Хана, задумавшись на секунду, согласно кивнула головой. - Да. - Она обернулась на Юн Со и пояснила: - Я хочу уехать как можно раньше… - Давай встретимся в "Югата" сегодня вечером, - довольный её ответом, Рю назначил ей свидание в ресторане. - Все строимся фоторафироваться!!! – закричал учитель математики, собирая выпускников для групповой фотографии. Все ребята, толкаясь и подшучивая друг над другом, неровными, но плотными рядами выстроились на футбольном поле. Мэй, как бедная родственница, стояла в стороне, пока учитель не усадил её рядом собой в первом ряду. Хана и Юн Со встали вместе в последнем ряду, Мика пристроилась между ними, по-хозяйски прижавшись к плечу Юн Со головой. Но он протянул свою руку к Хане и, нащупав её ладонь, схватил за пальцы. Они соединили свои руки за спиной Мики, крепко их сжимая. Юн Со был счастлив от того, что Хана ответила взаимностью на его чувства и светился от радости. Так заканчивалась их беззаботная юность. Последние её месяцы для Ханы стали ещё более яркими и насыщенными благодаря братику. Она хотела сохранить эти воспоминания глубоко в сердце. Воспоминания о её любви к Юн Со она хотела похоронить глубоко в сердце. Только так она смогла бы сохранить свою любовь к нему. Переезд в Токио после окончания школы должен был положить конец их отношениям. Хотя Юн Со не знал об этом, Хана хотела поставить точку в их воспоминаниях. Но она даже не подозревала, что это будет их последнее воспоминание... Они вместе провели чудесные часы. Сначала они сходили пообедать в кафе, где сдвинув вплотную тарелки и соединившись головами, с аппетитом уплетали лапшу и, дурачась, таскали кусочки друг у друга из тарелок, втихаря кидая друг на друга многозначительные взгляды. Потом они бесцельно прогуливались по улицам, рассматривая витрины местных магазинчиков. В обувной лавке Хану привлекли элегантные туфельки на каблуке, и она остановилась, внимательно разглядывая их через стекло. - Хочешь такие? – спросил Юн Со, обнимая её за плечи. Хана отрицательно помотала головой, но в следующую же минуту она уже сидела на табурете и Юн Со заботливо надевал ей на ногу туфельку за туфелькой. Но ни одна не подходила – то была велика, то никак не налезала на её ножку и Хана с видом капризной дамы воротила свой нос. Они снова дурачились, перебирая пару за парой, пока она, наконец, не остановила свой выбор на лакированных лодочках гламурного розового цвета на небольшом каблучке. Никогда не носившая элегантной обуви, Хана, после своих школьных туфель на плоской подошве, неуклюже ковыляла за Юн Со. Она еле переставляла ноги, то и дело соскакивая с каблука, и каждый пройденный метр был для неё достижением. Это так забавляло Юн Со, что он едва сдерживал нежную улыбку. - Не больно? – заботливо спросил он, когда сестра, уставшая с непривычки, схватила его под руку. Она отрицательно помотала головой. Но Юн Со не мог более наблюдать её мучения и, присев перед ней на корточки и подставляя спину, предложил: - Садись, я буду твоей каретой. Хана забралась на брата и он, шутливо изобразив потерю равновесия, недовольно пробормотал: - Ух, а ты тяжёлая. - Не нравится? – надулась она. - Но зато ты тёплая, - приободрил её Юн Со. - Я совсем не чувствую холода... на сердце, - признался ей брат и, засвистев уже знакомую ей мелодию, медленно пошёл по дороге. Хана стала тихонько подпевать ему, еле сдерживая слёзы… Они остановились у цветочного ларька, где Хану привлёк молодой саженец ели. Она склонилась над ним, рассматривая крепкие ветки с нежной хвоей. - Тебе нравится? – спросила она брата. - Хочешь купить? – поинтересовался он, согласно улыбаясь. - Это мой подарок тебе,.. - как-то задумчиво ответила Хана, и Юн Со радостно подхватил деревце на руки. Через некоторое время они посадили его у могилы её отца. Утрамбовав поплотнее у ствола снег, они встали рядом с ним. Юн Со был счастлив и довольная улыбка не сходила с его лица. Хана же, пряча за улыбкой, свою печаль, еле находила прощальные слова. - Братик... Ты будешь моим деревом? Снег когда-нибудь растает, а дерево… останется здесь, - она осторожно прикоснулась рукой к колючей ветке. - Братик... Пожалуйста, будь моим… деревом? - Обещаю тебе, - ответил ей с улыбкой ничего не подозревающий Юн Со. - В отличие от снега, который растает по весне, я стану деревом, которое всегда будет тебя защищать, - пообещал он, поглаживая колючую верхушку. ______________________________ * - Выпускного экзамена, как такового, в Японии нет. Школьники лишь получают сертификат (аттестат) на основе результатов обучения. ** - Девочки на выпускном просят у мальчишек вторую пуговку с их пиджака, так как она находится ближе всего к сердцу, и, как верят японцы, за годы учёбы в старшей школы впитывает в себя энергетику и частичку души человека. Но мальчик отдаст её только той девушке, которая ему больше всего нравится. *** - Вежливость до сих пор в Японии доходит до крайностей. Вместо пожимания рук японцы применяют поклоны, причем поклониться нужно столько раз, сколько это сделали до Вас. |
Когда выпадет снег...
- Обещаю тебе, - ответил ей с улыбкой ничего не подозревающий Юн Со. - В отличие от снега, который растает по весне, я стану деревом, которое всегда будет тебя защищать, - пообещал он, поглаживая колючую верхушку.
С этим словами, не сдерживая слёз, Хана стянула варежку и протянула ему руку. Принимая во внимание чувствительность сестры, Юн Со с улыбкой поймал её ладонь, крепко пожимая её. И тут же радостная улыбка сползла с его счастливого лица, и он с недоумением уставился на Хану. - Братик... Спасибо тебе... Прости… - сквозь слёзы пролепетала она, отняла свою руку, и в его ладони остался мамин крестик, который он совсем недавно подарил сестре в знак своей любви. Юн Со покачал головой и сдвинул брови, пытаясь осмыслить происходящее. По щекам Ханы, не переставая, текли слёзы, и он остолбенел, совершенно не понимая, к чему она клонит. Вдруг, осознав, что Хана продолжает говорить, он сосредоточился на её словах. - Хана… едет в Токио… - пытаясь улыбнуться, тихо пояснила она и, словно извиняясь, склонила голову, то и дело всхлипывая. Внезапно на него будто повеяло холодом. Она сказала так тихо, что он едва расслышал, но эти слова обрушились на него словно удар, и его захлестнули медленные пульсирующие волны боли. Его внутренний голос кричал «Замолчи! Замолчи!» От острого приступа отчаяния в горле пересохло и стало невозможно дышать. На глаза навернулись слёзы. Он смотрел на неё в полном смятении, не в силах вымолвить ни слова. Понимая, что своими словами нанесла Юн Со глубокую, душевную рану, Хана подняла голову и, еле выдерживая его полный горести взгляд, призналась: - Братик… Я люблю тебя… Она бросилась к нему и прижалась к плечу. Но Юн Со больше ничего не слышал. В его венах пульсировал чудовищной силы гнев на всё происходящее с ним, он почти задыхался, отказываясь верить в случившееся. Он стоял неподвижно, свесив руки вдоль тела, и, роняя слёзы, беспомощно наблюдал, как Хана сняла туфли, зажала их в руках и побежала от него по снегу босиком… Чтобы сохранить тепло в своём сердце. … Вечеринка по случаю окончания Ядаканской старшей школы состоялась этим вечером в одном из банкетных залов местной гостиницы. Ребята, устроившись за низкими столами, смотрели самодеятельный концерт и принимали последние наставления и поздравления от своего учителя математики. Хлебнув из маленькой стопочки, он от души поздравил Мэй с поступлением в Токийский университет и перешёл к другим выпускникам. На его место подсел Рю. - Рю-семпай, - сразу же обратилась к нему девушка. – Пожалуйста, возьмите меня под свою опеку, - просительно поклонилась она. - Я слышал, что ты поступила. Поздравляю! – похлопал он её по плечу и обернулся к Хане, сидевшей за ним. - Хана, для тебя это тоже отличная возможность. Вы ведь можете вместе жить в Токио, - предположил он, но по лицу Мэй стало понятно, что она не в восторге от такого предложения. - Я не очень хорошо вела себя последнее время, - ответила Хана, обращаясь к сестре. – Лучше я пойду работать в гостиницу к Рю-семпаю. - Я тоже! – подхватила подругу Мика. – Я буду очень стараться! – пообещала она, обнимая Хану. - Вот и договорились, - одобрил их выбор Рю. – Хана, я уже давно не слышал, как ты играешь на пианино, - снова обратился он к девушке. - Сыграешь для меня хотя бы одну песню? – попросил он, озорно подмигнув ей глазом. Встал из-за стола и объявил присутствующим: - Хана сказала, что хочет сыграть для всех нас на пианино! Над столами пронеслись дружные аплодисменты и одобрительные выкрики. Хана устроилась за электронным пианино на сцене, неспешно открыла крышку инструмента и плавно опустила пальцы на клавиши. В тот же миг зал стал наполняться чарующими звуками нежной мелодии. И лицо её как будто бы сразу преобразилось, просветлело и стало прекрасным. Губы её слегка приоткрылись, и она стала напевать негромкие слова: «Ты помнишь? Мы с тобой... в тот раз… Всё... всё это прекрасно. И слёзы... И улыбка…» Хана играла и перед её взором вставали картины развития их с Юн Со отношений – их первая встреча, знакомство, её первые слова «Юн Со, бра-тик», его первая улыбка, его поцелуй, их объятия… Едины сердце, клавиши и руки, углублён, сосредоточен взгляд, Из-под чутких пальцев льются звуки, душу будоражащий каскад.* «Когда ты думаешь об этом, всё становится как во сне...» - Братик... «Сейчас мы, кажется, не помним...» - Братик, ты улыбнулся! «Те восхитительные дни...» «Запомни сегодняшний день надолго...» - Братик, спасибо... «Всё кажется таким далёким...» - Я буду защищать тебя... Всегда... «Мы снова вспомним сегодняшний день. Я хочу, чтобы мы оба запомнили эти чудесные дни… Дни, которые в сто раз дороже сегодняшнего... День, когда мы снова встретимся...» - Поэтому я ненавижу тебя... «Губы твои вытрут слёзы мои...» - Ты обманываешь меня! Обманываешь! «Мы дали с тобой обещание, не забывать друг друга никогда...» «Нам остаётся только молиться друг за друга...» - пела Хана, не замечая, как слёзы непрерывным потоком катятся из её глаз. Из-под её рук словно бы лились признания самой её души. Она мурлыкала и пела, и из-под пальцев лился звук Такой, что в дрожь бросало тело, и учащался сердца стук. Закат над городом. Маячат в домах огни сквозь призмы штор... Никак не резвости ребячьей – свинцовой грусти полон взор, И воздух горький и горячий...** В зале все замерли словно парализованные, потрясённые настроением песни. Мэй не сводила глаз с сестры, остро чувствуя её состояние. Вдруг она резко сорвалась с места и выбежала из зала… А в это время на другом конце улицы, в ванной комнате «Весенней гостиницы» словно в оцепенении сидел одинокий Юн Со и сжимал в пальцах мамин крестик. Почему он не умолял её тогда остаться?.. Он был просто опьянён Ханой до кончиков пальцев, его разум полностью был отключен, мысли были заполнены лишь ею и её словами о любви к нему. Он воспринимал их до конца, как настоящие чувства, и мысль о том, что она сейчас в объятиях другого убивала его. Она призналась ему, что любит его, но у их любви нет будущего. Его одурманивало воображение, он не мог найти себе места от волнения, не имел ни малейшего понятия, что с ней, как она, а не в меру богатое воображение всё подкидывало картинки - одна ужаснее другой. Ничего он не желал так неистово, как очутиться рядом с ней, увидеть её, знать, что с ней всё хорошо… Ворвавшаяся в дом Мэй, задыхаясь, бегала по коридорам, разыскивая парня. Она обнаружила его в ванной, упала перед ним на колени и вцепилась в него руками. - Проваливай отсюда... – прошептал Юн Со, не желая никого видеть. Девушка не могла вымолвить ни слова, она едва переводила дыхание до той минуты, пока Юн Со грубо не отпихнул её руки от себя: - Проваливай! - Ты ведь любишь Хану? – с расстановкой спросила она, когда дыхание её немного выровнялось. - Хана очень сильно любит Юн Со! Именно поэтому она хочет уехать. Она боится, что ещё сильнее влюбится в тебя! – закричала она и затрясла Юн Со за плечо, словно выводя из ступора. - Вы же любите друг друга? Почему тогда вы не можете уехать вместе, если так сильно любите друг друга? Я... люблю Рю... Пожалуйста, иди и останови их... – плаксиво взмолилась Мэй. - Брат, пожалуйста, останови их! Глаза Юн Со забегали, до него словно только что дошёл смысл поведения Ханы и он, как был - раздет и бос, выскочил на улицу и что есть мочи побежал к гостинице. Неистово сжимая в руке крестик, он снова и снова переживал последние слова прощания: «Хана едет в Токио... Братик… я люблю тебя…» Он бежал, не смотря на пробираемый до костей холод, его сердцу было жарко от переполняющей его любви… Он добрался до гостиницы в тот момент, когда Мика трясла Хану как грушу, капризно вопрошая: - А почему ты пришла одна? Где Юн Со? Где Юн Со? Я должна подарить ему волшебный поцелуй перед тем, как выпускной вечер закончится! - чуть не рыдала она, театрально изображая вселенское горе. - Юн Со... Где ты? – она обняла Хану, сымитировала поцелуй, предназначенный для своего кумира, и прижала её к себе. Хана веселилась от шуток подруги. В это время двери в зал распахнулись и Юн Со, отыскав глазами сестру, уставился на её довольное лицо. Их взгляды пересеклись, и Хана от неожиданности замерла в объятиях Мики. Не разбирая пути, перепрыгивая прямо через столы, роняя с них посуду, опрокидывая на пол одноклассников, Юн Со бросился через весь зал к своей любимой. Схватил её за руку и потащил за собой. - Юн Со, что ты здесь делаешь? Что ты делаешь? – закричала Мика, поражённая внезапным появлением взбешённого парня. Но он, ни на кого не обращая внимания, потащил Хану по коридорам гостиницы, отыскивая укромное место, чтобы поговорить без посторонних ушей и глаз. Но не в силах больше сдерживаться, он прижал Хану к стенке и, переводя дыхание, упёрся в её грудь головой. Потом медленно поднял голову и, смотря ей в глаза, попросил: - Пожалуйста, не уезжай... Хана попыталась вырваться. Но Юн Со крепко держал её. - Пообещай мне! Скажи, что никуда не уедешь, обещай мне... Даже если я тебе не нравлюсь… Даже если ты меня не любишь... Даже если это так... Не уезжай... Не уезжай. Обещай мне. - Братик... – дрожащим голосом пролепетала Хана. - Обещай мне! – крикнул Юн Со, сжимая плечи Ханы. - Нет!.. Братик не может отпустить тебя! Я не могу позволить тебе уехать! Хана не желала слышать его просьбы. Она мотала головой, пыталась закрыть уши, выворачивалась из крепких рук брата, но Юн Со всеми силами сдерживал её бессмысленные телодвижения. - Разве ты не понимаешь, как много значишь для меня? Ты единственный человек, который полюбил меня. Ты единственная не отвернулась от меня. Ты всегда поддерживала меня. Ты единственная, кто действительно любит меня... – говорил он дрожащими губами и глаза его наполнились слезами от переживаемых эмоций. ______________________________ *- © Copyright Голомазова Татьяна ** - © Copyright Настасья Лобанова |
Когда выпадет снег...
... - Ты единственная, кто действительно любит меня... – говорил он дрожащими губами и глаза его наполнились слезами от переживаемых эмоций.
Хана сама держалась из последних сил, всхлипывая и пряча свой взгляд, не в состоянии смотреть в страдающие глаза брата. - Понимаешь? Поэтому... пожалуйста, не уезжай. Я больше никогда ничего не буду от тебя требовать, - глотая слёзы, просил Юн Со. - Поэтому, пожалуйста... просто не бросай меня одного. Умоляю тебя… - как бы он ни старался, он не смог удержать слёз, и они непроизвольным потоком полились из его глаз. Его слова удивили её, и всё же они были искренни. Она видела, какого ему сейчас, и прекрасно понимала эмоциональное состояние брата. Вот только как ответить ему, преподнести всё так, чтобы не вызвать лишних потрясений, она не представляла. Сейчас, именно в этот момент, она не могла сделать выбор. Наконец, Хана подняла глаза и, вопреки своим чувствам, помотала головой. Она страдала не меньше Юн Со, отказываясь от своей любви к нему. Но она давала себе отчёт, что их любовь запретна, поэтому всеми силами пыталась избавиться от возникших чувств к брату. И от этого было так пусто, так одиноко. Она уже не представляла жизни без него, а он не мог её отпустить. Но так было нужно. «Нам нельзя быть вместе, никогда. Мы оба это знаем,.. но оба будем хранить нашу тайну глубоко в своих сердцах…» - успокаивала она себя, надеясь, что врозь им будет легче. - Я не могу... Хана… уезжает в Токио, - пролепетала она, обливаясь слезами, и верила, что он поймёт. С этим словами Юн Со обхватил Хану руками и прижался к её спине, боясь выпустить. Когда к нему приходит осознание потери своей любимой, он переживает эмоциональный взрыв. Ему, как дикому зверю, чужды все эти понятия «брат-сестра», да и вообще все социальные запреты. Он честен и искренен до невозможного. Хоть они и сводные родственники, однако, он никогда не признавал её своей сестрой и сама мысль о том, что он теряет Хану, была для него равносильна смерти. Он всё крепче сжимал её в своих объятиях и, рыдая, твердил, переходя на крик: - Нет... Ты не можешь... Нет... Не-е-ет! – он знал, если Хана уедет, это разобьёт его сердце. Разобьёт на тысячу осколков… Хана боролась изо всех сил, пытаясь разорвать кольцо сковывающих её рук, но Юн Со, теряя над собой контроль, сжимал её всё сильнее и сильнее, пытаясь как можно дольше удержать её в своих объятиях. В конце концов, охваченные непримиримой вознёй, они упали на пол и Юн Со придавил Хану своим телом, сдерживая её настойчивые порывы выбраться из его рук. - А-а-а-а! Не-е-е-т! Не-е-е-т! – его яростные крики неслись по коридорам, распугивая постояльцев. Он понимал, что ведёт себя совсем не по-мужски, но ничего с собой поделать не мог, не получалось – после смерти любимой мамы он не мог потерять любимую девушку, которая, как ему казалось, тоже любила его. Она своей добротой, искренностью, детской непосредственностью и любовью смогла постепенно излечить его от горькой гложущей тоски по матери, которая довлела над ним в течение десяти долгих лет. Он просто не вынесет очередную потерю… Взволнованные внезапным появлением на вечеринке Юн Со во взбудораженном состоянии и доносящимися криками, одноклассники бросились на шум, где и застали в конце одного из коридоров борющуюся на полу парочку. Они увидели неистово кричащего Юн Со, а под ним извивающуюся и взвизгивающую Хану и Бог знает о чём подумали. - Юн Со, он... он… - Мика пыталась на ходу объяснить бежавшему за ней Рю, что произошло несколько минут назад и куда исчезла Хана. - Не-е-е-т! Не-е-е-т! Не-е-е-т!!! – всё ближе слышался иступлённый мужской крик и женские повизгивания. Увидев свою девушку, прижатую к полу телом Юн Со, Рю тоже подумал о том же, что привело его в бешенство. - Хана! – закричал он и бросился к ней, расталкивая старшеклассников. - Сволочь! - он схватил Юн Со за футболку, отрывая от Ханы, и со всей силой ударил его кулаком в лицо. Приподнявшись, Хана с ужасом наблюдала за распластавшимся на полу братом. - Не уезжай... – пробормотал он. - Хватит вести себя как придурок! – Рю снова схватил его за грудки и ударил по лицу ещё раз. - Не бросай меня... Не оставляй меня! – кричал Юн Со, корчась на полу. Он не чувствовал боли от ударов Рю, боль от предстоящей разлуки с Ханой разрывала его изнутри сильнее во сто крат. Рю снова потянулся к Юн Со, чтобы ударить его в очередной раз, но девчонки схватили его за руки, пытаясь остановить избиение. - Рю-семпай! Перестаньте! Рю-семпай! – они оттащили его подальше от Юн Со. Хана была уже вымотана разборками с братом, у неё даже плакать не было сил. Она в изнеможении сидела на полу, размазывая по лицу слёзы, не имея возможности пошевелиться. Она знала, что сердце его разрывается, как и её… болит. Болит от предстоящей разлуки. Но не сделала ни одной попытки, чтобы прекратить эту болезненную сцену расставания. - Просто скажи мне... Скажи, что ты говорила это не от чистого сердца... Просто скажи, что любишь меня. Только одно слово - "люблю"... – умолял её Юн Со признаться в своих чувствах. - Что? Что случилось? – появилась в коридоре Мэй и, увидев заплаканную Хану, распростёртого на полу Юн Со и сдерживаемого одноклассницами Рю, стала спрашивать ребят, что произошло в её отсутствие. Юн Со медленно приподнялся и обратился к Хане: «Прости…» потом перевёл взгляд на замерших одноклассников и признался, еле сдерживая слёзы: - Я был так одинок. Я очень сильно люблю Хану... Впервые, за всю мою жизнь, кто-то полюбил меня... И это сводит меня с ума! Хана, услышав эти слова, снова заплакала. Юн Со поднялся с пола и, истерически засмеявшись, продолжил: - Поздравляю всех вас с окончанием школы! Я уезжаю! Он прошёл мимо Ханы, едва не задев её склонённую голову. Она видела сквозь слёзы на глазах, как медленно он двигался по коридору, всё дальше и дальше от неё, но не смогла подняться… её не слушались ноги. Она лишь проводила его взглядом, тихо покачивая головой – она не могла поверить, что его больше никогда не будет рядом. - Хана! – закричала на неё Мэй. - После всего, что произошло, как ты можешь любить своего брата? Её слова словно привели Хану в чувство, она резко поднялась с пола и бросилась за Юн Со следом, чтобы ещё хоть на секунду встретится с ним взглядом, чтобы хоть так передать ему свою нежность. - Хана! – окликнул её Рю и кинулся за ней следом, но стоявшая в дверях Мэй, театрально изобразив потерю сознания, без чувств рухнула ему прямо в руки, не оставляя ему возможности последовать за сестрой. Хана выскочила из гостиницы и заметалась в поисках брата. Его нигде не было. Она побежала по главной улице, плача навзрыд и зовя: - Братик! Юн Со! Братик! Юн Со! Братик! Братик!!! Но никто не откликнулся на её крики. И Хана так и не узнала, что Юн Со вышел из прохода между домами позади неё, проводил её отдаляющуюся фигурку опустошённым взглядом, развернулся и ушёл по улице в обратном направлении. Хана добежала до конца улицы, так и не найдя брата. Она остановилась, упала на обледенелый снег и, рыдая, продолжала звать его: - Братик! Юн Со! Не-е-е-т! Юн Со! Братик! Юн Со! Братик!.. В этот вечер Юн Со домой не вернулся. … Глубокой ночью Йоко вошла в комнату девочек и, осторожно, как кошка, ступая по расстеленным на полу постелям, разбудила свою дочь. Она вывела её полусонную в коридор и шёпотом сказала: - Сегодня я продала гостиницу. Поэтому собери все необходимые вещи, и мы уезжаем. Поторопись! - Значит, на этот раз мы точно уедем в Токио? – обрадовалась, тут же пришедшая в себя Мэй. - Чш-ш-ш! Это так. Поторопись! Быстрее! Хана ничего не должна об этом знать, поняла меня? Мэй радостно закивала головой. … Хана проснулась утром и не могла поверить своим глазам – в их комнате всё было перевёрнуто вверх дном, словно после нашествия грабителей. В панике она выскочила в коридор и побежала в комнату тётки. Но там тоже был беспорядок – все ящики выдвинуты и обчищены, вещи разбросаны по полу. Было понятно, что тётка всё-таки продала гостиницу, и они с дочерью исчезли, оставив Хану ни с чем. Хана прождала Юн Со целый день, но он так и не появился. Братик тоже просто взял и исчез. «И всё из-за меня! Из-за моей лжи. Из-за моей нерешительности. Из-за того, что я не смогла признаться окружающим, что люблю его!» – ругала себя Хана, ожидая его на улице до самого вечера. «Братик просто бросил меня... Из-за меня...» В таком напряжённом ожидании прошло ещё два дня, но от Юн Со не было никаких, абсолютно никаких известий. «Что с ним? Где он? Неужели с ним что-то случилась? Где он может находиться, если у него нет никого из родных или знакомых?» - эти вопросы терзали Хану днём и ночью. Она практически перестала спать, боясь пропустить его возвращение. Но даже спустя несколько дней, братик так и не вернулся домой. Она всё думала, что всё могло быть иначе, если бы она ответила на его чувства. Она сама отдалилась от него. Она застыла в своих проблемах, закрылась, оставив его снаружи, за пределами своей раковины. А когда её сердце начало оттаивать, было уже слишком поздно… Хана прождала Юн Со ещё пару дней, выходя каждый вечер на улицу, плача и зовя его: - Братик! Братик... Юн Со! Братик! Юн Со... Она мучилась от неизвестности, не зная, что ей делать – гостиница продана и со дня на день здесь появятся новые хозяева и жить ей будет негде. Ей обязательно нужно дождаться Юн Со, чтобы вместе решить все вопросы. Но, похоже, он и не собирался возвращаться. Спустя ещё сутки, собрав свои вещи, Хана заехала на могилу к отцу и, обращаясь к деревцу, посаженному вместе с Юн Со, сказала: - Братик… Прощай… Она пошла обратно по тропинке, медленно переставляя ноги, обутые в лакированные розовые туфли, бросив на дерево прощальный взгляд, словно ожидая от него какого-то ответа. Но никто не ответил ей, только серебряный крестик, запорошенный снежком, тихо покачивался среди молоденьких колючих веточек. http://imagehost.spark-media.ru/iu/0...AC3D32D81A.gif |
Когда выпадет снег...
20. Незнакомец
Токио. 2 года спустя. С тех пор, как исчез Юн Со и Хана переехала в Токио, прошло 2 года. От Юн Со так и не было никаких известий, так же как и от их родителей. Хана, как и планировала, работала горничной в гостинице у Рю и усиленно изучала корейский язык. Она до сих пор носила розовые туфли, уже изрядно потёртые, но не могла отказаться от них, храня тем самым воспоминания о Юн Со. Хотя время пролетело незаметно, её воспоминания остановились на тех днях, 2 года назад. Улыбка её мамы... Снег, который никогда не таял возле их дома... Дорога к школе... А ещё, дерево её братика... Все те прекрасные воспоминания... Оглядываясь назад, она понимала, что любила братика сильней, чем думала, хотя тогда этого не осознавала. Почему она не видела, как глубоко Юн Со нуждался в ней? И лишь, когда потеряла его, поняла, как он был дорог ей. В тот момент, когда брат исчез, её сердце разрывалось от горя. И хотя, она так и винила себя в его исчезновении, всё же надеялась, что братик когда-нибудь обязательно вернётся и найдёт её. Ради них обоих... Должно произойти чудо, и она верила в это. И эта вера помогала ей жить и сохранять свою любовь в сердце. За два года Хана добилась больших успехов в изучении корейского языка, но продолжала обучение, доводя свои знания и произношение до совершенства. Её преподаватель часто говорил ей: - Если я скажу, что Хана кореянка, то мне поверят без единого сомнения! - Да, Хана, ты ведь хотела подрабатывать в качестве корейского гида? – как-то после занятий он спросил у неё. - Да, - радостно согласилась она. - Можешь начать сегодня? - Да, спасибо! Спасибо! - обрадованно поклонилась она преподавателю. - Подрабатывать? Это здорово! – порадовалась за подругу Мика, когда они утром бежали на работу. Мика, как и Хана, работала в гостинице и ходила на курсы корейского языка вместе с ней. Они часто разговаривали между собой на корейском языке и спорили на деньги, если вдруг кто-нибудь забудется и заговорит по-японски. - Мика, мне кажется, что работать будет тяжелее, чем я думаю, - задумавшись, поделилась с ней своими опасениями Хана. - Ты проиграла! Проиграла! – шутливо закричала подруга ей в ответ. - Гони монету! - Что? – переспросила Хана, не сразу сообразив, что говорила с ней на японском. - Разве мы не договаривались говорить между собой на корейском? Ты забыла? – напомнила ей Мика. Хана, насупившись, протянула ей обещанную монетку. - Мне это нужно, чтобы лучше выучить корейский, - пояснила Мика, поцеловав кулачок с зажатой в нём монетой. - Пошли! - Знаешь, зачем я учу корейский? – спросила она подругу по дороге. - Чтобы, если я снова встречу Юн Со, я смогла сказать ему, как сильно его люблю! ... В холле гостиницы девушек встретил Рю и приветственно помахал рукой. Управляющий, как всегда, крутился тут же, отслеживая приход работников. - Доброе утро, семпай! - поздоровались они, и Рю приготовился сопроводить их до места. - Ну, тогда я пошла. Сегодня мы должны как следует потрудиться! – пожелала Мика подруге удачного дня и отцепилась от неё. Рю обнял Хану за плечи под неусыпным взглядом управляющего. - Я смотрю, ты почти всё время говоришь на корейском? - спросил он Хану, когда они поднимались на эскалаторе. - Я до сих пор изучаю его, – ответила она. - Почему ты сегодня так рано пришёл на работу? - Я разве не говорил, что с сегодняшнего дня начинаю работать официально? - Извини, - смутилась Хана из-за своей невнимательности. - Мне не хватает тех редких случаев, когда мы с тобой видимся. Я забываю, как ты выглядишь, после того, как мы расстаёмся. Давай передадим твои документы в отдел кадров? Я хочу, чтобы ты была поближе ко мне, - предложил он Хане. - Мне нравится делать то, чем я сейчас занимаюсь, - вежливо отказалась она, заметив, что стоявший поодаль управляющий, пристально наблюдает за ними. - Точно? Но Хана... – что-то ещё хотел сказать ей Рю, но Хана прервала его. - Я опоздаю. У нашего управляющего не так много свободного времени как у семпая. Мне нужно идти, - поклонилась она Рю. Они попрощались, и Хана побежала на свой участок, провожаемая долгим взглядом управляющего. В раздевалке она переоделась в рабочую форму, прицепила на сарафан бейджик со своей фамилией и побежала на утреннюю планёрку. - Доброе утро, - поприветствовал управляющий собравшихся горничных. – Я напоминаю - мы занимаемся обслуживанием номеров. Главное в нашем деле, конечно же, улыбка. Никогда нельзя смотреть на постояльцев свысока! Должность, на которой я нахожусь, заработана упорным трудом. Поэтому люди, которых я ненавижу больше всего... – он наклонился к Хане, - это те, которые устроились на работу "по блату"! Не думайте, что благодаря вашей симпатичной мордашке вы сможете соблазнять постояльцев! Он приподнял Мику за плечики формы и передвинул её на соседний стул. Сам сел рядом с Ханой, продолжая обращаться к ней: - Служебные романы у нас категорически запрещены! Если из-за вас у гостиницы будут какие-то проблемы, вас подвергнут публичным пыткам, а потом уволят! – он резко развернулся к Мике, и та замерла столбом, боясь пошевелиться. - Хиросе Хана, - с елейной улыбкой он снова повернулся к девушке. - Да, - скромно улыбнулась она. - С сегодняшнего дня Вы ответственная за комнаты, занимаемые иностранными гостями. - Ответственная? Разве не Вы отвечаете за иностранцев? – с удивлением переспросила Хана. - Клиент требует человека, знающего корейский, - пояснил управляющий. - Он кореец? – воскликнула Хана, радуясь появившейся возможности лишний раз попрактиковаться в разговорной речи в общении с постояльцем. - И не смейте разносить сплетни о личной жизни клиента! – стукнул ладонью по столу управляющий. - Да, - покорно склонила голову Хана. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака ключ от номера и протянул его Хане: - Вот ключ. Иностранные клиенты считаются почётными гостями нашей гостиницы. Надеюсь, с Вами у меня не будет проблем? Понятно? - Да, - поклонилась ему Хана, принимая ключ. - Все за работу! – закончил пятиминутку управляющий, выходя из комнаты отдыха. Мика, состроив гримасу, передразнила его и подсела к подруге, обняв её за плечи. - Если бы я могла говорить так же хорошо как ты... – хныкнула она, немного позавидовав своей подруге. - Но я тоже умею говорить по-корейски! Знаешь,.. мне кажется, что управляющий точит на тебя зуб. Что ты собираешься делать? – поделилась она с ней своими подозрениями. Хана пожала плечами. Выходя их комнаты, она за дверью наткнулась на управляющего. - Извините, - поклонилась она ему и побежала на свой участок. - Человек, который устроился на работу «по блату»... Ты так просто не отделаешься, - прошипел он ей вслед. ... Подкатив тележку с уборочными принадлежностями к номеру, Хана остановилась у двери, собираясь с духом. Работа с иностранными гостями самая ответственная и она помнила, что ей нужно быть максимально вежливой и учтивой. Она поправила на себе форму, выдохнула, вставила карточку в замочную щель и по зелёному сигналу открыла дверь. Номер на первый взгляд показался ей пустым, и она смело закатила тележку в прихожую. - Вы меня вызывали, сэр? – обратилась она в пустоту номера. Ей никто не ответил и она, насколько позволял обзор, бегло оглядела номер. В гостиной было пусто, за приоткрытой дверью спальни тоже никого не было. Пользуясь тем, что её никто не видит, она стала, не спеша, осматривать помещение, с восхищением разглядывая белый роль, стоявший на ковре посередине светлой гостиной. Номер выглядел очень богато и, вероятно, принадлежал «высокому» иностранному гостю. На крышке рояля Хана заметила чашку с дымящимся кофе. Она подошла ближе и возле блюдца обнаружила записку: «Нужно постирать вещи, приготовленные в ванной». Хана огляделась по сторонам – ей очень хотелось знать, как выглядела и спальня, ведь по её убранству и вещам можно было бы судить о личности постояльца. Прислушиваясь к тишине пустого номера, она смело прошла в спальню, где тоже никого не оказалось. Открыла стенной шкаф и увидела с дюжину одинаковых чёрных пиджаков, ровненько висевших на вешалках друг за другом. Она выдвинула ящик и обнаружила там несколько сложенных чёрных рубашек. В следующих двух ящиках она нашла так же аккуратно сложенные чёрные футболки и брюки. Удивившись столь ограниченной по цветовой гамме и однообразию одежде, Хана оценила постояльца как человека мрачного и скрытного. Из спальни она прошла в ванную комнату и, не обратив внимания на мужской силуэт на фоне окна, принялась наводить порядок. Она повернулась к окну спиной и стала складывать полотенце. - Как тебя зовут? – вдруг донеслось до её ушей. Хана резко обернулась на звук голоса и с ужасом увидела мужчину с обнажённым торсом, сидевшего спиной к ней на краю наполненной ванны. - Хи- хи- хиросе Хана, - испуганно пролепетала она и смущённо отвернулась. - Ты должна приходить сразу, как тебя вызвали, - строго сделал замечание иностранец. - Да, сэр! – попыталась она улыбнуться. - Даже если будет 12 часов ночи, - уточнил он, на что Хана возмущённо насупилась и снова обернулась, разглядывая крепкую спину, коротко стриженный затылок и маленькую серёжку в левом ухе… «Как у Юн Со», - подумала она, задумавшись на минуту. - Тебя что-то не устраивает? – вдруг спросил постоялец, словно почувствовав её взгляд. - Конечно, нет, - опомнилась Хана. - Я сделаю всё, что Вы пожелаете, - учтиво ответила она и зажмурилась, ожидая очередного приказа. Но мужчина ответил коротко и твёрдо: - Уходи. Хана снова обернулась на загадочного гостя, наблюдая, как он перебирал пальцами вытянутой ноги. «Как Юн Со…» |
Когда выпадет снег...
Хана снова обернулась на загадочного гостя, наблюдая как он перебирал пальцами вытянутой ноги. «Как Юн Со…»
Она уже собралась выйти из ванной, но, неловко повернувшись, задела пустой стакан, стоявший на столике. Тот упал на пол и вдребезги разбился. Кляня свою оплошность, Хана опустилась на колени и, нагнув голову, принялась собирать осколки, стараясь не встретиться с гостем взглядами. Вдруг мужчина подскочил, приподнявшись на руках, и со всего маху плюхнулся в воду, подняв вокруг столп пенных брызг. Хана испуганно обернулась, проследив за тем, как он, погрузившись в воду, вытянул ноги и положил их на бортик, опять перебирая пальцами. Прогоняя навязчивые мысли, Хана мотнула головой. Ей было уже очень любопытно, как выглядит на лицо этот странный человек и она осторожно перевела взгляд в изголовье ванны. Но мужчина тут же ушёл под воду, громко пуская пузыри. Продолжая спешно собирать осколки, она всё поглядывала в сторону постояльца, но он так и не вынырнул. Вдруг затяжное бульканье прекратилось, и Хана замерла в волнующем ожидании. Но, как только торс мужчины с шумом вырвался на поверхность сквозь толщу воды, она быстро подхватила свои тряпки и выскочила из ванной. |
Когда выпадет снег...
21. Наваждение
Огорчённая первым неудачным общением с новым постояльцем, Хана выкатила тележку из злополучного номера. Только она захлопнула за собой дверь, как на неё налетела взбудораженная Мика и затараторила: - Хана! Хана! Что-то плохое случилось! Тебе звонили из дома… - Пожалуйста, доделай работу за меня, - попросила она подругу, оставила ей свою тележку и побежала по коридору. Дома, где Хана снимала комнатушку у компаньона матери по бизнесу, её ждала неприятность. Она прибежала к дому в тот момент, когда её вещи кубарем летели с лестницы на улицу. Арендатор, уставший ждать два года от неё уплаты за жильё, которую Хана обещала внести после возвращения родителей, решил, наконец, выселить девушку, вдобавок повесив на неё долги матери. - Что вы делаете? – закричала Хана, ринувшись в дом. – Мама обязательно вернётся! Но хозяин схватил её за руку, преградив дорогу. - Прекрати нести чушь! Где твоя мама? Она скрывается? - Я не знаю! Я же сказала, что не знаю где она! – пыталась вырваться Хана. Но арендатор сильно оттолкнул её, и она упала на асфальт, подвернув ногу. Переведя свой взгляд на ногу, она с горестью увидела сломанный каблук любимой туфельки. Она сняла её с ноги и со слезами на глазах попыталась приладить каблук на место. - Я поверил тебе, зная, что ты тоже из Кореи. Она взяла у меня деньги и до сих пор не вернулась. Что прикажешь мне делать? – сердито выговаривал ей арендатор. Он кинулся к ней и схватил за грудки, вытрясая признания: - Ты знаешь, скольких трудов мне стоило накопить столько денег? Где твоя мать? Сбежала? - Моя мама не такая, - всхлипнула Хана, взирая на хозяина молящим взглядом. - Тогда что с ней? Я поверил и вложил деньги в её гостиницу. Она уже всё потратила, да? Две стервы! – он с силой тряхнул её и снова оттолкнул от себя, принявшись швырять в неё чемоданы и сумки. Хана только успевала прикрываться руками. - Ты должна знать, где твоя мать! – он снова схватил её за куртку. - Я сама хочу знать, где сейчас моя мама. Я тоже хочу это знать! - закричала она, пытаясь освободиться от его цепких рук. В это время по лестнице спустился ещё один тип, пнув маленький чемодан на колёсиках, и передал хозяину несколько купюр – мизерные сбережения, что откладывала Хана. - Нашёл что-нибудь ещё? – недовольно спросил его хозяин. - Неа ... Думаю, так мы ничего не добьёмся. - На сегодня всё, - наконец, отпустил он девушку и пригрозил ей: - В следующий раз я сдам тебя полиции. Испытывая чувство безысходности и беспомощности, Хана сидела среди своих вещей со сломанной туфелькой в руках и горько плакала. - Братик... – пролепетала она свозь слёзы, снова пытаясь приладить каблук на место. … Навьюченная сумками она медленно шла по улице, кое-как ковыляя, пока каблук на туфле совсем не отвалился. Тогда, испытывая глубочайшее сожаление, она оторвала его, превратив туфельку в подобие балетки и, зажав каблучок в кулаке, сильно припадая на одну ногу, с горем пополам добралась до камер хранения. Она убрала вещи в ячейку и нехотя поставила туда туфли, переобувшись в старенькие. Но, закрывая дверцу, вдруг передумала и вытащила туфли обратно, не в силах с ними расстаться. Она прижала их к груди, закрыла ячейку на ключ и вышла на улицу, не обратив внимания на мужчину, стоявшего в соседнем ряду и внимательно исследовавшего содержимое своей камеры. Он тут же прикрыл дверцу ячейки, вышел следом и внимательно проследил за девушкой взглядом, пока она не скрылась в конце улицы. … Вечером у Ханы была первая экскурсия. Она сопровождала корейских туристов по вечернему городу и завершала туристический маршрут в красивом парке, где находится главная достопримечательность Токио – телевизионная башня. - Перед вами Токийская Башня, высота которой 332 метра, - рассказывала она, профессионально владея языком. - Это на 10 метров выше Эйфелевой Башни, самой высокой во Франции. Это одно из самых красивых мест в ночное время. Вы можете найти эту информацию в путеводителе. Мы остановимся здесь на некоторое время. Затем мы поднимемся на башню, чтобы посмотреть на ночной город. Как говорится: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Я подожду здесь 5 минут, - разрешила она туристам самостоятельно осмотреть подножие башни перед подъёмом. - Мисс, вы так хорошо говорите по-корейски. Вы из Кореи? – спросила её одна из туристок. - Я наполовину японка, наполовину кореянка, - скромно ответила Хана. - Но у Вас такое чистое произношение! – восхитилась другая. - Я совершенствую свой корейский для любимого человека… - мечтательно произнесла она, когда женщины отошли от неё и присоединились к своей группе. Сегодняшнее знакомство с новым постояльцем очень остро напомнило ей о брате и мысли о нём не отпускали её целый день. Пока туристы осматривали вечерний город с высоты башни и делали фотоснимки, Хана отошла в сторонку к ограждению смотровой площадки и мысленно обратилась к Юн Со: - Братик... Братик, где ты сейчас? Если ты рядом... Если ты рядом, я хочу увидеть тебя. Хотя бы один раз… ... - Это знаменитая "Аллея встреч" – заканчивала свою экскурсию Хана на одной из аллей парка. - Если вы признаетесь здесь в любви, то ваши отношения будут крепкими и счастливыми. Те, кто ещё не признался друг другу в любви, обязательно должны сделать это здесь и сейчас. - Хорошо! Хорошо! – ответили хором туристы, принимая всерьёз слова легенды. - Братик! – вдруг услышала она рядом с собой детский девичий голосок и с улыбкой снова подумала о Юн Со: "Братик... Юн Со", - она вспомнила, как здесь, на этой самой аллее, два года назад он надел на неё цепочку с маминым крестиком. И как произнёс первые слова для неё, искренне глядя ей в глаза: «Я всегда буду защищать тебя... Доверяй мне... Всегда...» Она перевела свой взгляд в конец аллеи, где росло то раскидистое дерево, под которым всё это и произошло, и… не могла поверить глазам – вдоль дороги широким шагом двигался крепкий молодой мужчина, одетый во всё чёрное. Он был коротко стрижен и очень сосредоточен, но в его профиле Хана чётко различила знакомые черты. - Юн Со... Братик… - прошептала она, не в силах отвести от него глаза и, недолго раздумывая, бросила свою группу и побежала следом за ним. - Юн Со! Юн Со! Братик! – закричала она, но он очень быстро удалялся от неё по пешеходному переходу на противоположную сторону улицы и не слышал её. Когда Хана, наконец, добежала до перехода, светофор уже переключился и транспортный поток отделил её от него. - Юн Со! Братик! Юн Со! - изо всех сил стараясь перекричать шум уличного движения, она продолжала звать его, с отчаянием наблюдая, как он дошёл до подземки и стал быстро спускаться по лестнице вниз. Дождавшись зелёного сигнала, Хана, что было силы, рванула через дорогу, к подземке, быстрее вниз, чтобы только не упустить из виду этого человека в чёрном. - Братик! Юн со! – кричала она, сбегая по лестнице и рискуя кубарем скатиться со ступеней, завидев в конце лестницы, ведущей в торговый центр, стриженый затылок. Но мужчина быстро затерялся среди людей. - Братик! Юн Со! – она побежала наугад, лавируя между людьми, не уставая высматривать и звать его. Вдруг впереди, среди ног прохожих, мелькнули полы чёрного плаща, и Хана ускорила бег, но тут же потеряла мужчину из виду. Она остановилась посреди галереи, озираясь по сторонам, не понимая, куда бежать. Уже отчаявшись отыскать его, она добежала до эскалатора и стала спускаться ниже, и вдруг снова заметила его в самом конце движущейся лестницы. Она бросилась за ним по ступеням вниз, опять теряя его из виду. Она пересела на другой эскалатор, спускаясь на этаж ниже, продолжая озираться по сторонам, и внезапно увидела его в лифте, тоже спускающимся вниз. Она чётко видела его снизу вверх через стеклянные стенки кабины, их взгляды на время встретились и… Хана убедилась - без сомнения это был Юн Со. Повзрослевший и возмужавший, коротко стриженый, в строгой чёрной одежде, очень серьёзный, но бесспорно - её братик! Ещё, не веря своим глазам, она, смотрела на него, но он, словно не выдержав, отвёл свой взгляд. Сердце её замерло, разглядывая его профиль - стриженый затылок, маленькая серёжка в левом ухе… однозначно это Юн Со! Однако лифт спускался быстрее эскалатора и Хана, еле держась на каблуках, побежала по движущейся лестнице вниз, чтобы успеть встретиться с ним на этаже, но, подбежав к лифту, поняла, что кабина уже была пуста. От безысходности она заметалась по стеклянной кабине, выглядывая его со всех сторон, и не сразу сообразила, что кто-то с верхнего этажа вызвал лифт, и она стала подниматься вверх. Обессилев от бессмысленной погони, она прижалась к стеклу, наблюдая пустым взглядом сверху вниз за хаотичным движением людей, и вдруг снова увидела брата, поднимавшимся на эскалаторе на уровень выше. В немом крике она замерла, прильнув к стеклу и провожая его взглядом – она понимала, что звать его уже бесполезно, лифт всё быстрее поднимался вверх, увеличивая расстояние между ними в несколько этажей... Опустошённая она вышла из лифта, с сожалением признавая, что снова потеряла брата. От бесконечной и бессмысленной беготни, от всего происшедшего с ней за этот день у неё закружилась голова и Хана горько расплакалась, стоя посреди галереи среди нескончаемого потока людей… |
Когда выпадет снег...
Хана медленно вышла из подземки и вернулась в парк, на несколько минут присела возле дерева, совсем позабыв про своих брошенных туристов. Эта погоня по лестницам и галереям представилась ей какой-то игрой – брат словно дразнил её, появляясь на миг и тут же скрываясь от неё, пока не исчез окончательно. Ну, почему, почему он убегал от неё? Почему не захотел остановиться и поговорить? Эти вопросы мучили Хану, но она успокаивала себя тем, что теперь точно знала, что Юн Со здесь, в Токио, и нужно только время, чтобы им встретиться. Она тогда смогла бы исправить ситуацию. Смогла бы обнять брата и сказать, как сильно любит его. В ней снова стали пробуждаться болезненные воспоминания…
Хана остро чувствовала, как скучает по Юн Со и ей так хотелось хотя бы подержать в руке его крестик. Она машинально поднесла руки к шее, но вспомнила, что вернула его брату два года назад, как вдруг в кулачке ощутила металлический холодок. Она разжала кулак и не поверила своим глазам – на ладони лежал тот самый серебряный крестик. И в это же мгновение она услышала тихий голос брата: - Мама... Она обернулась на звук голоса и увидела его, как в тот раз в парке – длинноволосого, в джинсах и футболке. Он сидел рядом с ней и улыбался. - Братик... Ты можешь говорить! Скажи ещё раз! – взмолилась она. И он повторил ей всё, что впервые сказал здесь: - Я всегда буду защищать тебя… - Я всегда буду защищать тебя, - повторила за ним Хана на корейском. - Доверяй мне... Всегда... - Доверяй мне... Всегда, - повторила она. С этими словами Юн Со поднялся и пошёл от неё вдоль аллеи. Обернулся и подарил ей на прощание свою восхитительную улыбку. Хана тоже улыбалась ему вслед, провожая взглядом, пока он не растворился в темноте … - Братик... ты здесь? – мысленно обратилась она к нему, прижимая к себе кулачок. - Наверное, я слишком по тебе скучаю... Наверное, я слишком одинока... Куда ты пропал?.. – она разжала пальцы и с горестью обнаружила пустую ладонь… |
Когда выпадет снег...
…
- Что здесь происходит? – привели Хану в чувство, доносившиеся с аллеи крики. Она опомнилась и бросилась к своим туристам. - Всё хорошо! Успокойтесь, пожалуйста! - поклонилась она появившемуся здесь учителю, который устроил её гидом. Он отвёл её в сторонку и возмущённо спросил: - Что вообще здесь происходит? - Мне очень жаль... - чуть не плача, снова поклонилась ему девушка, принося за свой проступок извинения. - Ты видишь этих людей? Они требуют от меня возмещение ущерба! Как ты могла оставить группу? – негодовал учитель. - Простите... Простите, учитель, этого больше не повторится! – взмолилась она, хватая его за руки. Ей очень не хотелось из-за своей беспечности лишиться работы. Но учитель, не обращая внимания на её извинения, отрезал: - Проваливай! Таких людей как ты не возьмут ни на одну работу! Теперь я вижу тебя насквозь! - Учитель! Я поняла! Учитель! - молила Хана, но он был непреклонен. Он вернулся к туристам, чтобы завершить экскурсию вместо неё. Очередная неудача… Уставшая после напряжённого рабочего дня и морально разбитая, поздним вечером Хана вернулась за вещами в камеру хранения. Она была так расстроена, что совсем не обратила внимания на молодого мужчину, возившегося в своей ячейке рядом с ней. Прижимая к сердцу сломанные туфли, она открыла дверцу и замерла, поражённая увиденным – прямо перед сумками стояли новенькие розовые туфли, точно такие же, какие купил ей когда-то брат. Как такое могло произойти? Откуда здесь могли оказаться новые туфли? Кто их мог сюда поставить?.. Этому не было объяснений, это было больше похоже на чудо, словно добрый волшебник одним движением волшебной палочки сделал ей такой подарок. Хана осторожно вынула туфли из ячейки, переводя непонимающий взгляд с новой пары на старую, выглянула на улицу, но никого похожего на волшебника не приметила. Прижимая к себе обе пары, она вытащила сумки из первой ячейки и прошла в соседний ряд, где во второй ячейке хранились оставшиеся вещи. Сосредоточенно выгружая из неё сумки, Хана вдруг уловила тихий свист знакомой мелодии, которую когда-то насвистывал брат. Сначала она не обратила на неё внимания, подумала, что ей это кажется, списав всё на свою усталость и расстроенность, но потом она точно поняла, что звук действительно доносился из соседнего ряда. Наконец, припомнив, что в помещении хранилища находился кто-то ещё, когда она пришла, Хана бросила свои вещи и вернулась в соседний ряд. Может быть, это Юн Со! Но, пока она разбиралась со своими мыслями, парень успел покинуть помещение и Хана, конечно, никого уже там не застала. Раздосадованная очередной неудачей, она выскочила на улицу, но и там никого похожего на брата не увидела. В отчаянии она опустилась прямо на сумки, прижимая к себе туфли. Снова брат был рядом с ней, но так недосягаем… А, может, ей всё это привиделось? Она так скучает по нему, так хочет увидеть его, поговорить с ним, что желаемое приняла за действительное? И это вовсе не Юн Со, а кто-то просто очень похожий на него? Но нет же, нет! Хана тряхнула головой. А туфли! Хана крепко обняла их и заплакала. Новенькие туфли, они существовали по-настоящему и находились в её руках... Собрав свои пожитки и переобувшись в новые туфли, она вышла на улицу, обдумывая, где ей переночевать. Всю дорогу она опять вспоминала Юн Со. По пути она на время остановилась в парке и разулась. Босиком, в одних тонких колготках она пошла по холодной каменной кладке дорожки, припомнив слова брата: «Если ногам холодно, на сердце тепло...» - Ты прав, братик. Это на самом деле так, - ответила она ему. В это время поднялся ветерок и пошёл лёгкий снег. Хана подняла голову к небу. - Братик… Я тоже иногда хожу босиком, - обратилась она снова к Юн Со. - Когда на сердце становится холодно... Когда я уже не знаю, куда мне идти... Когда я скучаю по маме... Когда я скучаю по тебе... Так я, правда, перестаю чувствовать, как холодно сердцу, - она подняла руки, ловя ладонями холодные снежинки. - Теперь, когда я одна, я, наконец-то, могу понять, как холодно было у тебя на сердце. Как одиноко ты себя чувствовал... Как тяжело было у тебя на сердце... Почему я не согрела тебя своими объятиями? Неужели, я такая дурочка?.. … После парка Хана направилась в гостиницу, решив переночевать там. И хотя по правилам работникам было запрещено ночевать в служебных помещениях, и управляющий строго следил за соблюдением правил, Хана решила рискнуть, поскольку другого варианта у неё всё равно не было. Она, крадучись, прошла через стеклянные двери и увидела, что управляющий как всегда крутился в холле, руководя грузчиками и носильщиками. Прячась за объёмными тележками и вешалками с одеждой, Хана пробиралась по коридору, стараясь не попасться управляющему на глаза. Но вездесущий начальник всё-таки заподозрил, что кто-то из горничных с сумками пробрался в гостиницу. Она открыла складское помещение и затащила свои вещи, убрала их подальше и накрыла покрывалом. От долгого пребывания на улице Хана озябла, она села на корточки и сжалась в комочек, мелко дрожа. Потирая и согревая своим дыханием ладошки, она достала одеяло, чтобы согреться, как вдруг услышала звук открываемой двери. Она завернулась в одеяло с головой и замерла, затаив дыхание. Управляющий, как мышь, стараясь не создавать шума, зашёл в помещение, присматриваясь к темноте. Пробираясь среди стеллажей и полок, он заметил в углу брошенное на пол светлое одеяло и прислушался. На первый взгляд в комнате было тихо, и управляющий собрался выйти, в последний раз окинув помещение взглядом – валявшееся на полу одеяло всё же показалось ему подозрительным. Когда, наконец, дверь за ним захлопнулась, Хана вылезла из-под одеяла, блаженно выдохнув. На полке она заметила целую коробку готовой лапши. Она открыла картонный стакан, распаковала палочки и собралась перекусить. - Спасибо тебе, Господи! – обратилась она с благодарностью к небесам за пищу и ночлег. Только она подцепила палочками лапшу, готовясь отправить её в рот, как раздался звонок её личного служебного радиотелефона. Хана достала трубку, откинула крышку, заметив номер нового постояльца, и с улыбкой произнесла по-корейски: - Это Хиросе из служебного отдела. - Приходите немедленно, - услышала она в ответ уже знакомый ей голос. - Прямо сейчас? – уточнила она, но постоялец прервал связь. Быстро переодевшись в форму, Хана уже через пару минут вошла в открытую дверь. В номере был полумрак. - Чем я могу быть полезной, сэр? – обратилась она в темноту и, заглянув в гостиную, увидела силуэт мужчины, сидевшего в кресле к ней спиной. - Какие блюда самые лучшие в вашей гостинице? – спросил он. - Ну... все шеф-повара в нашей гостинице отлично готовят, - нерешительно пробормотала Хана. - Если хотите что-то особенное, я попрошу приготовить это для Вас, - она топталась на пороге комнаты, рассматривая торчащую над спинкой черноволосую коротко стриженую макушку. Постоялец молчал. Повисла неловкая пауза. - Простите... я никогда не пробовала блюда нашей кухни. Поэтому я ничего не могу Вам посоветовать, - честно призналась она. - А что тебе нравится? – спросил мужчина. - Ну… Думаю... – Хана замялась. Привыкшая к простой и дешёвой еде, она не знала, что ответить. - Тогда выбери на свой вкус, - предложил ей гость. - Хорошо, - согласилась она и собралась уйти, но замерла, продолжая разглядывать молодого человека. Решив, что горничная ушла, парень поднялся с кресла и подошёл к окну, засунув руки в карманы брюк. Хана, испугавшись оказаться обнаруженной, спряталась в глубине прихожей и из-за притолоки с любопытством разглядывала его крепкую спину и плечи, обтянутые чёрной рубашкой. Этот мрачный загадочный иностранец чем-то заинтриговал её, и она хотела получше рассмотреть его. Но парень, похоже, почувствовал интерес любопытной горничной и, такой возможности ей не предоставил - заложив руки за голову, он заинтересовался видом ночного города, надолго задержавшись у окна. Хане пришлось покинуть номер и отправиться на кухню. Она долго и тщательно изучала меню, но огромный список разнообразных блюд загнал её в тупик – она совершенно не представляла, что можно заказать корейскому гостю, полагаясь на свой вкус… - А вот это? Или это? – предлагала ей официантка. Но Хана абсолютно не знала, на что согласиться и тогда решила поступить проще: - Я возьму блюда из Специального меню шеф-повара, - сказала она, возвращая меню. Оказавшись на кухне, проголодавшаяся за целый день, девушка не знала, куда себя деть, пока ждала свой заказ - она теряла сознание от умопомрачительных запахов готовящейся еды, сходила с ума от вида свежей выпечки, не в состоянии сдерживать голодные спазмы желудка. Наконец, она вкатила сервировочный столик в прихожую, вбежала в гостиную и поклонилась, принося свои извинения: - Простите, я немного задержалась, сэр. Ей никто не ответил, и она подняла голову, обнаружив кресло, в котором ранее сидел гость, пустым. В комнате никого не было, и Хана застыла в растерянности – она подумала, что постоялец не дождался ужина и ушёл по своим делам. В это время раздался звонок телефона. Она подбежала к аппарату и сняла трубку: - Служебный персонал гостиницы, - представилась она. - Ужин готов? – узнала она его голос и зажмурилась, боясь получить нагоняй за задержку. - Да, сэр, мне жаль. Вы ждали слишком долго? Вы же не откажетесь от ужина? – затараторила она, не давая ему вставить ни слова. Но иностранец молчал. - Вы злитесь, сэр? Простите меня. Я всё доставила в номер, так, что Вы можете возвращаться и поужинать, - услужливо просила она, не желая услышать отказ. - Съешь это за меня, - вдруг предложил ей кореец. - Мне, правда, жаль. Если Вы разозлились... – пыталась оправдаться она, но в ответ услышала частые гудки. Гость положил трубку, не оставляя ей пути для отступления – заказ пришлось бы либо возвращать в ресторан, что не приветствовалось работниками кухни, либо съесть самой… Хана замерла в нерешительности. Она положила трубку, снова почувствовав голодные урчания в животе. |
Когда выпадет снег...
Хана замерла в нерешительности. Она положила трубку, снова почувствовав голодные урчания в животе.
- Съесть за него? – пробормотала девушка, недолго размышляя над его предложением, и уже в ту же минуту вкатила столик в гостиную и, расставив все тарелки на круглом столе, стала по очереди открывать крышки с разнообразных блюд, с восхищением предвкушая богатый пир. - Счастье есть, его не может не быть! – удобно устроившись за столом, она сложила ладошки в молитвенном жесте и мысленно поблагодарила иностранца за проявленную щедрость. Хана была очень голодна и в прямом смысле слова с остервенением набросилась на еду. С невероятным аппетитом и прожорливостью она стала беспорядочно пробовать из всех тарелок, не обращая внимания на аккуратность. За всю свою жизнь она не знала такого разнообразия в еде и уже через небольшое количество времени тарелки опустели. Еды было, и правда, много, но она управилась с ней за считанные минуты и, лениво ковыряясь вилкой в тарелке, нехотя подъедала остатки. Потом, довольно улыбаясь, сыто откинулась на спинку стула. Она обвела комнату медленным взглядом и на крышке рояля заметила раскрытую книгу большого формата и в твёрдом переплёте. Она поднялась из-за стола, подошла к инструменту и взяла книгу в руки - ею оказался альбом для рисования. На открытой странице был сделан простой рисунок, и Хана с удивлением стала рассматривать его - на белом листе простым карандашом были нарисованы надгробие с крестом, невысокая ель и пара снеговиков. Она перевернула страницу назад и на предыдущем листе тоже увидела изображение того же надгробия и дерева на холме, у подножия холма - небольшую церковь. Кто-то с невероятной чёткостью изобразил самое дорогое ей место – где был похоронен её любимый отец, где они с братиком слепили снеговиков, и он счастливо смеялся, где они посадили их дерево, у которого потом расстались… Эти рисунки вызвали в ней очередную волну воспоминаний, она достала кошелёк и вытащила из кармашка их совместное фото, сделанное в первый день соединения семьи - самое дорогое, что осталось у неё. С ностальгической улыбкой она рассматривала родные лица, нежно поглаживая пальцем лицо братика. Как же она по всем скучала! Она прижала фотографию к груди, снова погрузившись в дорогие ей воспоминания… Вдруг, тишину номера нарушил телефонный звонок. Хана подбежала, спешно подняла трубку и, услышав голос постояльца, испуганно ответила: - Да, сэр! - Вы сказали, что ужин готов? – спросил иностранец. - Да! Но, сэр... – смущённо заулыбалась Хана, собираясь напомнить ему, что она выполнила его просьбу и от заказанной еды почти ничего не осталось. - Я возвращаюсь, - твёрдо сказал он, даже не выслушав её, и закончил разговор. - Но... но… – запаниковала девушка, не понимая, что было на уме у этого странного самодура, который сначала отдал ей свой ужин, а теперь решил вернуться, чтобы поужинать? Она с ужасом оглядела опустошённые тарелки, не представляя, как будет разбираться с постояльцем. Огорчённая очередной неудачей, она беспомощно опустилась прямо на пол возле стола, обхватив колени руками. Ожидая возвращения хозяина номера, она не заметила, как задремала, опустив голову на колени… … Еле открыв глаза, Хана подняла голову и взглянула на наручные часы. Двенадцать часов ночи! Она проспала три часа, но постоялец ещё не вернулся! Да что он себе позволяет!.. Но, толком не проснувшись, она была не в состоянии размышлять и, уронив голову на колени, снова провалилась в глубокий сон, уже не услышав, как кореец, тихо ступая по ковровой дорожке, зашёл в свой номер. Он снял свой длинный чёрный плащ, разглядывая крепко спавшую горничную, подвинул стул и сел напротив неё… |
Когда выпадет снег...
22. Нежданная встреча
Всё получилось так, как он и рассчитал – девушка плотно поела, долго ждала его возвращения и, не дождавшись, сморённая усталостью, уснула в его номере. Некоторое время он рассматривал её, сидевшую прямо на полу, потом придвинулся ближе. Как же ему хотелось обнять её или хотя бы коснуться. Он протянул свою руку к её голове, медленно проведя ею над волосами, опустил её к лицу, стараясь не касаться нежной кожи, чтобы даже теплом ладони не потревожить её сон. Конечно, это был Юн Со. Два года назад, испытывая любовные муки и невыносимую душевную боль от предстоящей с ней разлуки, он решил навсегда исчезнуть из жизни Ханы. Они расстались, но ни один из них даже не подозревал, что их любовь настолько велика, что врозь им будет ещё больнее… Всё это время Юн Со честно пытался забыть Хану, выкинуть её из головы. Но, если справиться со своим мыслями он ещё мог, усилием воли прогоняя болезненные воспоминания, то вытравить из сердца свою любовь к ней, которая в разлуке становилась только сильнее день ото дня, было невозможно. Все эти годы он очень хотел хоть одним глазком увидеть её. И вот такой случай представился – по делам он оказался в Токио и не мог не найти Хану. Да, это он бегал от неё по лестницам, он купил ей новенькие туфли, он оставил свой альбом с рисунками на виду, тем самым намекая ей, что её братик вернулся и теперь будет рядом, как и обещал… Всегда… Пока смерть не разлучит их… Но было ещё не время встретиться с ней, и пока он должен оставаться для неё просто постояльцем их гостиницы. А, если вдруг у неё возникнут подозрения на его счёт, то всё можно будет списать на невероятные случайные совпадения. Но Юн Со верил, что очень скоро он разберётся со своими проблемами и они будут вместе, а до той поры… ему было достаточно просто видеть её… Не имея возможности прикоснуться к ней, он с силой сжал кулаки, подавляя в себе возрастающее с каждой минутой желание обнять её. - Хана, - вполголоса проговорил он. – Это твой братик. Как ты без меня? Прошло уже 2 года… Я сейчас рядом. Поэтому, как бы трудно тебе не было, не плачь. Потому что твой братик всегда рядом с тобой, - говорил он, обращаясь к спящей девушке, и тихая слезинка медленно скатилась по его щеке. Он заметил, как из её расслабленной руки выскользнула небольшая фотография и упала на пол. Он поднял её. Разглядывая свою семью, милое личико Ханы, прижавшейся к его плечу, он не справился с чувствами - губы его задрожали, и он не смог сдержать слёз, роняя быстрые крупные капли на ковёр. - Хотя я и не могу показаться тебе сейчас, я буду деревом, которое всегда будет тебя защищать. Хана... Я люблю тебя... … Хана проснулась утром, обнаружив лёгкий плед, накинутый на её плечи чьей-то заботливой рукой. Она резко поднялась, осматриваясь. На столе возле чашки с кофе она нашла записку: «Спасибо, что поела за меня», и под ней - чек за ужин. Она подняла глаза, понимая, что постоялец был здесь и, не устраивая разборок, дал ей возможность выспаться перед сменой, за что была очень ему благодарна. Соображая, что перед началом работы ей надо привести себя в порядок, девушка выскочила из гостиной. Она так спешила, покидая номер, что не заметила лежавшую на полу фотографию и наступила на неё ногой. Но чья-то мужская рука подняла её с пола, как только она покинула номер. Хана быстро сбегала по эскалатору, на ходу поправляя волосы и форму. Внизу её остановил управляющий и похлопал по плечу. - Доброе утро. Где это ты была в такое время? – кривляясь, ехидно спросил он. - Я возвращаюсь со срочного вызова, - искренне ответила девушка. - Срочного? – уточнил начальник. Хана кивнула головой. Он обошёл её, внимательно оглядывая со всех сторон, издевательски похихикивая, и вдруг как крикнул, что Хана от неожиданности вздрогнула: - Почему форма помятая? Ты хоть умылась, перед тем как выйти на работу? Уважаемая Хана, что Вы себе позволяете на рабочем месте? Думаешь, вы с Рю будете всё время вместе? – выговаривал он ей, не заметив, как к ним тихо подошёл Рю и встал за его спиной, привалившись плечом к стене. Управляющий противно засмеялся, довольный тем, что ему удалось пристыдить «блатную» горничную и Хана покраснела, смущённо пряча взгляд. Не желая слышать издёвок управляющего в адрес своей девушки, Рю прокашлялся, обратив на себя внимание. Управляющий ту же развернулся к нему и подобострастно поклонился. - Я сделал что-то не так? – поинтересовался у него Рю. - Сэр, почему Вы здесь в столь ранний час? – учтиво спросил его управляющий, словно не услышав его вопрос. - Я остался со вчерашнего дня, - ответил Рю, и Хана нахмурила брови, оглядывая внешний вид своего друга, его тёмный костюм… И, вспоминая целый ряд чёрных пиджаков в стенном шкафу номера странного гостя, попыталась сопоставить факты. - Вы делаете столько трудной и прекрасной работы, - продолжал «лить елей в уши» управляющий, лебезя перед молодым директором. Но Рю, отодвинул его и подошёл к Хане: - Хана, давай позавтракаем вместе, - предложил он. - Извините, сэр. Мне, как и всем рабочим, не разрешается есть во время смены, - призналась она, искоса поглядывая на крутившегося возле них управляющего. - Правда? Я не знал… - удивился Рю. - Тогда пошли отсюда. Он приобнял Хану и под ненавистным взглядом управляющего вывел её из гостиницы. … Они расположились на одной из скамеек на набережной, позади отеля, наслаждаясь свежей выпечкой. - Есть какие-нибудь новости от родителей? – поинтересовался Рю и, заметив, как опечалился её взгляд, уточнил: - Ничего? Хана молча покивала, огорчённо поджав губы. Он понял, что своим вопросом расстроил девушку, и, переменив тему, с улыбкой предложил: - Такие плюшки есть только здесь. Давай, с этого дня завтракать тут? Хана выдавила из себя полуулыбку. - Долго ты ещё собираешься работать горничной? – он снова завёл разговор о её переводе на другую должность. - Ты и меня тоже пойми. Мои родители каждый день упрекают меня в том, что я позволяю тебе заниматься этим. Я не могу сказать им, что ты постоянно отказываешься от моих предложений. - Прости, - она перевела взгляд на Рю и склонила голову. – Спасибо тебе за всё… - Ты же знаешь, что я их единственный сын? – ему хотелось обсудить ещё одну немаловажную для него тему. - Я сказал им, что буду ждать до твоего совершеннолетия. Когда придёт время, я официально сделаю тебе предложение. Я буду ждать, пока это время не наступит, хорошо? – он с надеждой посмотрел в глаза девушки, ожидая от неё согласия. - Рю-семпай... – только пробормотала Хана, вдруг растерявшаяся от его твёрдых намерений. Он уже давно не поднимал этот вопрос, и она смотрела на парня смятённым взглядом. Они сидели на спинке скамейки, смотря друг другу в глаза, и не знали, что из окна своего номера за ними с тоской наблюдал Юн Со… … Мика нашла свою подругу в бельевой, когда та складывала постельное бельё. Она, как всегда, словно ураган ворвалась в помещение, подлетев к Хане еле дыша. - Ты не опоздала, всё хорошо, – успокоила её Хана, завидев запыхавшуюся подругу. - Нет, нет! Вот это! – Мика взволнованно протянула ей картонный прямоугольник. - Я вчера встретила Такеши, и он дал мне вот это… Хана взяла у неё визитную карточку и прочитала: «Клуб «Невато». Мэй» Известный ночной клуб… Она ничего не слышала о тёте и своей сестре с момента их побега из дома. В первое время она пыталась отыскать их следы, но от Рю узнала, что Мэй в Университете не училась, с одноклассниками связь не поддерживала, и никто не знал, где её искать. Сейчас Хана внимательно изучала визитную карточку, запоминая адрес клуба. - Мэй! Он сказал, что Мэй - владелица этого места! Он сказал, что видел её собственными глазами! – Мика возбуждённо передала подруге информацию, полученную от одноклассника. - Ты везде искала её, а она оказалась владелицей клуба! У неё были причины, продать ваш дом и сбежать! – негодовала Мика по поводу событий двухлетней давности. … Вечером, после смены, Хана отправилась по адресу в клуб. Она быстро нашла его и ждала появления сестры на улице. Через некоторое время к дверям заведения подкатила дорогая иномарка красивого бордового цвета, и швейцар бросился открыть дверцу, встречая хозяйку. - Мэй! – окликнула Хана шикарно одетую молодую женщину. Они устроились за маленьким круглым столиком возле сцены, и Мэй сразу отошла за напитками. Хана никогда не посещала подобные места и здесь чувствовала себя неуютно. Перекинув через плечо ремешок сумки, она отодвинулась подальше от края сцены, где две девушки в откровенных нарядах сексуально извивались гибкими телами. Она беспомощно оглядывалась по сторонам, ожидая сестру. - Выпей, - изящным жестом Мэй поставила перед ней высокий бокал и Хана обратила внимание на её ухоженную руку с безупречным маникюром. - Нет, я в порядке, - твёрдо отказалась она. - Ты совсем не изменилась, - с улыбкой сказала сестра, разглядывая Хану. - Всё ещё такая же прямолинейная? Я имею в виду, что если ты что-то хочешь сказать, то говоришь это прямо в лицо. Тебе, наверное, многое хочется мне сказать... - Что случилось? Наша гостиница… Твоя мама продала её? – возмущённо спросила её Хана. - Ты неплохо говоришь на корейском, - пригубив из стакана, заметила Мэй, проигнорировав её вопрос. - Почему вы так поступили со мной? – не унималась Хана, взволнованно теребя в пальцах ремешок сумки. - Почему? – вопросом на вопрос ответила Мэй. - Почему ты меня спрашиваешь? Ты разве не знаешь мою мать? Почему я сейчас здесь, если поступила в Токийский Университет? … Через несколько минут Мэй отвезла сестру в свою квартиру и Хана, едва узнав в богато одетой даме свою тётю Йоко, задала ей эти же вопросы. - Всё верно. Я продала гостиницу, - высокомерно ответила Йоко, взирая на свою бедную родственницу свысока. - Вообще-то, я так и должна была поступить, или нет? Твоя мама сказала, что половина принадлежит мне. Значит, она врала мне? На самом деле, из-за долга, гостиница всё равно перешла бы к другому владельцу. |
Когда выпадет снег...
- Поэтому вы сбежали той ночью? – Хана схватила тётю за руку, пытаясь добиться от неё правды.
- Сбежали? – она резко откинула её руку. - Хорошо сказано... Хотя… верно. Я сбежала! Я была вне себя от ярости. Как я могла там оставаться? – закричала она в лицо племяннице. - Ты и этот Юн Со! Это было невыносимо... Мой брат... он был хорошим человеком, а вы его погубили! - она театрально выдавила из себя слезу. - Брат, чтобы ты чувствовал, если бы был сейчас жив? – обратила она свой взор к потолку, изображая неутешное горе. - Какой позор! – завыла она, а Мэй усмехнулась, наблюдая со стороны за умелой игрой матери. Хана, заметив её усмешку, хорошенько дёрнула «актрису» за руку, желая прекратить весь этот разыгравшийся спектакль. - Тетя, ты знаешь, где моя мама? Моя мама и отчим до сих пор не дали о себе знать. Тётя, ты же знаешь, где моя мама? – со слезами в голосе спрашивала она Йоко, но та и не собиралась признаваться, отводя от племянницы взгляд. - От неё всё ещё нет никаких известий? Боже, что же могло произойти? – она наигранно изобразила удивление. - Можно было догадаться, что так и будет, когда она выходила второй раз замуж в таком возрасте. Ты… не далеко от неё ушла, такая же гулящая. Ох, мой бедный брат! – она снова наигранно разрыдалась. Но Хана уже не обращала внимания на её игру и оскорбления и, схватив за плечи, тряхнула тётку: - Ты, правда, ничего не знаешь? Просто скажи честно - знаешь или нет? – умоляла она её. - Я не знаю! Я же сказала, что не знаю! Ты пришла меня спрашивать? – закричала она на племянницу, срываясь на визг, и с силой оттолкнула её от себя. Мэй, всё-таки не выдержав притворства, соскочила с дивана и, схватив мать за руку, потащила её по лестнице вниз, на первый этаж. Хана так надеялась, что тётя прольёт свет на историю с исчезновением родителей, что, не получив от неё никаких новостей, в безысходности опустилась на пол и горько расплакалась. - Мамочка… Где ты? Мамочка... - Ты с ума сошла? – Йоко несильно стукнула дочь по руке. - Зачем ты притащила её сюда? – указала она пальцем на второй этаж. - Мне её стало жалко. Она очень старается выбиться в люди, как и я. А из-за тебя ей негде жить, - припомнила ей Мэй. - Вышвырни её из этого дома сейчас же! – приказным тоном ответила Йоко. - Я не могу жить рядом с ней! - Это мой дом. И я буду делать то, что захочу. Если тебя что-то не устраивает - убирайся отсюда, - невозмутимым тоном поставила она мать на место, указав, кто в доме хозяин. - Ты разве не помнишь, как неуютно мы себя чувствовали, когда жили у неё дома? – пыталась надавить на неё Йоко. - Я всё помню. У меня с головой всё в порядке, - усмехнулась дочь. - Тогда зачем ты её сюда привела? - настаивала мать. - Я-то помню, а вот Хана - нет. Если она забыла, то я ей напомню, как ей хорошо жилось со своими богатенькими родителями. Она должна всё это почувствовать на собственной шкуре, верно? – она обернулась к матери, не пряча своей ехидной улыбки. - Какая же ты стерва, - нахмурившись, проговорила Йоко. - Может, ты и моя дочь, но ты... - А кто сделал меня такой? – закричала Мэй на мать и, схватив её за плечи, хорошенько встряхнула. - Если ты от меня не отстанешь, я восстановлюсь в Токийском Университете! И перестану быть хозяйкой клуба! Почему я должна жить так, как хочется тебе, старая ведьма? – с этими словами она отпихнула мать от себя и спешно поднялась по лестнице. Она увидела сестру, сидевшей на полу и плачущей. Смерив её брезгливым взглядом, «нацепила» на лицо улыбку и вошла в комнату. Мэй опустилась на пол рядом с сестрой, положила руку ей на плечо и милостиво предложила: - Останься на ночь. Всхлипнув, Хана подняла на неё залитое слезами лицо. Не верилось ушам, что сестра может быть доброжелательной. - Где Юн Со? – учтиво спросила её Мэй. Хана молча покачала головой. - Наверное, тяжело быть совсем одной. Где ты живёшь? – ласково спрашивала её сестра, гладя по плечу. Немного успокоенная её мягким обращением к ней, Хана тихо ответила: - Я как раз сейчас ищу, где бы переночевать... - Если ты не против, можешь остаться у меня, - снова предложила она и Хана доверчиво взглянула в её глаза. - Вместе мы быстрее отыщем твою маму. Ведь лучше жить вместе с кем-то, чем совсем одной? Переезжай как можно быстрее. В крайнем случае, завтра. Ты, должно быть, устала? Отдохни немного… - увещевала она нежным голосом. Мэй была очень добра и Хана никак не могла поверить таким разительным переменам, произошедшим с ней с момента их побега. Но сестра казалась очень убедительной и Хана купилась на её доброту, и согласилась остаться. - Спасибо, Мэй, - простодушно пробормотала она, и сестра подготовила ей место на диване в своей комнате. Растревоженная последними событиями, периодически всхлипывая, Хана никак не могла заснуть и, очень сильно скучая по маме и брату, захотела снова посмотреть на лица своих родных. Под пристальным взглядом сестры, она достала из сумки кошелёк и раскрыла его. Но вместо их семейной фотографии в кармашке она с ужасом обнаружила пустоту, припоминая, что могла потерять снимок в номере иностранного постояльца. Это расстроило её ещё больше и, всхлипнув, она прошептала: - Мамочка... Куда же ты пропала? Мамочка... – и, накрывшись с головой одеялом, спряталась от внимательных глаз сестры. |
Когда выпадет снег...
23. Тайный поклонник
Утром, едва заступив на смену, Хана первым делом кинулась в номер корейца. Ползая на коленках, она обшарила все уголки гостиной, облазила пространство между ножек рояля в поисках фотографии, но так и не нашла её. Огорчённо вздыхая, она поднялась с пола и только тогда на крышке рояля заметила красный конверт. Она подошла ближе и прочитала надпись: «Для Ханы». Смело раскрыв, конверт, она достала из него записку «Это лежало на полу с прошлой ночи» и ключ от камеры хранения, который она, скорее всего, потеряла, когда выгружала сумки, да так и не спохватилась. Улучив несколько минут в обеденный перерыв, Хана добежала до хранилища и, вставив ключ в замочную скважину своей ячейки, легко повернула его. Замерев в нерешительности на секунду, она с осторожностью открыла дверцу и с удивлением обнаружила за ней забавную плюшевую игрушку – милого большеголового котёнка. Вытащив игрушку из камеры, Хана с улыбкой рассматривала белоснежного головастика, и вдруг снова услышала тихий свист колыбельного мотива, доносившийся с улицы. Она вышла из хранилища, взволнованно озираясь по сторонам и пытаясь обнаружить источник звука, но так никого и не увидела. Она снова подумала, что её преследуют слуховые галлюцинации – видимо, она настолько сильно скучала по Юн Со, что в каждом звуке была готова услышать его мелодию. Грустно опустив голову, она пошла вдоль улицы, прижимая к себе мягкую игрушку. Она не заметила, что Юн Со стоял на противоположной стороне улицы, не раскрывая себя. Было ещё рано явиться перед ней в новом облике и, наблюдая за ней со стороны, он тихо насвистывал знакомый мотив, рассчитывая, что Хана обязательно услышит, распознает его среди других звуков и поймёт, что он рядом, как обещал… Он проводил её взглядом и пошёл по улице в обратном направлении. … - Значит, ты вернулась в хранилище, а там уже кто-то побывал? – удивлённо спрашивала Мика, разглядывая подаренную игрушку. - Это было внутри, - задумчиво ответила Хана. - Очень интересно... Кто бы это мог быть?.. Рю! – предположила подруга. - Нет. Иностранный гость? – гадала она. - Я не знаю, - покачала головой озадаченная Хана. - Если это не Рю, значит, это может быть только иностранец, - прижав к себе котёнка, мечтательно произнесла Мика. - Но почему он так мил с тобой? Он красивый? - Я даже не видела его лица, - снова, покачав головой, призналась Хана. - Может, он извращенец? – размышляла Мика и, состроив гримасу, брезгливо пихнула игрушку подруге в руки. - Скажи что-нибудь, ты сама-то на кого думаешь? - Мммм, - задумалась Хана. - Супер-обворожительный красавчик... - Нет-неееет, - погрозила пальчиком подруга, загадочно улыбаясь. - Это всё проделки волшебной лампы Алладина... Она опять схватила котёнка и, закрыв глаза, стала делать над ним магические пассы руками, вызвав у Ханы приступ смеха. Но Мика не обращала внимания и продолжала теребить игрушку: - Загадай желание. - Думаешь, сбудется? – спросила Хана, решив подыграть подруге. - О, Великая Лампа! Я хочу новое пальто. Точнее - белое маленькое пальтишко, - загадала Мика, наглаживая голову котёнка. Поддавшись игривому настроению подруги, Хана искренне рассмеялась, принимая её заклинания за детскую шутку. … На следующее утро, торопясь на смену, Хана остановилась у валидатора в метро и стала шарить в кармане в поиске проездного. Но, нащупав пальцами металлический предмет, она вытащила из кармана ключ и с удивлением узнала в нём ключ от камеры хранения, который она, точно, оставляла на работе! Теряясь в своих мыслях, Хана снова поспешила в хранилище и, вспоминая загаданное желание подруги, с волнением открыла ячейку. Внутри оказался бумажный пакет из дорогого бутика. В нерешительности Хана вытащила его из камеры и раскрыла… в нём лежало новенькое пальто, точнее - белое маленькое пальтишко, как и загадывала Мика… Ошеломлённая неожиданным подарком и в то же время обрадованная, она тут же стала примерять его, скинув с себя старенькую короткую курточку. Пальто пришлось ей впору и сидело на ней словно сшитое по её фигуре! Спохватившись, она снова выглянула на улицу, но уже не понимала, кого хотела найти… Кто мог сделать ей такие подарки? Скорее всего, это корейский гость. Но с какой стати? Не позволяя себе принять подарки от незнакомца, Хана твёрдо намеревалась вернуть их. Сложив пальто обратно в пакет и прихватив котёнка, Хана решительно, без спроса, ворвалась в открытую дверь номера иностранца и тут же наткнулась на его голый торс и зад в чёрных брюках, торчавший из-за дверной притолоки спальни. Снова увидев его в полураздетом виде, она смущённо поклонилась: - Простите, что побеспокоила Вас, - пробормотала она, боясь поднять голову. - Я не знаю, почему Вы делаете это, но я не могу принять эти подарки от Вас, – протянула она сумку в его направлении. Она приготовилась отдать вещи иностранцу, но он молча распрямился и, Хана, сгорая от стыда, резко отвернулась. Юн Со облокотился рукой на косяк двери и встал у неё за спиной. Она почувствовала его совсем рядом за своим плечом, ощутив тепло воздуха от его дыхания. Превозмогая невероятное стеснение, запинаясь на каждом слове, она пробормотала: - Это… Вы… положили… игрушку и пальто в мой шкафчик? Постоялец молчал, и Хана замешкалась, размышляя, почему он не желает разговаривать с ней и как ей дальше вести себя. Может быть, она ошиблась и это вовсе не его подарки? - Так... – пролепетала она и, преодолевая нерешительность и волнение, хотела повернуться к нему и в лицо спросить об этом, но он не дал, остановив её своей рукой. А потом и вовсе вытолкнул в прихожую и захлопнул за её спиной дверь. - Простите, - поклонилась она закрытой двери, зажмурившись от неловкости. В растерянности она переводила взгляд с игрушки на сумку с пальто, совсем уже не понимая, откуда они свалились на неё… … После обеда Мика раздавала горничным зарплатные листы – каждая получала его в индивидуальном конверте. Кто-то радовался, обнаружив в строке «премиальные» значительную сумму. Хана, нервничая, ждала своей очереди. - Хиросе Хана! Хана! Хана! – наконец, выкрикнула подруга и протянула ей конверт. С волнением Хана раскрыла конверт и, развернув расчётный лист, с огорчением увидела в строке «премиальные» цифру ноль… Это означало, что в этот месяц она опять ничего не сможет отложить. Появившийся рядом с ней управляющий, выхватил бумагу из её рук и, пробежавшись глазами по строчкам, ядовито усмехнулся. - Хана, в холле тебя ждут гости, - с улыбкой сказал он девушке. И тут же, перейдя на крик, гневно, пригрозил: - Чтобы это было в первый и последний раз - никаких гостей! Повторяю – в первый и последний раз! – и сунул ей в лицо её листок. … - Теперь долг Ханы полностью погашен, - сказал Рю, усаживаясь в кресло. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака пакет и протянул его двум мужчинам, разыскивающим Хану. - Нужно было сделать это раньше, - проворчали компаньоны её матери, проверяя содержимое пакета. - Всё равно, спасибо. Хана спустилась в холл и, заметив совершение сделки, подбежала к мужчинам. - Подождите! – обратилась она к ним. - Хана… - пробормотал Рю, пытаясь объяснить ей свои действия, но она выхватила пакет из рук арендатора и протянула его парню, не желая принимать от него денежную помощь. - Мне очень жаль, - проговорила она, запыхавшись. - Пожалуйста, верните деньги этому человеку. Рю в недоумении поднял на неё глаза. Хана, переживая угрызения совести, виновато отвела свой взгляд. Со своими долгами она должна справиться сама… Позже она нашла его, в задумчивости стоявшего в дверях одного из залов ресторана, куда однажды приводил Хану на ужин, и неслышно подошла сзади. - Спасибо. Они мне очень понравились, честное слово, - обратилась она к нему, протягивая сумку и игрушку. Ничего не понимая, Рю, ещё огорчённый её отказом от помощи, смотрел на склонённую голову девушки сверху вниз. Он принял из её рук вещи и, нахмурившись, спросил: - У тебя ещё кто-то есть? Если это Юн Со,.. я тебя не прощу… Конечно, он знал об исчезновении Юн Со и никак не ожидал, что этот парень может снова появиться возле его девушки. Рассердившись окончательно, он вернул ей подарки и ушёл, оставив, вконец обескураженную, Хану одну. |
Когда выпадет снег...
24. В клубе
Вечером Хана снова встретилась с Мэй в её клубе. - Твой долг улажен, - объявила ей сестра, когда они расположились за столиком в зале. - Спасибо, - скромно опустив голову, проговорила Хана, не зная радоваться ей или огорчаться. - Не нужно меня благодарить, потому что я тебе эти деньги не подарила, а одолжила, - пояснила Мэй и подвинула к ней отпечатанный лист бумаги. - Взамен ты заполнишь вот это. Хана с любопытством стала читать. - Это контракт, по которому ты будешь работать здесь до тех пор, пока не отработаешь весь долг, - объяснила ей сестра. - Я заняла эти деньги у другого человека. С деньгами нужно быть осторожней... Хана подняла на неё глаза, полные ужаса. Кем она могла бы работать в этом клубе?.. - Ты думаешь, я сделаю тебя управляющей? – засмеялась сестра, словно прочитала её мысли. - Будешь играть на пианино по два-три часа в день. Ты ещё, кажется, и пела когда-то? – вдруг вспомнила она. - Было бы не плохо, если бы ты ещё и пела во время игры. Хане ничего другого не оставалось, как согласиться на эти условия и уже через несколько минут, облачённая в лёгкое вечернее платье, она заняла своё рабочее место. Мелькающие огни светомузыки отражались в полированной поверхности великолепного рояля из чёрного дерева. Она медленно опустилась на скамейку. Её взгляд застыл на закрытой крышке, скрывающей клавиши. Дрожа от волнения, она положила на неё пальцы, чувствуя, что у неё нет сил поднять её. Чтобы собраться с духом, на мгновение прикрыв глаза, Хана попыталась представить, что Юн Со рядом, но не почувствовала ничего кроме холодного одиночества, обнимающего её за плечи, которое ощущалось ещё острее среди чужих ей людей. Наконец, она открыла крышку, пригляделась к чёрно-белым клавишам, как к старым друзьям, и осторожно опустила на них руки. Она не играла два года, с её выпускного вечера, и в этот момент ей вдруг показалось, как таящаяся в клавишах музыка стала растекаться по её пальцам, рукам, наполняя каждую её клеточку, и гулко отдавалась в том месте груди, где она когда-то так хотела запереть все свои воспоминания и потерять от них ключ… Раздались первые аккорды, нежные и зыбкие, и Хана запела: «Всё кажется таким далёким... Мы снова вспомним сегодняшний день. Я хочу, чтобы мы оба запомнили эти чудесные дни… Дни, которые в сто раз дороже сегодняшнего... День, когда мы снова встретимся… Губы твои вытрут слёзы мои… Мы дали с тобой обещание, не забывать друг друга никогда... Нам остаётся только молиться друг за друга...» Она словно видела музыку, чувствовала её всей душой и испытывала бесконечный восторг от своего состояния. А потом она забыла, где находилась, кто её слушал, но знала, что её побудило это исполнить вновь – её любовь к Юн Со, воспоминания о котором придавали ей сил и вселяли надежду на их встречу… Хана настолько погрузилась в своё состояние, что сначала даже не обратила внимания, как на край её скамейки опустился подвыпивший немолодой посетитель. Ощерившись, он грубо схватил её за плечи и принялся тискать, прижимаясь к ней. - Прекратите, пожалуйста, - вежливо попросила его Хана, закончив играть, и постаралась аккуратно высвободиться из его рук. - Не слишком ли ты высокомерная? – пробормотал мужчина, продолжая нахально прижиматься к ней, обнимая за обнажённые плечи. Под пристальным взглядом сестры, сидевшей с пожилым мужчиной бок о бок в отдельной зоне для vip-клиентов, Хана тщетно пыталась вырваться из цепких пьяных рук. - Отпустите меня! – вскрикнула она, с силой оттолкнув посетителя, и тот повалился со скамейки на пол, грязно выругавшись. Она тут же соскочила с места и бросилась прочь из зала, но посетитель решительно последовал за ней, не собираясь отпускать молоденькую пианистку. - Стой, гадина! Я сказал - стоять! – закричал он ей вслед, преследуя девушку по коридору. Он настиг её на выходе из клуба, снова хватая за плечи, и повалил на пол, пьяно посмеиваясь. Но Хана отпихнула его от себя и мужчина, не удержавшись на ногах, завалился на спину. Воспользовавшись ситуацией, она выскочила на улицу и побежала вдоль освещённых витрин, желая поскорее отвязаться от настойчивого преследования пьяного посетителя. Но мужчина, уже возбуждённый погоней, не унимался. - Остановись! – закричал он на всю улицу, припустив за ней. Он снова догнал Хану и на глазах у прохожих вцепился в неё. Прохожие с любопытством наблюдали за разворачивающейся сценой, но никто не пришёл девушке на помощь. Крича от страха и яростно отбиваясь от грязного домогателя, Хане удалось снова высвободиться из его цепких лап и она, не оглядываясь, побежала вперёд, что было силы. Вдруг из проёма между зданиями вышли два амбала в чёрных костюмах и, подхватив пьяного преследователя под руки, быстро нырнули вместе с ним обратно. Когда Хана, наконец, оглянулась, за ней уже никто не гнался. Не пытаясь даже понять, куда вдруг испарился её обидчик, она остановилась и горестно заплакала. В клуб она уже не вернулась, а быстро побежала по улице вперёд, подальше от злачного места. Выглянув вместе со своим помощником из-за угла здания, Юн Со проводил её взглядом, полным глубочайшего сожаления, что не смог сам в открытую заступиться за свою любимую. - Почему Хана работает здесь? – спросил он высокого японца Ивао – своего водителя, телохранителя и помощника в одном лице. - Мэй - владелица этого клуба. И она оплатила долг Ханы, - объяснил ему Ивао. - Босс хочет, чтобы мы провели встречу в этом клубе? – уточнил Юн Со. - Да, - подтвердил помощник. - Нет. Пожалуйста, измените место встречи, – попросил его Юн Со. - Я попытаюсь поговорить с ним, но... – пообещал Ивао, неуверенный в положительном результате. - Достаточно того, что я сам влип по уши и не хочу втягивать во всё это Хану. Единственное, что я могу для неё сейчас сделать - это защищать её. Своим присутствием я могу только навредить ей. Для неё это опасно,.. - истолковал ему свои причины Юн Со. - Даже если мы случайно встретимся,.. я сделаю вид, что не знаком с ней. Я... Я больше не Юн Со… - задумчиво произнёс он и с этим словами вышел на улицу. Дюжина крепких молодчиков в чёрных костюмах, проводили своего главаря, согнувшись в почтительном поклоне, когда он садился в дорогую белоснежную иномарку. … Хана добежала до автобусной остановки и, дрожа от холода, забралась в тёплый салон. Пассажиры с удивлением оглядывались на молоденькую девушку в открытом светлом платье, съёжившуюся у окна. По пути она то и дело ловила на себе любопытные взгляды, слышала, как за её спиной перекатывались волны обсуждающего её шёпота. Она не знала, куда себя деть от пытливых взглядов и, пытаясь прикрыть оголённые участки тела руками, отвернулась к окну, еле сдерживая слёзы. И вдруг, проезжая мимо парка, Хана заметила знакомый силуэт. Длинный чёрный плащ, коротко стриженный затылок… Молодой мужчина стоял возле дерева спиной к дороге, но, когда автобус пошёл на поворот, она точно узнала его профиль… Прильнув к стеклу, она прошептала: - Братик, я хочу увидеть тебя. Хотя бы один раз... - и, уронив голову, расплакалась, поджимая под себя озябшие ноги в розовых туфельках. |
Когда выпадет снег...
25. Братик рядом
Утром, делая уборку в номере корейского гостя, Хана снова обратила внимание на множество чёрных пиджаков, рубашек и брюк в его шкафу. Она склонила голову, стараясь понять, что же такого странного было в этой одежде, но так и не разобрала – разве мало в мире мужчин, предпочитающих в одежде чёрный цвет... Однако её взгляд постоянно возвращался к вешалкам с пиджаками в надежде найти ответ на мучающий её вопрос. И, припоминая парня в чёрной одежде, которого она приняла за Юн Со, и Рю, носившего чёрный костюм, опять попыталась сопоставить факты. Пребывая в своих мыслях, она на автомате наводила порядок на тумбочке возле раковины, собирая флакончики с шампунем и гелем для душа. Убрав с тумбочки небрежно брошенное полотенце, Хана заметила, что из-под него что-то упало на пол, звонко стукнувшись о его мраморную поверхность. Проследив взглядом, она замерла с раскрытыми глазами, к своему удивлению узнав в выпавшем из полотенца предмете серебряный крестик Юн Со. Она опустилась на коленки и осторожно взяла крестик в руку, сжимая в пальцах прохладный металл. Хана поднесла его к лицу, внимательно разглядывая, и прижала к себе, вспомнив, что несколько дней назад в парке словно почувствовала его на своей шее. Она совершенно не предполагала, что такой крестик мог быть не единственным в мире, и была точно уверена, что именно этот принадлежал Юн Со. Из ванной она бросилась в спальню, чтобы найти ещё какие-нибудь вещи, принадлежащие брату, но раскрыв прикроватную тумбочку, нашла там только альбом в твёрдом переплёте… Усевшись на кровать, тяжело дыша от волнения, она стала быстро перелистывать страницы, замечая на каждом листе наброски женских лиц, в которых она угадывала свои черты. Но последний рисунок поверг её в шок – на нём точно была изображена она, уснувшая в этом номере на полу с наброшенным на плечи покрывалом… Это он нарисовал её... - Юн Со... Юн Со! Братик... – бормотала она, вспоминая всё с самого первого дня, как увидела его – и маленькую серёжку в ухе, и альбом с рисунками, оставленный на рояле, и новые туфли, и заказанный для неё ужин, и игрушку с пальто, и насвистывание колыбельного мотива… Это всё он… Но почему, почему он всегда скрывал себя, почему не осмелился показаться ей? Эти вопросы оставались без ответа. Но Хана уже почти не сомневалась, что её братик рядом. Чтобы убедиться окончательно, найти доказательства, что корейский гость не кто иной, как её брат, она принялась обыскивать все ящики в шкафах. - Братик! Юн Со, братик! – истерично кричала она, заливаясь слезами и беспорядочно разбрасывая вокруг себя вещи. Полотенца, брюки, футболки, рубашки – всё летело на пол, образуя бесформенные кучи, но она так и не нашла ни одного документа, удостоверяющего личность постояльца. Сжимая в кулаке крестик, Хана бросилась к телефону и набрала номер регистрационной службы. - Я из персонала гостиницы. Скажите мне имя человека, снимающего этот номер, - с придыханием попросила она. - Я не могу этого сделать, - ответила служащая. - Это важно! Пожалуйста, скажите мне имя! – умоляла, всхлипывая, Хана. Но служащая была непреклонна. Тогда, бросив трубку, Хана решила лично попытать счастье на ресепшене, подключив свои связи. Она кинулась к лифтам, но не теряя времени на ожидание, воспользовалась пожарной лестницей и добежала по ней до первого жилого этажа, не выпуская крестик из пальцев. Спустилась на эскалаторе в холл, не зная, что в это время Юн Со зашёл в гостиницу и тоже стал подниматься в холл… Она увидела его через стеклянное ограждение марша и замерла, с изумлением вглядываясь в знакомый профиль. Несомненно, это был её братик! Она кинулась ему навстречу, теряя драгоценные секунды, огибая целый марш. И, когда она добежала до встречной лестницы, она оказалась пуста. Двигаясь по инерции, Хана шагнула на первые ступени эскалатора и автоматически стала спускаться вниз. Озираясь по сторонам, она вдруг увидела его возле колонны в холле и ринулась по ступеням вверх, но лестница неумолимо несла её вниз. Сбежав быстрее в конец лестницы, она пересела на соседнюю и побежала по ней вверх, но Юн Со она уже упустила… Не мешкая, Хана поднялась на этаж, подбежала к двери его номера и от волнения не сразу попала карточкой в замок. Наконец, дверь открылась, она влетела в прихожую и замерла на пороге гостиной, увидев мужской силуэт в чёрном костюме возле рояля, напротив окна. Губы её взволнованно задрожали и она прошептала: - Братик… Потом она закричала, переходя на плач: «Юн Со! Братик!» – и через всю гостиную кинулась к нему. Обняла его сзади, крепко сцепив руки на талии, и прижалась головой к его спине, не переставая, всхлипывая, твердить: «Юн Со… Братик…», - она сжимала руки всё крепче, боясь вновь потерять его. Но мужчина аккуратно расцепил её руки и повернулся к ней лицом, снисходительно улыбнувшись… И только тогда Хана поняла, что этот мужчина был значительно выше ростом, с длинными волосами и в очках. Как она могла не обратить на это внимания, находясь в потрясении! Это был не Юн Со и Хана, с ужасом оглядывая незнакомого ей мужчину, поклонилась и, истерично всхлипывая, пробормотала: - Простите. Простите… - Это вы? – задал вопрос постоялец, обводя взглядом устроенный ею беспорядок. Хана огляделась вокруг себя, опустилась перед ним на колени, подбирая вещи, и снова поклонилась. Она давала себе отчёт, что за такое поведение вполне могла вылететь с работы, но все её мысли были настолько заняты братом, что она совершенно забыла убрать номер. - Простите. Простите. Пожалуйста, извините меня, - твердила она, не в силах унять поток горьких слёз. - Я искала своего брата. Пожалуйста, извините меня. Простите... Мужчина снял с крышки рояля фотографию, опустился перед девушкой на корточки и протянул ей: - Возьми это. Увидев своё потерянное фото, Хана схватила его, снова кланяясь и благодаря постояльца: - Спасибо. Спасибо... В ответ она протянула ему крестик, лежащий на её дрожащей ладони, чтобы вернуть его хозяину. Он аккуратно забрал амулет и благосклонно похлопал плачущую девушку по плечу. - Наведите здесь порядок, - попросил он и, поднявшись, собрался выйти из гостиной. Хана, пребывая в полной растерянности, не могла поверить, что так жестоко ошиблась, приняв за Юн Со совершенно чужого и непохожего на него человека. Но это было так, а все приметы, по которым она узнала брата, оказались случайным совпадением. Трудно было смириться с этим и она, хватаясь за последнюю соломинку, стащила с рояля альбом и протянула его мужчине, указывая на рисунки: - Эти рисунки... Вы их сделали? - спросила она дрожащими губами, лелея в себе последнюю надежду. Он, молча, закрыл альбом, принимая его из её рук, и, улыбнулся девушке, слегка склонив голову. Хана, лишившись последней надежды на долгожданную встречу с братом, без сил опустилась на пол. Мужчина, держа под мышкой альбом с рисунками, вошёл в спальню и, бросив последний взгляд на сокрушённую девушку, плотно прикрыл за собой дверь. - Ты собираешься оставить её в таком состоянии? – сняв очки, Ивао обратился к Юн Со. Он, откинувшись на спинку и заложив руки за голову, полулежал в кресле перед широким окном, выходящим на набережную. Он был разут и его босые ноги были вытянуты вдоль удлинённого сиденья – он был верен своей привычке и, как и раньше, не носил носков. - Мы никогда не знаем, где и как умрём, - тихо ответил он, не оборачиваясь. - Если я буду рядом, Хана может оказаться в опасности. Так будет лучше, даже если нам обоим тяжело. Он приподнялся и внимательно посмотрел своему помощнику в глаза: - Сейчас, такой человек как я... и Хана... не могут быть вместе... |
Когда выпадет снег...
…
Спустя несколько дней Хана решила навестить места своего детства. В поездку она надела новое светлое пальто, потому что оно было теплее и комфортнее её старенькой курточки, повязала лёгкий шарф и осталась вполне довольна своей внешностью. Она так и не знала, кто сделал ей этот подарок, но она упорно связывала его с братиком и от этого, от нежных воспоминаний о нём ей было ещё уютнее ощущать себя в этой обновке. В тот день шёл снег и, проходя по знакомым улицам, Хана, конечно, вспоминала Юн Со и мысленно обращалась к нему: - Братик, прошло уже 2 года с тех пор. После того, как ты пропал, я боялась приходить сюда, потому что если я начну вспоминать о тебе, то сойду с ума. А сейчас, все эти дни, я чувствую, что ты где-то рядом. Даже если ты со мной, я боюсь, что не смогу увидеть тебя. Я этого очень боюсь... Она встречала по дороге учеников, бегущих в школу по той же дороге, что и они когда-то, и сожалела, что тогда не ценила те дорогие сердцу мгновения… - Я хочу побывать в местах, которые напоминают мне о тебе. Если я этого не сделаю, то, думаю, не переживу всё это. Братик, где же ты?.. Появившись у дома, ещё два года назад принадлежащего её семье, она с теплом вспоминала приятные моменты, связанные с этим местом в то время. Стоя под массивной веткой сосны, она ясно представляла себе, как братик впервые здесь улыбнулся ей… - Братик, ты улыбнулся! Ты улыбнулся! Ты улыбнулся!.. - кричала она ему в ответ на улыбку, подпрыгивая от радости. Как он дёрнул заснеженную ветку, и на них обрушилась снежная лавина, и они оба счастливо смеялись… Хану встретила новая хозяйка гостиницы и пригласила в дом. - Комнаты там. Я провожу Вас, - услужливо предложила она, но Хана вежливо отказалась: - Всё хорошо. Я знаю, где что находится. Я долго жила здесь. - Понятно. Не буду Вам мешать, - хозяйка оставила её одну. Когда Хана проходила по коридору, воспоминания снова нахлынули на неё приятной волной, и она понимала, как счастлива была здесь последние месяцы, несмотря на всяческие неприятности. Она с лёгкостью нашла бывшую комнату брата, которую новые хозяева ещё больше превратили в кладовую. Девушка тихо зашла внутрь и осмотрела её. Под захламлённой полкой, которая служила ему тогда кроватью, она обнаружила смятый лист бумаги. Присев на корточки, она вытащила из-под полки один из его рисунков с изображением своего портрета, которые она когда-то в сердцах вырвала из его альбома и безжалостно скомкала… Её глаза вспыхнули, когда её поразило очередное внезапное воспоминание, и сердце взволнованно затрепетало. С ностальгией рассматривая рисунок, она снова погрузилась в прошлое, позволив воспоминаниям укутать её подобно тёплому одеялу, и не сразу услышала звуки, напоминающие удары по стеклу. Она вбежала в некогда принадлежавшую ей комнату и заметила, как в окне мелькнул мужской силуэт – человек, словно ожидал её появления, кидая в стекло камешки, а потом быстро скрылся в темноте. «Наверное, кто-то из постояльцев», - подумала Хана, проследив за ним взглядом, и прильнула к окну, за которым когда-то стоял её братик… - Братик, я так хочу увидеть тебя... Хотя бы один раз,.. - мысленно обратилась она к нему и её ладонь скользнула по холодному стеклу, пытаясь восстановить в памяти тепло его ладони, прижатой к стеклу с обратной стороны. - Я хочу почувствовать тебя... – она прикрыла глаза, представляя образ Юн Со за окном, и, склонив голову, прислонилась лбом к стеклу в том месте, куда он однажды прикоснулся губами. Ей отчаянно не хватало братика, и воспоминания о нём, вызванные пребыванием в этом доме, отзывались острой болью, словно кто-то остриём иглы тыкал в области её сердца. Она подняла голову, понимая, что за окном пусто, и слезинки задрожали на её ресницах. Она не знала, что Юн Со, последовавший за ней, стоял рядом за окном, погруженный в те же воспоминания. Как он мог тогда оставить её? Он надеялся, что вдали от неё остынет от её зависимости, но, продержавшись два года, понял, что больше не сможет жить без Ханы. И сейчас, ощущая её рядом, его сердце замирало, тишина давила на мысли, чувства не утихали… И зря говорят, что время лечит. Не правда, всё ложь… - Прости, Хана. Я всегда буду защищать тебя… … На следующее утро, взяв велосипед, Хана собралась посетить школьные места и поехала по знакомой с детства дороге. Проезжая по главной аллее, она неожиданно услышала крик Мики: - Хана! Привет! Хана! – окликнула её подруга с соседней аллеи. Они совсем не сговаривались отправиться сюда вместе, и теперь, случайно встретившись, обрадовались друг другу и поехали к школе вдвоём, веселясь и подшучивая друг над другом. Вдруг, краем глаза Хана заметила, что опять какой-то человек в чёрном пальто и кепке стоял, привалившись к одному из деревьев. Его велосипед находился рядом с ним. Она притормозила и оглянулась, пытаясь разглядеть того, кто подпирал дерево. Но постоянно проезжающие мимо ученики мешали ей как следует рассмотреть его, да ещё Мика пристала к ней с вопросами, то и дело мелькая перед лицом, заглядывала в глаза и перекрывала ей обзор: «Что такое? Что случилось? Что случилось? Что случилось?» Человек стоял, опустив голову, и Хане так и не удалось распознать его. - Поехали! Поехали, Хана! - поторопила подругу Мика, и той пришлось последовать за ней. Напоследок, обернувшись уже на ходу, Хана издалека увидела, как мужчина в чёрной одежде и туфлях на босую ногу оторвался от ствола, оседлал велосипед и уехал по аллее в обратном от них направлении. Опять, приняв это за совпадение, она отругала себя за навязчивые мысли о брате, из-за которых он мерещился ей повсюду, нагнала Мику, и они благополучно добрались до школы. … Они выбежали на футбольное поле, не переставая восхищаться великолепным видом, открывающимся отсюда на горы, и необъятным белым покрывалом снега, которого тут всегда было в изобилии. - Я так рада, что вернулась в школу! – воскликнула Мика, источая заразительную радость, и Хане с ней было легче переживать душераздирающие воспоминания. - Здесь мне сразу вспоминается Юн Со… - поделилась она своими переживаниями с подругой. - Я очень много о нём думаю... Это уже похоже на помешательство, - ответила ей Мика. - Помешательство? – удивлённо спросила Хана. - Любовная лихора-а-адка-а-а! – выкрикнула Мика в направлении поля и Хана с недоверием взглянула на неё, не понимая, дурачится ли она или относится к своим чувствам к Юн Со серьёзно… - Ты чувствуешь себя плохо, потому что скучаешь по Юн Со, - вдумчиво констатировала она. - Помнишь, как вы были счастливы тогда?.. – Мика повернулась к ней и, рассмеявшись, схватила подругу за бока, пытаясь защекотать. - Если будешь себя плохо вести, я тебя покалечу! – сказала она грозным голосом и большим пальцем сделала движение поперёк шеи, потом схватила Хану за горло и принялась трясти, словно изображая удушение. Она дурачилась, ей хотелось расшевелить подругу, заставить её смеяться и ей это удалось. Мика умела заразить своей неподдельной весёлостью и жизнерадостностью, безобидными шутками поднять настроение, и Хана удивлялась её способности любую проблему превращать в пустяк. Вот и сейчас она рассмеялась на шутливые подколы подруги и уже с улыбкой вспоминала брата… - Хана. Я люблю тебя. Я же сказал, что люблю тебя… - она словно услышала его голос, вспомнила, как он босиком выбегал на поле и кружился под снегом… Хана сняла туфли, ступила босыми ногами в снег и отчаянно побежала по полю вперёд. Как братик… И ей совсем уже было не страшно заморозить ноги, потому что «Если ногам холодно, на сердце становится теплее…» - Что ты делаешь? – закричала Мика и бросилась за ней следом, по-детски смеясь и визжа от радости. |
Когда выпадет снег...
…
В последний день перед отъездом Хана навестила и могилу отца. Она сразу не узнала их деревце, которое за два года заметно подросло и превратилось в пышную ель. Крепкие упругие ветки были покрыты жёсткой колючей хвоей. - Братик, как ты поживаешь? – обратилась она к нему, как к Юн Со. От тихого ветерка, дерево покачивало ветвями, словно подзывало её к себе. Хана подошла ближе и прикоснулась к веткам, словно к рукам брата, нежно поглаживая хвою. Оглянулась по сторонам, вспоминая их с братом забавы, и на том же самом месте заметила парочку снеговиков, таких же, каких лепили однажды они. Проникнутая самыми нежными чувствами, Хана улыбнулась и снова повернулась к дереву, оглядывая его снизу вверх. И вдруг, среди ветвей она заметила серебристый блеск. Нет, ей не показалось! На верхних ветках, покачиваясь на длинной цепочке, висел крестик братика! - Братик… Юн Со.... Ты был здесь всё это время, - мысленно обратилась она к нему, пытаясь дотянуться до крестика. - Да, я всегда здесь… - его голос неслышно ответил ей. - Уже 2 года? - Да, все 2 года… Крестик висел слишком высоко и Хане не хватало вытянутой руки, чтобы ухватить его. Она стала подпрыгивать, чтобы достать его, но колючие ветки, окружавшие крестик, мешали ей подвинуться ближе. Но Хана не оставляла своих попыток и продолжала отчаянно прыгать между веток. Наконец, ей удалось пальцами ухватиться за холодный металл и она, сжав крестик в пальцах, сдёрнула цепочку с ветки. Несколько секунд Хана разглядывала крестик, согревая его в своей ладони. - Почему я была такая глупая? Почему я не понимала, что ты всегда был рядом? - Прости, я не мог показаться тебе... - Братик… - заплакала Хана, прижав крестик к губам. Потом разомкнула замочек цепочки и застегнула его на своей шее. - Ты ведь не забыл своего обещания всегда защищать меня? – она снова мысленно обратилась к брату, держа его крестик в своих пальцах. - Даже сейчас ты наблюдаешь за мной со стороны, да? - Да, я совсем близко... - Юн Со… Братик… - пробормотала она, оглядывая дерево, - Береги себя. Я ещё вернусь сюда... – и, бросив прощальный взгляд на тихо покачивающиеся ветки, пошла обратно. - Даже если я не смогу тебя увидеть, я верю, что ты где-то рядом… - Я действительно совсем близко... - Совсем как в прошлом… даже сейчас… даже в будущем… навечно… в раю... - Даже сейчас… даже в будущем… навечно… в раю… - вторил ей его неслышный голос. Продолжая мысленно разговаривать с братом, Хана медленно шла по протоптанной тропинке, а Юн Со, всё это время прятавшийся за углом небольшой церквушки, провожал её обеспокоенным взглядом. |
Когда выпадет снег...
26. Особый гость
Хана пришла вечером в клуб, когда в нём вовсю кипела работа – уборщицы драили полы и мыли стёкла. Мэй собрала обслуживающий персонал и сообщила им: - Сегодня у нас особые гости, поэтому постарайтесь, чтобы не было никаких недоразумений. - Слушаемся, - поклонились девушки. Хана пришла чуть позже и, усаживаясь между ними, повернулась к соседке: - Что такое тут сегодня будет? - Приезжает особый гость по имени Юки. Он, наверное, супермен, - с восхищением прошептала девушка и перевела свой взгляд на сияющую украшениями и белозубой улыбкой хозяйку, - если даже Мэй из кожи вон лезет… - Юки... – задумалась Хана, медленно произнося имя. – Снег… по-японски юки… - Хана, - окликнула её сестра и вывела из размышлений. - Ты должна играть на пианино. Подготовив ноты, Хана заняла своё место за роялем. Она снова задумалась, схватившись за крестик, покоившийся на груди: - Снег… Братик... Юн Со… … Вскоре три чёрных автомобиля, сопровождающие белоснежный Мерседес, подъехали к входу в клуб. Все работники клуба в главе со своей хозяйкой выстроились в дверях и, кланяясь, хором приветствовали гостя: - Здравствуйте, сэр. Добро пожаловать! Хана подняла голову и, шокированная увиденным, потеряла дар речи, ошарашено округлив глаза – по коридору два амбала сопровождали молодого человека в чёрной одежде. Это снова был он! Тот, который пускал в ванне пузыри в первый день встречи; тот, за кем она гонялась по эскалаторам в торговом центре; тот, кто заказал ей дорогой ужин и купил подарки… Тот, кого она безошибочно приняла за брата с первого взгляда, но не поверила самой себе и усиленно гнала от себя навязчивые мысли. Тот, кого она так долго ждала, чтобы признаться, как сильно любит его... Ей казалось, что земля остановилась и время замерло. Она очень близко и чётко видела его профиль и у неё было достаточно времени, чтобы внимательно разглядеть его – правильные черты лица, прямой нос, выражение глаз, серёжка в левом ухе… Всё, что она пыталась счесть за совпадения, оказалось ничем иным, как настоящими приметами Юн Со! Теперь не оставалось никаких сомнений, это был её брат! Братик!.. Так близко! Совсем рядом… но почему он словно не замечает её?.. Словно они чужие… Застыв с листами нот в руках, она не могла отвести от процессии взгляд. Гости остановились прямо напротив неё и склонились в низком поклоне. Им навстречу вышла группа пожилых мужчин во главе с боссом, и он протянул к Юки руки, раскрыв ему свои объятия: - О, Юки! Рад тебя видеть! – он по-отечески обнял гостя и похлопал его по спине. – Поздоровайся, - мужчина представил ему своих людей, и Юки поклонился каждому. Хана сидела ни жива ни мертва и не сводила с него глаз, пока он бил поклоны. - Давай, войдём внутрь, - предложил мужчина и проводил его в застеклённую зону для особых гостей, где уже были накрыты столы, подготовленные для приёма. - Добро пожаловать, - у входа с почтительным поклоном его встречали девушки для развлечений. Как только Юки зашёл внутрь, его охрана сразу же выстроилась плотной шеренгой вдоль застеклённой стены vip-зоны, почти скрывая собравшихся гостей от посетителей в зале. Хана заметила, как вытянулось лицо Мэй, когда Юки прошёл мимо неё и сел за стол. Конечно, она тоже признала в нём Юн Со и откровенно пялилась на парня, усаживаясь рядом с ним. Не выдержав её пристального взгляда, он повернул голову, слегка склонив её, и вздёрнул брови, как будто удивляясь её заинтересованности. Мэй смущённо улыбнулась и отвела глаза, взволнованно заёрзала на стуле, не находя себе места. Она пыталась отвлечься на присутствующих, но этот парень словно магнит приковывал её взгляд и она незаметно, то и дело поглядывала на него. Повзрослевший и возмужавший он объявился спустя два года, превратившись из нелюдимого нытика в серьёзного молодого мужчину, имеющего вес в криминальном мире. И это не могло не заинтересовать её… Хана поняла, что сестра тоже узнала Юн Со, они не могли ошибиться обе. Её сердце затрепетало, глаза наполнились слезами. Ей непременно, сию же минуту, захотелось самой убедиться, что это действительно её брат. - Братик... Юн Со... – дрожащими губами пробормотала она и, соскочив со скамейки, бросилась в vip-зону. Проскочив мимо зазевавшегося амбала, она толкнула дверь, забежала внутрь и упала на колени возле Юн Со. Она схватила его за рукав, заливаясь слезами. - Братик! Юн Со! Братик! – молящим взглядом она смотрела в его, лишённое каких-либо эмоций, лицо, но он грубо вырвал свою руку из её пальцев и равнодушно произнёс: - Ты меня с кем-то перепутала. Хана, поражённая металлом в его голосе, не могла понять, почему брат не хотел признавать её и безмолвно мотала головой. Не в силах вымолвить ни слова, она вглядывалась в его тёмные, ничего не выражающие глаза, пытаясь уловить, что скрывается в их глубине. Но они оставались непроницаемыми. - Уходи, - сдвинув брови, настойчиво сказал он и двое охранников подхватили её под руки и потащили на выход. Мэй с интересом наблюдала за реакцией Юн Со, но он лишь криво усмехнулся случившемуся недоразумению и, ощущая на себе сверлящий взгляд девушки, скосил на неё глаза. Мэй ответила ему полуулыбкой, продолжая заинтересованно рассматривать его. - Братик! Братик! Юн Со! Братик... Братик... – рыдая, кричала Хана, пытаясь вырываться из рук амбалов. Но это было бесполезно. Невозмутимые парни притащили её обратно в зал и посадили на скамейку у рояля. Раздавленная его безразличием, поникшая и заплаканная, она сидела и, тихо всхлипывая, причитала: «Юн Со… братик…», отказываясь верить в происходящее. Наблюдая через разделяющее их стекло за беспечным общением Юн Со с боссом и его людьми, она не могла смириться с тем, что брат с лёгкостью отказался от неё. … - После возвращения Юки я чувствую себя в безопасности, - объявил присутствующим босс, обнимая парня за плечи. - Я помню, что тебе не нравится это место, но ты знаешь, зачем я собрал здесь всех? – он пригубил из широкого стакана, словно готовясь сказать что-то важное. - Начиная с сегодняшнего дня, я хочу передать тебе Акасаку*. Юки, я доверяю тебе. Мэй настороженно наблюдала за Юн Со. Сведя брови, он пару секунд осмысливал услышанное и, наконец, серьёзно ответил: - Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. По помещению прокатились одобрительные возгласы и все зааплодировали. Босс похлопал Юн Со по плечу и обратился к Мэй: - Мэй, мой сын отличный малый, правда? - Да, - широко улыбнувшись, она согласно кивнула головой, не сводя глаз с Юн Со. - Ты не узнаешь меня? – вдруг спросила она его, когда он поднёс ко рту стакан. Едва успев пригубить дорого коньяку, Юн Со замер и перевёл на неё словно непонимающий взгляд. - Извини… Думаю, я тебя с кем-то спутала, - хитро улыбаясь, ответила Мэй, смотря ему прямо в глаза. - В этом мире столько похожих друг на друга людей, да? – хмыкнул босс, и, повернувшись к Юки, добавил: - Это точно. Забирай всё! Это всё теперь твоё! Кроме Мэй, конечно, - хихикая, он обнял девушку и притянул к себе, похлопывая её по обнажённой спине. Вскоре, утомлённая мужскими разговорами, Мэй вышла в зал и подошла к всхлипывающей сестре. - Ты не собираешься играть? – спросила она, равнодушно оглядывая её трясущиеся плечи и залитое слезами лицо. Хана поднялась со скамейки и с неуверенностью в дрожавшем голосе спросила её: - Это правда, не он? Не Юн Со?.. - Это не он, - ухмыльнулась Мэй, обратив свой взор в сторону гостей. - Он не мог так сильно измениться за 2 года. Хана, полными печали глазами, тоже взглянула в сторону Юн Со и, безысходно вздыхая, отвернулась. - А, что если это на самом деле он? – словно сомневаясь, размышляла сестра. - Ты всё ещё не пришла в себя… - Прости. Я ухожу, - сказала Хана, больше не в силах оставаться в стенах клуба. В этот вечер она так и не сыграла. Наверное, если бы она смогла сесть за рояль, из-под её пальцев выходили бы чистейшие, божественные звуки, которые заставили бы трепетать сердца, оплакивая все скорби мира сего… - Нет! – воскликнула Мэй и схватила сестру за руку, останавливая её, но Хана, закусив губу, оторвала от себя её руку и кинулась к выходу. Она остановилась на минуту и обернулась, бросив последний, полный надежды, взгляд на Юн Со, подносившего в это время ко рту стакан. Сделав глоток, он поднял глаза и их взгляды пересеклись. Боясь задержать его на секунду дольше, он тут же равнодушно отвернулся, чтобы не дать ей ни малейшего повода усомниться в его новой роли. Хана, переодевшись, прорвала последний кордон охранников у входа и покинула клуб. Так и не смирившись с мыслью, что Юки это не Юн Со, она решила дождаться его на улице и попробовать поговорить с ним. Она наивно полагала, что оказавшись с ней наедине, он не сможет лгать и объяснит ей причины своего отчуждения. ____________________________ *Акасака — один из кварталов Токио. |
| Часовой пояс GMT +3, время: 04:51. |