Годовщины.
 

Ты уходила блёклой тенью
И за собой сжигала мост –
С подругой встретить день рожденья…
Знать, Новый год – коту под хвост

Да не сошлось… Часы натужно
Пробили время вразнобой,
Собравши на семейный ужин
Традиционною гурьбой.

Наивно, но с прицелом дальним
Читают дети зодиак,
Шутлив прогнозом мир астральный:
Что год козы даст для собак.

Невразумителен подстрочник
С двойным подтекстом между строк,
Но предсказание так точно,
Что дети прячут гороскоп.

Ни зги не видно в чистом поле,
И мягко стелет пух зима.
Но как томительно застолье,
Где за столом царит вина.

Где не пылают щёчки зорькой,
Где тусклый взгляд без огонька,
Где на душе настолько горько,
Что даже водка не горька.

Листку недолог срок пылиться…
И сразу бросилось в глаза:
«Оставив в луже след копытца,
Взбрыкнёт блудливая коза…»

Во здравье тост. Бокал наполнен.
И как бы доля ни тяжка,
Я мёртвой той водицы вдоволь
Всё ж отхлебнул из бочажка.

* * *

И в безвременье есть причина
Стакан, не чокаясь, вливать –
Очередную годовщину
Не вспоминать, а поминать.

Я не пылаю жаждой мщенья –
Ушла в небытие печаль,
Чтоб горьким смехом сожаленья
Тех годовщин не отмечать.

В масть ночи...
 

Где закат о звёзды точит когти,
Расползлось зловещее пятно:
Будто кто добавил ложку дёгтя
В русло, где меды и молоко.

Расплескалась звёздная пороша
Блеском рос на крыше под луной.
На коньке сидит в масть ночи кошка –
Компаньонка ведьм и колдунов.

Чёрных дыр развержены прорехи,
Копотью густой припорошив
Ту, что тенью мечется по стрехам,
Маясь белоснежностью души.

Не видны в миру кошачьи слёзы,
Только бьётся хвост, как помело,
Выметая напрочь бисер звёздный,
Словно чей-то мусор за порог.

Нрав хвостом выказывает хлёстко
Спинку изогнувшая краса,
Но слилась неразличимо шёрстка
С фоном, что хоть выколи глаза.

А глаза кошачьи прячут хитрость,
Сузив томно в щёлочки зрачки,
Лишь на миг искрой метеоритной
Вспыхивают зеленью в ночи.

Видно, соль есть в праздных разговорах…
Кошка ж – в пику воплям голытьбы –
Лапкою с усов смывает ворох
Соляных отметинок судьбы.

Нет её вины, что в мире сильных,
Россказням поверив сволоты,
В панике за личный холодильник
Не пригрели жирные коты.

И изо всех сил – не понарошку! –
Закрутившись телом в перевязь,
Язычком вылизывает кошка
Тьму напраслин и наветов грязь.

Сквозь просвет в метелистую стужу
Вновь сверкнёт полярная звезда.
Только чернота, что влезла в душу
Вылинять не сможет никогда.

За окошком вызвездилась стылость,
Мне же и покойно, и тепло –
На коленях кошка примостилась
Душу согревающим клубком.

Тёмных сил притихли катаклизмы
Под ладонью, что по шёрстке вдоль.
И сливались с линиями жизни
Вся надежда, вера и любовь.

Чёрной меткой ржавчины предвестья
Не пятнает кошка лик луны.
При своих остались интересах
Все ведуньи, ведьмы, колдуны.

Воспитание.
 

Мне воспитанье улица дала…
Жизнь такова – отца почти не помню.
Зарубкой на носу в соплях и с кровью
Вбивала в память накрепко шпана:

Не лезь по-дури на рожон,
Не продавай друзей за злато,
Исподтишка не бей ножом
И не ругайся в спину матом.

Ни разу дед «леща» мне не давал…
Молчаньем, как стеной, отгородившись,
Давал понять: нотации излишни,
Но руку на меня не поднимал.

Бразды правленья ухватя,
Под гнётом не держи полмира.
И, уповая на себя,
Не создавай себе кумира.

Из-за неплотно пригнанных дверей
Слышны в тиши бормочущие звуки…
То сын читает на ночь сказку внуку,
Чтоб поутру был вечера мудрей.

От восхищённых глаз огня
Колено преклони со страстью.
Но низким прогибом червя
Не пресмыкайся перед властью.

Взгляд изДали.

Тягость вины гнёт минутную стрелку,
Воском стекает под спуд циферблат.
Тигр в поднебесье парит, словно беркут,
Взявши в прыжке миллионы преград.

С женским доверьем – и грешно, и свято –
Скрытую сущность раздев догола,
Павшая навзничь на облаке смятом,
Словно распятая дремлет Гала.

Вскользь – на глазок! – на убой иль на племя,
Нас выбирали зрачки из стекла.
С тех же зеркал, как тяжёлое бремя,
Струйкой меж пальцев душа истекла.

Время песком осыпалось из склянки –
Пепел на голову пал и зола.
И под прицелами пристальных взглядов,
Словно сражённая дремлет Гала.

Кружит над спящей шмелей поголовье,
Пулей жужжат, пробуждая от сна.
В лавку посудную ложь по-слоновьи
Шествует важно на хилых ногах.

Злые языци пропитаны ядом:
Разницы нет – что хула, что хвала.
Вне пересудов – ни клята, ни мята –
В снах безмятежных порхает Гала.

2011 год.

Мой десятый Б.

Когда грусть бродит где-то по-соседству
В потугах изогнуть земную ось,
Я в помыслах опять впадаю в детство,
Что накрепко со школою срослось.
И на душе наступит светлый праздник,
Лишь вспомню, как на выпускном тебе
В цвет фартука вплетал в косичку бантик
Мой классный шебутной десятый «Б».

Где пятеро Серёжек, столько ж Сашек,
Олежка, Мишка, Димка, двое Вов,
Три Тани, Валя, Люда и Наташка,
Галина, Нина, Ира, пара Оль,
Елена, даже Вера и Любовь.

Дежурные гранёные стаканы,
Что висли на сучках березняка,
Сменили на фужеры и бокалы
И пьём текилу вместо «фруктяка».
Но будь ты хоть любимец всенародный,
Хоть академик со своим КБ,
Но ты, дружок, как вечный второгодник,
Остался навсегда в десятом «Б».

Где пятеро Серёжек, столько ж Сашек,
Олежка, Мишка, Димка, двое Вов,
Три Тани, Валя, Люда и Наташка,
Галина, Нина, Ира, пара Оль,
Елена, даже Вера и Любовь.

Не катит жизнь под горку на салазках,
А учит в горку саночки таскать –
Самим, не уповая на подсказки,
Задачки с неизвестными решать.
Тем бесшабашным даже чёрт не страшен,
Кто от и до десятку отсидел:
От первого звонка для первоклашек
И до последнего в десятом «Б».

Где пятеро Серёжек, столько ж Сашек,
Олежка, Мишка, Димка, двое Вов,
Три Тани, Валя, Люда и Наташка,
Галина, Нина, Ира, пара Оль,
Елена, даже Вера и Любовь.

И кажутся девчата молодыми,
Под краской серебристый скрыв налёт,
И парни хорохорятся пред ними,
До ой да не могу втянув живот.
На талию легла округлость даты,
И ниже бас на пару децибел…
Сквозь лысины по-прежнему патлатый
Я узнаю былой десятый «Б».

Где пятеро Серёжек, столько ж Сашек,
Олежка, Мишка, Димка, двое Вов,
Три Тани, Валя, Люда и Наташка,
Галина, Нина, Ира, пара Оль,
Елена, даже Вера и Любовь.

Пусть на висках есть серебра излишек,
Ещё пуститься можем в перепляс!
Мы поспешили завести детишек,
Чтоб с внуками пойти вновь в первый класс.
И станет парта им большой планетой
Со стартовой площадкою в судьбе,
Пусть встретят и они свои рассветы
На выпускном… в одиннадцатом «Б».

Где пятеро Серёжек, столько ж Сашек,
Олежка, Мишка, Димка, двое Вов,
Три Тани, Валя, Люда и Наташка,
Галина, Нина, Ира, пара Оль,
Елена, даже Вера и Любовь.

февраль 2015 года.

Одноклассница.

На встрече одноклассников намедни
В глазах твоих увидел прежний свет,
Прости, что нёс я чепуху и бредни,
Но я тебя не видел сорок лет.

Когда-то над учебником корпели,
Познавши неизвестное сполна,
А ныне скромно на краю недели
Сидишь ты по ту сторону стола.

Витаешь где-то в думах отстранённо,
Я тоже встречей с детством оглушён:
Скрывая подзабытую влюблённость,
Как будто с головой в себя ушёл.

Припомним годы прошлые, давай-ка,
Как на диктанте скис я и притих,
И как чернильницу-непроливайку
По-братски поделила на двоих…

В головку не вбивал портфелем знанья,
Не изгибал в дурной насмешке бровь,
А трепетно держал на расстоянье
Свою наивно-первую любовь.

До той поры, пока туманной взвесью
Сереет мрак в рассветную золу,
Я о твоих губах так сонно грезил,
Что прозевал свой первый поцелуй.

Я на тебя рвал у ромашек перья,
Из бантиков твоих я дёргал нить…
О, как страшило детское поверье,
Что могут тили-тестом задразнить.

Тебя любя до умопомраченья,
Я чувство даже от себя скрывал.
Не распознала ты к себе влеченье –
Такой уж недотёпою была…

Упала успеваемость в процентах,
Зато росла любовь, вошедши в раж –
Как пагубно влияет на оценки
В умах скоропалительная блажь.

И притоптали чувственность в зачатке –
Я ж чушь молол, как тысяча Емель! –
И сослан за вертлявость на «камчатку»,
А, в сущности, за тридевять земель.

И сны в своей цветастости померкли,
И чувства колобродили вразброд:
Была ты через ряд по детской мерке,
По взрослой – первый в жизни был развод.

Скрипел под каблуком перрон дощатый,
Нас разбросав уже за сто морей.
Обидно, что в том возрасте девчата
Душой намного пацанов мудрей…

Но столько лет считал себя счастливым,
Да и тебе, наверное, везло.
Ни ты, ни я ещё не стали сивы,
А многих будто снегом занесло…

Я не намерен взять банальной кражей
Твой строго охраняемый секрет:
Всё ожидал, что о себе расскажешь,
И я бы всё поведал о себе.

Жаль, не с тобой вкус таинства причастья
Судьбой познать мне было суждено.
Но рад, что не с тобой рвал жизнь на части
И не делил её на «от и до».

Тебя считали парни недотрогой…
И будто бы оправдывая суть,
Ты дальней озабочена дорогой,
И я прикинул свой дальнейший путь.

Себя самим собою обделённым
Я чувствую в прощании с тобой –
Кто ж ведал, что застольная продлёнка
Стремительна, как скоротечный бой.

Отсвет зарниц стёр сумеречный ластик,
Что на сердце ресничек скрала тень…
Пригрезился мне фееричный праздник,
Он мимо прошмыгнул, как будний день.

Свой интерес к тебе узлом стреножен:
Двуличье «кабы» зная наизусть,
Твоё я счастье снов не потревожу
И собственным с тобой не поделюсь.

Не вторгнусь я в твоё биенье сердца
И спрячу взгляд за воротник пальто.
А речка… та – истоками из детства,
На удивленье не покрылась льдом.

февраль 2015 года

Время.

Душевный настрой переменчивый…
Под сердцем знобит опять.
Грустит временами женщина –
Уже ей не сорок пять.

Ещё хороша так женщина,
И глазоньки с огоньком.
А время находит трещину
И вытекает тайком.

Но детство вернётся к бабушке,
Как дискантом голося,
С ней время сыграет в ладушки
Лет, этак, под пятьдесят.

Плеснёт если опрометчиво
Ей в очи плакун-трава,
Не время обсыплет женщину
Пригоршней серебра.

Что плакаться да улещивать
И тосковать на заре,
Коль время застелет женщине
Постель на разрыв-траве.

А ходики с гирькой взвешенной
Так-таком мешают спать.
О чём-то мечтает женщина…
О чём? – только ей и знать.

Но сбудутся все сны вещие,
Когда две судьбы сошлись.
Сквозь время прошепчет женщина:
– Тебя я ждала всю жизнь.

Сорвалось с улыбкой застенчивой
Нечаянное словцо.
И время целует женщину
В доверчивое лицо.

Да гложет тоска сердечная:
С чего же она грустит?
Эх, платье… то – подвенечное…
Не сходится на груди.

март 2015 г.

Конец света.

Накаркает очередной провидец,
Что сгинет мир – ему спасенья нет!
Мы всякий раз, конец его предвидя,
На сон грядущий выключаем свет…

В мозги б кликушам вставить клок нейронов.
Но не один поверит ротозей
В пророчества белёсой той вороны
О световом коллапсе наших дней.

Год нынешний пометил бес печатью…
Я ж, клацнув электрический запал,
Благополучно, к своему несчастью,
Очередной миллениум проспал.

2012 г.

Транжира.

Ошибок и нелепостей не счесть...
Хотя рождён в батистовой рубашке,
Нагадана судьбы благая весть
Оборванными крыльями ромашки.

Не покраснею до волос корней -
Мой долг земной не столь расплатой страшен.
Наивно думал: станешь ты моей,
А мир, что подарю, тот будет нашим.

Верх башни из светлицы и палат
Просторен, как в предгории долина,
И преумножит эхо во сто крат,
Но в целое не слились половины.

Свою судьбу измерив на Весах,
Остались при своих - кто ж в том повинен?
В три горницы Эдем твой в небесах,
Но без меня твой мир ополовинен.

Есть за душою тысяча чертей,
А долг замной не столь расплатой страшен
Мечтал о том, что будешь ты моей,
А всё, чем поделюсь, то станет нашим.

И что теперь об этом толковать -
Не замесили вместе тили-тесто,
А без меня двуспальная кровать
Впустую занимает столько места...

2011 год.

Я никогда твои не видел слёзы...

К тебе не пристаёт молвы смола,
И тенью ложь не бродит по соседству.
Под грудью как ты утаить смогла
Такое удивительное сердце?
Я никогда не видел слёз наплыв
В глазах с весенним тёплым приворотом.
До ранней седины судьбой ты тёрта,
Виной не заливала чувств костры.

Как набожен и смел любовный пыл,
Пленяя любопытства озареньем.
Изыскан поцелуй и легкокрыл –
Наивен, словно в первый день творенья.
Улыбкой свет вокруг себя зажжёшь,
Но и мудра наитьем чутко-женским:
С чужих обид не гладишь против шерсти,
Долги других мне выставляя в счёт.

Соприкоснувшись с чем-то неземным,
Жар тела руки чувствуют под платьем.
И на висках истает взвесь зимы,
Когда раскрою для тебя объятья.
Я сам – когда Икар, когда Дедал,
Когда куръёзен, а когда серьёзен.
Но у тебя в глазах не видел слёзы –
А, может быть, сам повода не дал?..

2012 г.

Болезнь.

Врачебной ошибкою сбит я
Да так, что диагноз не знаю:
И бледностью щёки залиты,
И уши, как маки, пылают.

То в жар, то в озноб душу бросит,
И сердцу в груди как-то тесно.
Поблёкла цветастая Осень,
И даже солёное – пресно.

С бессонницей сил нет бороться –
Без сна истощаются силы.
В глазах почерневшее солнце
Застряло слезливой ворсинкой.

Всё тело, как будто, разбито.
Сипит пересохшее горло...
Рождая не звуки, а хрипы,
Застряли слова вязким комом.

В луну так и хочется вгрызться
И выть на неё драной псиной,
Что даже сердечная мышца
Полощется, как парусина.

С чего так трясутся поджилки?
Что снова грозит мне напастью? –
В душе, встрепенувшись, ожили
На время уснувшие страсти.

Из рук упорхнула синица,
Чтоб вклиниться в клин журавлиный.
Наверное, стоит влюбиться,
Чтоб клин вышибать тем же клином.

2010 год.

Тень.

Когда Месяц волшебным кристаллом
Первых звёзд зажигал фонари,
На ночь Солнце свой лик опускало
В алый отсвет вечерней зари.

Провожая меня на порожке,
Зорька алая, дай мне ответ:
Кто протаптывал звёздную стёжку
В протяжении множества лет?

За ночь путь прошагав, и немалый,
Как уже повелось исстари,
Старый Месяц приляжет устало
На перину пурпурной зари.

В небе Млечную топчут дорожку
В тьме веков и за ьысячи лет
То ли Месяц за Солнцем вдогонку,
То ли Солнце за Месяцем вслед.

Жаром-пылом чтоб не опалило,
Заключив меж собою пари,
В одиночку ночуют светила
На подушках багряной зари.

Но не властен бывает Всевышний,
Если в тихую ночь, в ясный день
Между ними встаёт третий лишний –
Пробегает ревнивая тень.

2010 год.

***

Останови-ка бег свой на минутку
И повтори-ка про себя раз сто:
Любовь всегда сильнее предрассудков –
Над ней не властен даже гороскоп.

Но если души, не соприкасаясь,
У звёздных карт идут на поводу,
Прав будет самый чёрный прорицатель
Из тех, кто нам накаркает беду.

2011 год.

Недописанный куплет.

Гадая на крестовых и бубновых,
Кто чувства выставлял лишь напоказ,
И полюбив избранника истово,
Ты ошибалась в выборе не раз.

С улыбкою наивно-зазывною
Ты дашь мне недвусмысленный ответ:
Нельзя влеченье называть любовью,
Когда со страстью всё сошло на нет.

Кто в полный рост, а кто и на коленях,
Но каждый примеряет свой аршин.
В душе лелея завязи сомнений,
Назвать порыв любовью не спеши.

Твой выбор я приму беспрекословно,
Не посчитав его за дикий бред:
Нельзя себя насиловать любовью,
Когда её-то и в помине нет.

Мой оклик унесло водою талой,
Иль просто недослышала - как знать...
Но возле уха как-то не пристало
Осенней нудной мухою жужжать.

Когда утихнут отголоски боли,
Душою не лукавь на склоне лет:
Не называй привязанность любовью,
От чувств былых где не остался след.

2011 год.

Блеск глаз.

Проходит всё… И на исходе мая
В своей мечте оставшись не у дел,
Я не ищу виновных, понимая:
Не столько дал, сколь много дать хотел.

Качать в объятьях невесомость тела
И нежить ласками что было сил…
И, может быть, ты этого хотела,
Но я призыв в глазах не уловил.

С другими мы делили тайны радость –
Ждать первенца и в тягости ходить.
Тебе я не могу достаться в тягость
И тяготы собою приносить.

В полсилы ли любила, через силу,
Но не свилась берестяная нить.
Я не хочу, чтоб ты меня делила
С тем, с кем сумела счастье разделить.

Я помню, как щеками ты пылала,
И не хочу, чтоб алый цвет померк,
Чтоб в час любви меня воспринимала,
Как тела инородный элемент.

Сквозь пальцы время убежит беспечно,
И не догнать его и не настичь.
И эхом догоняет через вечность:
- Тебя не полюбила я... прости.

Мне подарив иллюзию надежды,
Блистая дивной девичьей красой,
Вернулась ты к любви заветной прежней,
Оставшись и любимой, и святой.

Богов былых не поминая всуе,
И сняв запоры с сердца навсегда,
Щеками густо рдеешь в поцелуях,
Душою не сгорая со стыда.

Тени бывших.

Сторожевыми псами пред дверями
Секретных кодов лают номера.
Ты, сердцу своему не доверяя,
Мне ключик от души не отдала.

Назойливость да не войдёт в привычку,
И мой порыв не посчитай за прыть:
Шифровки ты готовишь, я - отмычки,
Код доступа в надежде получить.

Быть может, я давно тебе наскучил?
Но ты, понурясь, снова промолчишь.
В прощании под дождиком плакучим
Разлукой близкой поцелуй горчит.

Свечной огарок, силясь разгореться,
Лишь,колебаясь пламенем, коптил.
Душе не мил... Но это - выбор сердца,
Которое так и не покорил.

Отказа ищешь вескую причину.
Да много ли найдётся проку в ней,
Коль мыслишь с приневоленной кручиной:
Своя слеза гораздо солоней.

Ты веришь сердцем в разные приметы
И тратишь уйму времени и сил.
Но вряд ли карт расклад даёт ответы,
Кто искренней тебя когда любил.

С другими мы делили тайны радость -
Ждать первенца и в тягости ходить.
Я не хочу тебе достаться в тягость
И тяготы собою приносить.

Мы никогда уже не станем ближе,
Когда во взгляде возведён заслон.
Случается порой, что тени бывших
Прикладывают к сердцу, как шаблон.

Не прибегай ты к хитрости цыганьей -
Меж нами вечер тьмой провёл межу.
Мучительный предлог для расставанья
Ты не ищи - я первым ухожу.

Вздох сожаления едва ли слышен,
И поцелуй останется сухим:
Любовью прошлой мы живём и дышим -
Тобою я, а ты... совсем другим.

* * *
Иной раз может даже недотрога
С натянутой улыбкой привечать,
Но на любовь любовью отвечать
Бывает, не по силам даже Богу.

Дежурные слова.

Колючками не жалит трын-трава,
Но за живое всё-таки задело:
Звучит вопрос дежурный: – Как дела?
А слышится, что до тебя нет дела...

Язык некстати сник и онемел,
Застыв во рту взведённою пружиной.
Быть может, я в желаньях был не смел?
А, может, ты посметь не разрешила?

Я на судьбу в обиде не ропщу –
В любви глаза откроются не сразу:
С тобой возможность встретиться ищу,
А ты причину ищешь для отказа.

Романтику любви как уберечь
В душе, не взятой сердцем на поруки? –
Всё мимолётней краткосрочность встреч
И всё длиннее паузы разлуки…

Ошибок и нелепостей не счесть…
Хоть урождён в батистовой рубашке,
Нагадана судьбы благая весть
Оборванными крыльями ромашки.

Не полюбила – не твоя вина,
Но не сжигала нервы до окалин,
И за нос не водила, не врала.
И я тебе за это благодарен.

Всяк сам себе защитник и судья...
Но там, где в многоточьях послесловье,
Пустое дело убеждать себя,
Что на любовь ответишь ты любовью.

А безответно женщину любить –
Обречь на добровольную неволю.
Но без конца на привязи ходить
На этот раз себе я не позволю.

С тобой я не играю в перегляд,
Привыкнув к многочисленным отказам:
Не нужно отводить смущённо взгляд
И подбирать уклончивые фразы.

В любви вокруг да около кружа,
Из слов дежурных не навяжешь кружев.
Эх, если б знала, как ты мне нужна,
То поняла бы, как тебе я нужен.

* * *
Но праздный интерес слегка потух.
И как тянучка будничных напраслин,
Стекают с языка и режут слух
Со скукой обтекаемые фразы.

Искорки.

Затухающий отсвет зари
Вспенил тучки лиловый подшерсток,
А под ним в ночь плывут журавли,
Не найдя для пристанища места.

В росах спит предрассветная тишь,
И ты тоже тиха и серьёзна.
И о чём-то вздыхая, молчишь,
А глаза так и тянутся к звёздам.

Вдаль зовут журавлей голоса,
Но в душе сладко жилка не ёкнет.
Ты зачем-то отводишь глаза,
Взглядом клин проводив перелётный.

Отражаясь зеркально в реке,
Звёзды павшие мечутся стаей.
Ты таишь за душою секрет,
А во взгляде искры не хватает.

Приобнять бы тугую стать,
В белом вальсе кружиться бы рядом.
До тебя же рукою достать,
Но не блещут искринки во взгляде.

Не за нас ли чужой кто решил
Пламя сдуть с затеплившейся свечки,
И любовь свой умерила пыл
В недоласканности встречи.

Никудышний я ловелас,
Если загодя в вечер весенний
С зеленцой милой искорки глаз
Не пылают задорным весельем.

И в неясной тревоге ночи
Глаз докучлив допрос перекрёстный.
Если сурдце, понурясь, молчит,
Взор невольно подымется к звёздам.

Ржавым эхом листва проскрипит,
И повалят падучие звёзды.
Поцелуй безответный горчит,
И в глазах меркнут тусклые блёстки.

И какой уж я ни балагур –
Бой гитарный – не пение скрипки.
Это я угольки не раздул,
Потому что не высек искринки.

А над нами лишь звёздная тишь…
Ты, как зорька, краснеешь стыдливо
И со мною сегодня молчишь,
А вчера так была говорлива.

2010 год.

Штиблеты.

Встречаться невзначай полезно –
Скрипичный ключ откроет мир.
На тур заезжего маэстро
Я два местечка прикупил.

Чтоб вместе слушать пенье скрипки,
Тебе и свой отдал билет,
Сияя праздничной улыбкой,
Как пара новеньких штиблет.

От встречи предстоящей пьян был,
Придя на прошлогодний бал, –
Концерт для скрипки с фортепьяно
Я без тебя тебе играл...

Шла в полдень лёгкая пороша,
Но зябко к ночи март притих:
Штиблетов лопнули подошвы
В мороз при минус двадцати.

Твой выход чинно дожидаясь,
Колонны замерли в строю.
Я сизый, словно меч джедая, –
Концерт идёт, а я стою.

Сопливым мне грозят настроем,
Набившись в трещины снега.
Тебя я прозевал душою,
А, может, сердцем проморгал.

Быть может, чёрт сыграл в рулетку,
А, может, ангелом храним,
Я подарил тебе билеты –
Ты на концерт пошла с другим...

В проёме культпросветпортала
Тебя я не увижу впредь,
Но мысль мне душу согревала,
Что за штиблеты не краснеть!

2012 год.

***

Видит Бог: над златом я не чахну –
На столе гостям есть соль и хлеб.
Видит Бог: я даже в малом счастлив,
Видит Бог, когда не слишком слеп.

Слышит Бог: я не считаю сдачи,
Слышит Бог, что уважая труд,
Лишнего униженно не клянчу.
Слышит Бог, когда ни нем, ни глух.

Чует Бог, что честно жить старался –
Шёл в прорыв сквозь череду непрух.
Чует Бог, что грязи не чурался,
Чует Бог, коль не захватит дух.

2011 год.

***

С зубовным скрежетом и ленью,
Задумав стрелок перевод
И обмануть пытаясь время,
Скрипят часы, замедлив ход.

Случилось как, но я не знаю:
Был вроде б люб, а стал не люб…
Не мной со сладенького края
Облизан лунный чупа-чупс.

Пусть за окошком ветер злится,
Пусть ты сегодня не со мной,
Но месяц, вскинувший ресницы,
Сияет полною луной.

Цепочкой стёк в рукав колдуньи
Мышей летучих хоровод.
Круг оберега полнолунья
Затмил стремительный восход.

2010 год

Ты не знаешь себя.

Птиц перелётных провожая стаи,
В глазах мелькнёт легчайшая печаль.
О возрасте украдкою вздыхаешь,
Его не позволяя замечать.

Невольно взор проник за вырез платья,
Но я не чую комплекса вины:
Мне нравится тобою любоваться,
Когда не ждёшь ты взгляд со стороны.

Тебе идут и бархаты и ситцы,
Венки из луговых цветов и роз.
И я готов без устали молиться
На лик в оправе платины волос.

А ты, порой, сама себя не знаешь.
Где слеп я, но не в таинствах любви.
Мне о своих причудах намекаешь –
В них вижу лишь достоинства твои.

А жить вдвоём хоть сладко, да не гладко –
Чудинки в каждом есть… и их не счесть!
Но я, не примечая недостатков,
Люблю тебя такой, какая есть.

Под переливы радужных мелодий
Прильнут к щеке заманчивые сны:
Ты, спящая, на девочку походишь
И пахнешь отголосками весны.

Как мне в глазах с лукавинкою милой
Зажечь хмельную искорку любви?
И не Всевышний придаёт мне силы
Не осуждать сомнения твои.

Нам суждены находки и потери,
Медок по ложке и пудами соль.
Пойми: в твоей судьбе я не намерен
Играть эпизодическую роль.

И пусть над головой сгустились тучи,
И приземлённей воздух режет стриж,
Ты вправе душу запереть на ключик,
Любить же сердцем мне не запретишь.

февраль 2011 года.

Советы посторонних.

Не видно в небе сполохов зари –
Она сегодня задержалась где-то.
И где не сердце – разум говорит,
Там ждут от постороннего совета.

На месяца изогнутый хребет
Под шёпот гороскопов вездесущих
Мы – будто не уверены в себе –
В сомненьях ворожим на звёздной гуще.

Что за душой, того не украдут,
не поколеблют ни любовь, ни верц,
Не выжгут путеводную звезду,
Не устрашат командою: "К барьеру!"

Но если, напророчивши беду,
В глазах померкнут звёздные соцветья,
Любовь влачить нелепо в поводу,
И синих птиц не приручают плетью.

Смазлив на образах лампадки блик...
Что толку даже в праведных моленьях –
Уставший свет понурился и сник,
Коптя грядущим светопредставленьем.

В огне страстей нам не гореть в аду
И не познать греха плод в райских кущах –
Написано судьбою на роду,
Что несуразно уповать на случай.

С тобой под руку не входить в собор
И не встречаться на краю недели.
Докукой нудной не замылю взор,
в глазах твоих чтоб звёзды не редели.

Не видно в небе сполохов зари –
Она сегодня задержалась где-то.
И где не разум – сердце говорит,
Не ждут от постороннего советов.

2011 год.

Калинка-малинка.

Хоть проживи бессчётно много лет,
Как не поддаться ягодным искусам? –
Снаружи манит ярко-алый цвет,
Но изнутри не всякому по вкусу.

Малины ягод сладости вкусив,
Покажется прогорклою калина.
И отказать в любви не хватит сил,
И полюбить не сможешь через силу.

Раздора плод прекрасным не дарил
И руки не выкручивал в признаньях.
С глаз зелени оскомину набил,
Но рад я этой горечи познанья.

А голос изнутри и хрипл, и глух...
Как бесконечен к сердцу путь от уха –
От поцелуев не захватит дух,
И силы нет отвесить оплеуху.

Декабрьский как студён солнцеворот…
Под снегом созревают гроздья бусин.
Прихваченный морозцем алый плод,
Как поцелуй, не может быть безвкусен.

Меня через поток с названьем Стикс
Улыбкой тёплой провожаешь сухо:
Любить всем сердцем не хватило сил
И отказать... не соберёшься духом.

Кислицей терпкой больше не горчит
Прихваченная стужею калина,
Но вяжет губы так, что ты молчишь,
Фантомная – из тех времён – малина.

Оскомину набьёт не терпкий чай –
Перебродивши приторно-игриво,
В искусственный сироп засахарясь,
Слащава прошлогодняя малина.

На ветке, не дождавшись зимних снов,
Кислинку поднабрала кисть калины.
Нам, видно, свыше на века дано
Любить одних, а жить совсем с другими…

2011 год.

Долюшка Макарова.

Тлела алым заревом
Зорюшка туманная
С долюшкой Макаровой,
С горюшком Степановым.

Пригубил усладу я
С приворотным снадобьем –
Долюшку Макарову,
Горюшко Степаново.

Нет ни капли карего –
Всё зеленоглазое
В долюшке Макаровой,
В горюшке Степановом.

Но в любовном вареве
Привкус зелья странного:
В долюшке Макаровой
Горюшко Степаново.

Вороньё накаркало
На дорожку санную
Долюшку Макарову,
Горюшко Степаново.

Потемнело зарево,
Крыльями замарано
Долюшка Макарова,
Горюшко Степаново.

Выпало недаром мне
Чёрное по алому –
Долюшка Макарова,
Горюшко Степаново.

Мне ли сны кошмарные
Заливать стаканами –
Долюшку Макарову,
Горюшко Степаново.

Не от лыка дранного
Нажито приданное –
Долюшка Макарова,
Горюшко Степаново.

Ворожея старая
Нагадай-ка наново
Долюшку Макарову,
Горюшко Степаново.

Бередить ту рану мне
Стоило ли заново –
Долюшку Макарову,
Горюшко Степаново?

И остались в мареве
Небылью засватаны
Долюшка Макарова,
Горюшко Степаново.

февраль 2011 года.

***

Мелкий дождик морось нудно сеет
В нитях-паутинках хрусталя.
Всё правобережье Енисея
В мареве густого киселя.

Перьями тумана поиграет
Над рекою лёгкий ветерок.
И меж пальцев время уплывает,
Как сухой рассыпчатый песок.

Манят женщин ласковые речи,
Только не тебя: как ни верти,
Вся не раскрываешься навстречу,
Часть души оставив взаперти.

Заблудилось за туманом где-то,
Листьями пожухлыми шурша,
Бабье робко-трепетное лето –
Женская по осени душа.

осень 2010 года.

Падающие звёзды.

Как чудо ожидали звёздный дождь,
Да случай, видно, выпал невезучий –
Развёрнутою грозной лавой в ночь
Несутся вскачь всклокоченные тучи.

Внезапно прояснился горизонт –
И светлячков на небе мириады.
То август ненароком гонит сон,
Осыпавшись метеоритным градом.

Луны по шляпку в небо вбитый гвоздь
Прорвал на время полог тучно-спелый.
Над нами снова льётся звёздный дождь,
Эх, загадать желание успеть бы.

Не бойся и не прячь в ладони взгляд,
А их подставь под дождь небесный смело –
И в пригоршни прольётся звездопад,
Отмерив счастье самой полной мерой.

Над горизонтом полная луна
Заполонила мрак огромным телом.
Над ней мелькнула искоркой стрела –
Ещё одна звезда, сверкнув, сгорела.

Ещё одна, оставив яркий след,
Сверкнула и сошла неясной тенью.
Расплавил звёзды яркий лунный свет,
И каплями они текут на землю.

Вбит в небеса по шляпку лунный гвоздь,
И дивный свет черпая полной меркой,
Льёт ночь на нас метеоритный дождь,
Осколки звёзд рассыпав фейерверком.

Ещё одна сорвалась камнем вниз.
И словно чар покров снят колдунами:
Прорвавшийся сквозь тучи лунный диск
Невольно вносит ясность между нами.

Вновь ветер гонит тучи в поводу.
А ты сквозь мрак сумей порывом смелым
Поймать свою счастливую звезду,
Пока дотла в полёте не сгорела.

Упал в ладошки яркий уголь-луч,
Но отстранилась, вроде бы, ожегшись…
Беременность отяжелевших туч
Вдруг пролилась водою отошедшей.

Вот такая она любовь...

Любовь загадками полна
И противоречива:
И опьяняет без вина
И любит без причины.

И на любовь сеть не плетут.
Не роют ловчей ямы.
Любовью дышат и живут,
А не впрягают в лямку.

Любовь не выиграть на спор,
И не стащить украдкой.
Любовь не выполнит «аппорт»
На задних лапках.

Любовь не выбьется из сил,
Не подбирает крохи,
Пусть даже Бог вознаградил
Любовью однобокой.

Когда нежданно, да придёт
Тюрьма, сума, могила,
Любовь надеждою спасёт,
Не прогибая спину.

Любовь не жалует молитв:
Наперекор разлуке
Сама на цыпочках летит
И бросится на руки.

2012 г.

Пустопорожнее...

Текут слова, не взвинчивая темп.
И даже без намёка на соблазн
Звучит без интонаций ровный тембр
И равнодушный тон нейтральных фраз.

Сумели на ногах мы устоять,
Хоть жизнь крутила нас порой юлой.
Но вряд ли будет ласков вдругорядь
Единожды отвергнувший любовь.

И, обходя насущный интерес,
Наш разговор, по-сути, глух и пуст.
Уклончив в поклоненьях политес,
В корсеты затянув дыханье чувств.

Я сам в ответ рассеянно кивал –
Завязан был язык морским узлом.
А взгляд так жарко плечи обнимал,
Что ёжилась ты, будто бил озноб.

Подарком вновь порадовав тебя,
Я обгоню очередной отказ,
Поспешно без оглядки уходя,
Увидев блеск недоумённых глаз.

И… – без обиды – строго не суди
За россказни и шутки ни о чём.
Поверь, хотелось так прижать к груди,
Щекою чтоб впечаталась в плечо.

2012 год.

Колодец.

Когда в ночную тьму звезда сорвётся,
Где ж прерван огневой её полёт?
Поверье есть, что в глубине колодца
Увидишь звёзды даже ясным днём.

Как головёшка, зноем опалённый,
Хочу, припавши к полному ведру,
Как жаждущий, – взахлёб, неутолённо! –
Ловить губами павшую звезду.

Вознаградит живительной прохладой
Колодезная тёмная вода.
Губам подарит поцелуя сладость
Упавшая остывшая звезда.

А ты сама рискнёшь вдвоём со мною
В тот сумрак зазеркалья заглянуть,
Где плещется на дне живой водою
Сияньем отражённый Млечный путь?

Промытый будто бы водой студёной,
Твой взор открыт и безрассудно смел.
И в глубине глаз сказочно зелёных
Я звёздочки лихие разглядел.

Монетки мы в колодец набросали,
Чтоб зори по утрам встречать вдвоём,
Глядеть на мир счастливыми глазами,
Где звёзды даже днём горят огнём.

2012 г.

***

Мне с тобою не дано
Сонно носом в грудь кивать.
Научилась от кого
Сердце заговаривать?

Пусть меня согнут в дугу –
Не скажу под пыткою,
Как губами подмигнув,
Целовать улыбкою?

Можешь как душевный крик
В нервенных окалинах
Мановением руки
Разом успокаивать?

Не дано умом понять:
Скромно как, но с вызовом,
Только бровью поведя,
Уведёшь на привязи.

Брошен взгляд, как будто вскользь…
Широкопосаженных
Глаз огонь прожжёт насквозь,
Не сжигая заживо.

И пока чертёнок тих,
Тяжкой думой маюсь я:
Почему в глазах твоих
Это получается?

Сдуру не хлещу вина –
Впору б да отчаяться:
Там, где в мыслях женщина,
Логика кончается...

2012 год.

Остановка "Школа".

Плетётся, раздвигая ночь бортом,
По наледи подпрыгивая тряско,
Аквариум маршрутного авто,
Заполненный народом под завязку.

И учит жизнь во всём ценить себя,
Коль за душой ни серебра, ни злата.
Мне остановка «Школа» до тебя,
А от тебя… на «Ателье проката».

Стою на перепутии дорог,
Где каждый шаг проверен, да неведом,
Где твой многоэтажный теремок
Вознёсся к выси, словно пик Победы.

С прицелом дальним пушка в полдень бьёт
С разрывом между залпом и раскатом.
А до тебя от «Школы» перелёт,
И недолёт от «Ателье проката».

Живёшь на тридесятом этаже,
А я живу на самом приземлённом.
Ты прочно на ногах стоишь уже,
А я летаю в облачной позёмке.

И жду, когда в глазах растает лёд,
Но холодней становится к закату.
Скользит автобус юзом в гололёд
От «Школы» и до «Ателье проката».

Сквозь занавесь портьерного сукна
Улыбкою полуденного солнца
Пролился свет из твоего окна
В автобуса замёрзшее оконце.

И, знаешь, часто думаю о том,
Когда июньской тридцать первой датой
Откроют настежь остановку «Дом»
Меж «Школою» и «Ателье проката».

От школы вёрст не считаны столбы:
Веков во веки ныне да и присно
По перекрёсткам линии судьбы
Проложена моя дорога жизни.

Ума б набраться на закате дня,
А, может даже, серебра и злата,
Чтоб остановка «Школа» до тебя
Не стала остановкою «Проката».

2011 год.

Просто ты любишь...

Не уловив блеск очей,
Нянчить у сердца кручину –
В сладости терпкой бессонных ночей
Вкус поцелуев с горчинкой.

Недоумения смех
Скомкал невинную шутку.
И в онемевших губах, как на грех,
Вянет цветок незабудка.

Вновь заколдованный круг…
Где даже в страсти прилежно
Дарит безвольность раскинутых рук
Сплошь иллюзорную нежность.

Не ощущать сердца стук…
И целовать бестолково
Холод твоих нераспахнутых губ –
Просто… ты любишь другого.

2010 год

Комсомольский.

Я проморгал афганскую войну,
Уйдя на дембель за бросок до ввода,
Но на неё горбатился в тылу,
Наивно веря: партия с народом.

С отвалом обращаяся по-свойски,
Бульдозер грунт сердито боронил.
И где-то там на стройках комсомольских
Я красный свой билетик обронил...

И, зарекаясь клятвой на крови,
Негодованьем праведным пылая,
Меня врагом народа объявил
Комсорг в пылу собрания-раздрая.

Как я сдержался, чтоб не сразу в морду?
И как сдержался, чтобы не навзрыд?..
Но до сих пор холодным липким потом
Мне душу выжигает едкий стыд.

Потом пришли другие времена...
Но с тем же надоедливым занудством,
– Теперь мы правды сеем семена! –
Вещали вечно пьяные иуды.

Но не всегда сияет прежним лоском
Овец паршивых траченная шерсть:
Те, кто гнобил меня за комсомольский,
Прилюдно стали партбилеты жечь.

Как не погрязнуть в смуте суеты
И в смертный грех стяжательства не впасть бы?
Рука главы, дающая посты,
Не оскудеет у кормила власти...

И те, кто возглавляли комсомолье
И коммунизм учили познавать,
Как саранча, полезли полчищ тьмою,
Чтоб зеленью брюшину набивать.

Но схлынет пена... Только не пойму:
На фоне триколорных транспарантов
Когда же проиграли мы войну,
В упор не замечая оккупантов?

Ты посмотри на всякого чинушу:
Подобострастно изогнувши стать,
Он чем-то околачивает грушу...
Не тем ли, что мешает танцевать?

2013 год.

Навои.

Я водкой не залью душевный кризис,
А вспоминаю прожитые дни,
Где половина самой лучшей жизни
Прошла под щедрым солнцем Навои.

Где по полгода нет на небе тучек,
И невозможно дождик намолить,
И лишь песочек ветрено-летучий
До белизны шлифует Навои.

Небесный свод сияньем подпирая,
Включая путеводные огни,
Под небеса трилистники вздымая,
Встречал меня ровесник Навои.

Там, где бухарский дождик бесновато
Пытался мраком всё заполонить,
Листвой резной чинары в три обхвата
От пыли прикрывали Навои.

Нежданно что-то лопнет в сферах горних,
По щиколотку снега навалив.
До самого полудня сыт по горло
Девчачьим звонким визгом Навои.

Со временем ушли Атланты в небыль,
Но не перевелись богатыри,
Где пальцами многоэтажек небо
Седьмое подпирает Навои.

2013 год.

Воскрес...

Бессмертье душ сомненьем бередит.
И вечен спор: кто прав, а кто не прав?
Но откровеньем свыше осенит –
Христос воскрес, да Бог его прибрал.

Представ перед Владыкою небес,
Земной юдоли подводя итог,
Спрошу его: «Не я ль тогда воскрес?»
– Воистину воскрес… – ответит Бог.

Мартовские тюльпаны.
 

Стрелки нераскрывшихся тюльпанов,
В л’Этуале неумолчный гвалт.
В замшу упакованные пальцы
Расцелует в дрожь озябший март.

Путь благой в сердцах мостили предки,
В ум холодный от горячки впав –
Розу Люксембург и Клару Цеткин
Взяв за образа для русских пав.

В трио подсобрав цветы-подранки,
Соблюдя традиции юдоль,
Скупо откупается подарком
Перенедоспевшая любовь.

Далека садов в цвету нирвана…
И в руках тех, сердцу что близки,
Никнут парниковые тюльпаны,
В стужу осыпая лепестки.

Обещания давать горазды:
На руках носить и миловать…
Кто бы перенёс ваш женский праздник
На цветущий тёплый первомай.

Там, где в предрассветные туманы
За любовь не требуют даров.
И живые алые тюльпаны
Под ногами стелются ковром.

март 2014 года.

Мой город.
 

Кого-то опьяняет без вина
Ташкент – столично-мраморный, холёный,
И городки, где правит старина:
Коканд, в мальчишестве вечнозелёный,
И в благости почившая Хива.

Я ж вспоминаю с теплотой поныне
Те годы жизни лучшие мои
И город у подножия пустыни
С названием певучим Навои.

Звёзд азиатских снится мишура,
Тутовником обсаженный просёлок,
И с разума сводящая жара,
И Самарканд до звонкости весёлый,
И сонная, как муха, Бухара.

Но для меня глотком живой водицы,
Оставив враз все беды позади,
Ночь каждая, как невзначай приснится
Мой маленький уютный Навои.

Приезжим из чужих далёких стран
На много лет стал и родным, и близким
Миражно-учкудуковый туман,
Хребет не перебитый Нуратинский
И хлебным духом славный Гиждуван.

Когда ветрами с юга снег подсушит
Теплом душевным веет с той земли.
То дарит мне свой поцелуй воздушный
Мой юный белобрысый Навои.

2013 г.

Конь мой.

Из далёких стран
Путь домой держал.
Чуя близкий стан,
Конь тихонько ржал.

Притомился он,
Да и мне невмочь –
Нагоняя сон,
Опустилась ночь.

В пашни борозду
Я с коня упал
И не снял узду,
И не расседлал.

Травка нежила,
Словно тканый лён.
Веки смежились,
Только сон нейдёт.

Крупом конь дрожит –
Взгляд встревоженный.
В руки б взять бразды
Да стреножить бы…

Ты ж не волчья сыть,
Конь мой вороной,
Землю не копыть,
Не грозись бедой!

Мглою даль и близь
Припорошены.
Изыди, окстись,
Гость непрошенный.

Спал… Не слышал, как
Вдруг подкрался враг,
Взял узду в кулак
И исчез в кустах.

Для приманки взят
Белый сахарок.
А в степи большак –
Тысячью дорог.

Держит конокрад
В голенище плеть.
Множит во сто крат
Звон копытный степь.

На дыбы встал конь,
Ржаньем ночь взорвав.
Я вскочил спросонь –
Друга прозевал!

Нёс конь седока
По-над реченькой,
Плетью все бока
В кровь иссечены.

В рай торить тропу,
Множа боль тоски,
На чужом горбу –
Не по-божески.

Не считал я вёрст –
Ржанье знаком мне –
Что есть духу пёр
Босым по стерне.

И с ноги не с той,
Но настиг коня:
Гнал вор по кривой,
Напрямую я.

Не видать пичуг –
Кружат вороны.
Блеск в глазах ловлю,
Конь их – в сторону.

Вдоль да поперёк
Гуттаперчиво
Кнут его не сёк –
Был доверчив он.

Пена, будто дым,
По губам текла,
Стал взгляд вылитым,
Словно из стекла.

И навек в глазах
Поселился страх,
Боевой запал
Обратился в прах.

Загнан в полусмерть
И запуган он.
Ни себе, ни мне –
Лишь в хомут, в загон…

Разошлись пути
У подножия:
Все прощай-прости
Подытожены.

2012 год.

Боги меркнут...

Тянет приложиться к образам
Перед тем, как тронуться в дорогу.
Лик отводит в сторону глаза,
Идолом представши вместо Бога.
Сколько б горькую ты не глушил –
Горечью не заглушить тревогу.
Не затеплить от другой свечу,
Если сам в себе не теплишь Бога.

Фитилёк лампады лишь дымит,
Красный угол перестал быть светлым...
Без всенощных пламенных молитв
И без поклоненья боги меркнут.

Треснувший сердечный монолит
Воспалился и исходит гноем.
Но у мёртвых сердце не болит
И не обмирает, и не ноет.
В петли закрутилась смысла нить,
Как путь истинный для профанаций.
Боги дозволяют их любить,
В них не позволяя сомневаться.

Реже проявляется твой лик
В потускневших помыслах заветных...
Без истово-искренних молитв
Боги никнут, превращаясь в смертных.

Верить, что оборванная нить
Свяжется опять сама собою,
Что в наивной святости творить
Крестное знамение ногою.
С покаяньем возложи на грудь
Крест размашистый животворящий,
Чтобы что-то прежнее вернуть,
Но души заблудшей не обрящешь.

Дешевеют клятвы на крови,
Безвозвратно в безвременье канув.
Вне надежды, веры и любви
Боги каменеют в истуканов.

Нужных слов уже не наскрести,
И стоим мы молча у порога.
Милосердный Бог тебя простит,
Я ж давно утратил веру в Бога.
Верою пустой по горло сыт...
Он с меня за это взыщет строго,
Но потом, конечно же, простит –
Я ж не поминаю всуе Бога.

Сердце пообвыкло – не болит,
Запертое на замок с секретом.
Не дождавшись отсветов зари,
Прочь уходят боги незаметно.



2009 год.