Вошел в квартиру, как чужой,
Не сняв плаща, застыл у двери:
«Прости... Я ухожу к другой...
Люблю... Сначала сам не верил...»

Он жалко поднял воротник,
Как защищаясь от ненастья,
И ждал, что будут слезы, крик,
А услыхал: «Какое счастье...

И у меня давно другой,
Не знала, как тебе признаться.
Живи спокойно, дорогой,
Теперь нам нечего бояться».

...Он шел, уставя в землю взгляд,
Душила горечь униженья,
И почему-то был не рад
Желанному освобожденью.

Ведь он все время верил той,
Что ежедневно предавала...
В квартире, темной и глухой,
Так страшно женщина рыдала.

И. Баринова

НОКТЮРН

Каплет дождик
на Карловы Вары.
Горько пахнут во тьме
тротуары.

То ли дождь,
лёгким ветром сносимый,
то ли волосы
глажу любимой?

В блеске молний,
таящих угрозу,
я сорвал
одиночества розу.

В этих молниях
сквозь деревья
ламп неоновых
блещут перья.

Плеск источников,
словно шорох
крыльев; струй
шелестящий ворох.

Город,
вслушиваясь в раскаты,
прячет голову
под аркады.

Дождик плещет
в Карловых Варах, -
словно песенку
на гитарах

для тебя исполняет,
для спящей.
Брось рассвет мне
в почтовый ящик.

Мирослав Флориан

Уходим мы, порою, не задумавшись,
Какая боль там остаётся, за спиной.
Там просто женщина, в отчаянье и с думами
Перед окном стоит с разорванной судьбой.

Одна в своей беде, с поникшей памятью,
С растерзанной на лоскутки душой.
Перед окном стоит, как перед папертью,
В обнимку с изнывающей тоской.

Безвольно накренились к ночи сумерки,
С ней говорит лишь виноватая луна.
Луна - немой свидетель – чувства умерли,
Она старалась и светила, как могла.

Не получилось, звёзды - очень яркие,
Затмили свет серебряной луны.
Другие женщины, и томные, и жаркие
Вошли волной в его мечты и сны.

Уходим, ничего здесь не поделаешь,
Но, память нас приводит в старый дом.
Не забывай, ты, если в Бога веруешь,
Что твоя женщина стоит перед окном...

Иван Вологжанинов

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,
Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою - как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца -
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя - замолчи!-
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты -
О проклятие!- у тебя остаешься - ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир,-
Оттого, что мир - твоя колыбель, и могила - мир!

М.Цветаева

Если Бог нас своим могуществом

Если Бог нас своим могуществом
После смерти отправит в рай,
Что мне делать с земным имуществом,
Если скажет он: выбирай?

Мне не надо в раю тоскующей,
Чтоб покорно за мною шла,
Я бы взял с собой в рай такую же,
Что на грешной земле жила,-

Злую, ветреную, колючую,
Хоть ненадолго, да мою!
Ту, что нас на земле помучила
И не даст нам скучать в раю.

В рай, наверно, таких отчаянных
Мало кто приведёт с собой,
Будут праведники нечаянно
Там подглядывать за тобой.

Взял бы в рай с собой расстояния,
Чтобы мучиться от разлук,
Чтобы помнить при расставании
Боль сведённых на шее рук.

Взял бы в рай с собой все опасности,
Чтоб вернее меня ждала,
Чтобы глаз своих синей ясности
Дома трусу не отдала.

Взял бы в рай с собой друга верного,
Чтобы было с кем пировать,
И врага, чтоб в минуту скверную
По-земному с ним враждовать.

Ни любви, ни тоски, ни жалости,
Даже курского соловья,
Никакой, самой малой малости
На земле бы не бросил я.

Даже смерть, если б было мыслимо,
Я б на землю не отпустил,
Всё, что к нам на земле причислено,
В рай с собою бы захватил.

И за эти земные корысти,
Удивлённо меня кляня,
Я уверен, что Бог бы вскорости
Вновь на землю столкнул меня.

К.Симонов

Не ходи за мной, как за школьницей

Не ходи за мной, как за школьницей,
ничего не сули.
И не хочется, и не колется —
не судьба, не суди.

Я еще ничуть не вечерняя,
я пока на коне.
Я еще такая ничейная —
как земля на войне.

Не держи на леске, на поводе,
на узде, на беде,
ни на приводе, ни на проводе,
ни в руках и нигде!

Все, что вверено, что доверено,
разгоню, как коня.
Ой, как ветрено,
ой, как ветрено
в парусах у меня!

Не кидайся лассо набрасывать —
я тебе не мустанг.
Здесь охота — дело напрасное
в этих вольных местах.

Сквозь вселенную конопатую —
чем бы ты ни смутил —
я лечу, верчусь и не падаю
по законам светил.

У меня свое протяжение,
крупных звезд оселки...
Ну а вдруг
твое притяжение —
не узлы, не силки?

И когда-нибудь мне, отважась, ты
скажешь так, что пойму, —
как тебе твоя сила тяжести
тяжела одному...

Казакова Римма

Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.

Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.

Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.

Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.

Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состоянье.

Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.

Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.

Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...
. . . . . . . . . . . . . . .

Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!

Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!

Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.

Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.

Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.

Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.

Когда-то, много лет назад
Любви во мне казалось тесно,
Она стремилась в райский сад
С мечтой о яблоках полезных.

Под предводительством мечты
Ей удалось добиться цели,
Но фрукты, видно, не созрели,
И вкус не стоил красоты.

На свете нет скромней созданья
С тех поучительнейших пор.
Любовь забыла про свиданья,
И не выходит на простор.

Однако, в этот странный час
Ручей истории разбился
О блеск глубоких серых глаз,
И день прошедший позабылся.

И кто бы мог предположить,
Что нежный взгляд затронет душу
Что не смогу один прожить,
Спокойной жизни ход нарушу.

Что снова маленькой руки
Прикосновенье станет громом,
И миг прощанья перед домом
Развеет сумерки тоски…

Картинка медленно растает,
Отдав словам свои черты.
Нас мир чудесный ожидает.
Я точно буду там!.. А ты?

Владислав Доминяк