Я увидел её на одной вечеринке. Собственно говоря, я обратил на неё внимание не сразу. Она ничем таким особо не выделялась: сидела тихо в сторонке и почти всё время молчала, лишь изредка роняя какие-то общие слова. Но что-то в ней такое было, что безо всяких слов обозначало её инородность, чуждость всему происходящему вокруг. Я и сам-то попал на тот вечер случайно, и наверно, поэтому... В общем, я смотрел на неё, - украдкой, большей частью, - и вдруг заметил, что пальцы её рук почти всё время пребывали в движеньи. Она то клала их на стол, то опускала себе на колени, и попеременно, то левой, то правой рукой играла какую-то неслышную никому пьесу. В комнате гремел магнитофон, и пьяные голоса, и всё такое, но всё-таки я расслышал её игру. Я слушал её внимательно, очень внимательно, не упуская ни одного созвучия, созвучия поднимавшемуся во мне. Я чувствовал, как и внутри меня начинает звучать музыка, сначала смутно, неопределённо, потом всё ясней и отчётливей. Я уже различал почти все повороты мелодии и соответствующие аккорды, как меня разом вывели из этого состояния. Оказалось, уже пришла пора прощаться. И что грустнее всего, она уже ушла. Я как-то этого и не заметил; помню, подумалось, - просто вышла на минуту, а потом вернётся. Но она не вернулась. И я, рассеянно попрощавшись с хозяевами, тихо пошёл домой. Я шёл по свежевыпавшему снегу, оставляя неровные следы, и всё никак не мог уловить ритм своей собственной походки. Иногда это напоминало вальс, классические три четверти, но то и дело ритм сбивался и начинал звучать иначе, не поддаваясь никаким определениям. И только подходя к дому, я наконец-то понял, что это такое было. Это был этюд под названием Меланхолия.

А дома всё было как обычно, за исключением того, что я отделывался от своих домашних предельно краткими, односложными ответами. Я прятал в своём рту слова, вот эти самые. Слова рассказа под названием Музыка.

Сергей Аксёнов