Страница 3
Tofik. Исповедь влюбленного человека
Она пишет стихи! Надо же! Значит это не просто изумительная девушка. Она действительно умеет переживать, она полна необыкновенных чувств, ведь человек пишущий стихи не может быть чёрствым и безразличным ко всему вокруг происходящему, и знаю я это не понаслышке, а оттого, что сам пишу стихи. Я не перестаю ей восхищаться... но, опять-таки, любовь ли это? Меня тянет к ней с такой силой, что просто невозможно спокойно устоять на ногах. При виде её я чувствую себя абсолютно защищённым и сильным, но в тоже время и безобидным и слабым человеком. "Любовь ли это?" Что за вопрос, возникающий у меня день ото дня. Почему я не могу ответить, люблю ли я её, ведь об этом могу знать только я... люблю ли я её?..
Хватит! Хватит скрывать свои чувства и считать себя непокоримым перед девушкой! Я люблю её! Люблю! Люблю всем сердцем, всей душой! И я готов кричать об этом первому встречному. Я люблю её золотистые волосы, её совершенные руки, её несравнимое божественное лицо, её мягкие губы, её лёгкую походку божественных ног и, конечно же, её бесконечно глубокие глаза. Я люблю её индивидуальность, тихий и спокойный характер, рассудительный ум и несравнимую чувствительность её души. Она очаровала меня ещё тогда, в тот день, когда я увидел её в первый раз. Почему во мне возникали непрекращающиеся сомнения? Наверное, потому что такого искреннего и чистого чувства я никогда раньше не испытывал.
"Мне даже это казалось смешным: посмотреть на неё и влюбиться. Глупо, неправда ли?" - вспомнилась мне одно из моих убеждений. Да, глупо... Сколько глупостей порой делает любящий человек ради своей любимой, даже когда они совершенно не оправданы. Любовь - глупая вещь, ведь влюблённый человек нередко лишается разума, не способен мыслить рационально. Он попадает в сеть любви. И я чувствовал себя маленькой рыбкой в этой обширной сети, поглотившее всё человечество.
Оказавшись в вихре романтических чувств, я не мог держать их в себе, поэтому взял недалеко лежавшую гитару и начал наигрывать какой-то мотив. Через пару минут уже получилось то, что более или менее можно было слушать, и мне оставалось только придумать стихи. Было очень сложно передать все переполнявшие меня чувства к этой девушке, поэтому стихи вышли немного кривоватые. Я взял гитару и спел эту песню самому себе. Она мне безумно нравилась, и в то же время я чувствовал какое-то отвращение оттого, что мог бы сочинить и лучше. Все мои чувства я заключил в бумаге и четырёх аккордах. Теперь мне нужен был критик, поэтому я подошёл к Сергею и дал ему листик со стихами.
-Что это? - спросил Сергей.
-Так, стихи... зацени.
Сергей прочитал написанный на листике текст, еле разбирая мой корявый почерк.
-Ну, как?
-Неплохо, -ответил он.- А кому посвящены?
-Оле.
-Которая с девятой палаты?
-Да. В принципе это не стихи, а песня. Хочешь послушать?
-Давай.
Я взял гитару и спел ему только что сочинённую песню. Мой первый критик положительно оценил моё произведение, и это придало мне большей уверенности.
... Прошло ещё пару дней, и произошло новое событие: Шурик приехал, как и обещал. Мы долго ходили с ним, вспоминали прошлый год. Вернувшись, мы узнали, что наш отряд должен был идти на костёр. Вожатые сказали одеться потеплее, потому что ночью в лесу холодно. Я никогда не ходил на отрядный костёр, поэтому это было для меня чем-то новым и неожиданным. Поужинав, мы набрали в столовой хлеба, взяли одеяла и пошли в назначенное место, где ребята на тихом часу собрали дров. Идти было скучно, поэтому я взял бутылку с водой и начал из неё пить с таким видом, будто это "запрещённый напиток". Ко мне начали подходить ребята, спрашивая, мол, что пьёшь. Я им отвечал:
-Это самогон; только ты никому не говори, хорошо?
Меня, конечно же, разоблачили через минут пять. Были и такие, что мне подыгрывали: пробовали и говорили, что это и вправду самогон. Многие сами себя вводили в заблуждение. В общем, как-то развеселились.
Вскоре мы пришли, разложили одеяла и устроились поудобнее, а вожатый в это время развёл костёр. Вокруг запахло холодной свежестью леса, смешанной с тёплым дымом костра. Было приятно смотреть на играющиеся язычки пламени, которые упорно взмывались вверх и хрупким пеплом падали вниз. Оля сидела недалеко от меня. Боже! Как она была очаровательна. Огненное пламя костра отражалось в её сияющем лице. Позади царствовала тьма ночи, и, казалось, что есть только я, она и этот костёр. Когда она улыбалась, слегка наклонив голову, - наполненные радостью глаза слегка прищуривались, и волосы падали на лицо; тогда она рукой закидывала их назад, и они, немного взлохмаченные, снова сползали на шею. Каждое её очертание казалось мне идеальным, гармоничным с окружающей её природой.
Меня попросили что-нибудь сыграть, чтобы было веселее. Я неохотно взял гитару и запел "Возьми моё сердце" Арии. Я пел эту песню для неё, смотря на неё, вкладывая всю душу в каждое слово:
"Возьми моё сердце, возьми мою душу..."
Я хотел отдать ей всё, все, что я когда-либо имел, все, что я когда-либо буду иметь. И отдал... своё сердце... навсегда...
Потом Шурик пригласил меня погулять по ночному лесу. Я сразу согласился составить ему компанию. Мы прошли немного вглубь леса и остановились. Саня подошёл к кустам и достал оттуда полутора литровую бутылку пива. Да уж! В лагере это поистине редкая вещь. В деревенском магазине пиво всегда просроченное, только водку нормальную продают да в деревне самогон. А что за прикол пить водку или самогон? Чтобы "в голову дало"? А зачем это надо? Вот пиво вкусное, да и в "голову не даёт". Недолго думая, мы начали наслаждаться янтарным напитком. Санёк расспрашивал меня о жизни в лагере и ненароком спросил:
-А девушку какую-нибудь приглянул?
-Ну... в общем, да.
-Что за она?
Я описал ему Олю.
-Это которую прозвали Бритни?
-Да, но мне её прозвище не очень нравиться.
-Это почему? Она очень даже похожа на Бритни.
-Во-первых, не она похожа на Бритни, а Бритни похожа на неё, а во-вторых, как можно сравнивать Олю с какой-то поп звездой. Они похожи только внешне, поэтому они несравнимы.
-Ну, ты загнул... Допивай, и пошли.
Я допил пиво, и мы вернулись к отряду. На следующий день Шурик уехал, но обещал вернуться ещё раз.
... В основном всё дневное время отряд проводил на ручейке. Я ходил туда вместе с отрядом, но не купался. Не купался по двум причинам: вода была чересчур холодная, мне недавно сделали операцию на палец, и я не хотел занести инфекцию. Но всё же я ходил с отрядом, ведь как приятно просто полежать на траве, рядом с которой течёт ручеёк, подышать чистым и свежим воздухом, наполненным сыростью от ручья, посмотреть на движения облаков. Последнее мне всегда особенно нравилось: если долго смотреть на облака, то начинает казаться, будто движутся не облака, а ты сам летишь куда-то. Вот в один из таких дней я отдыхал на травке, как вдруг услышал крик. Я приподнялся и спросил у окружающих, что случилось. Оказалось, что один парень решил оказать Оле знак внимания: искупал её прямо в одежде. Я не помню, что я почувствовал в тот момент, но точно знаю, если б я видел это своими глазами, то он не отмазался таким наказанием, как сказать сто раз: "Оля, прости меня, пожалуйста..." Видя её мокрую и дрожащую от холода, я инстинктивно подошёл к Оле, снял свою майку и протянул ей:
-Возьми, будет не так холодно.
-Спасибо, не стоит.
-Бери, не стесняйся.
-Нет, спасибо.
Я не обиделся из-за того, что она не приняла моего предложения, но, я думаю, она его оценила.
-Ну и намёки у тебя, - сказал Сергей, увидев мой поступок.
Я только улыбнулся, ведь я поступил так, как на моём месте сделал бы любой другой нормальный человек.
... Немного дней спустя я зашёл к ней в комнату и увидел поразившую меня картину. Оля сидела заплаканная на кровати, а вокруг стояли девушки и успокаивали её.
Рассказ посвящён Колесниковой Оле и писался в период 25.01.03 - 20.08.03
Обсуждение "Исповеди..." на форуме
Страница 3
