Сказка о любви

[Нион]

Сонный, заспанный стражник у Ворот даже не взглянул на нас. А ведь мог бы удивиться – куда скачут двое в такой час? Я, даже в мужском платье, с упрятанными под капюшон кудрями, мало походила на юношу. И стражник мог запомнить нас – а потом рассказать Тейрану. Волшебная сила маленькой бумаги… как много может бумага – там, где больше не может никто!
Дождь лил, как из ведра, и я ежилась – ветер отдувал назад капюшон, и капли хлестали по лицу, залетали за шиворот. Ветер… до чего же промозгло! Как холодно и одиноко будет ехать в такую погоду по степи, не зная дороги…
Внезапно мне стало страшно. Куда я еду? Что я делаю? Что мне до этого мальчишки, совсем чужого человека? Его ждет невеста, а я… я-то зачем это делаю?
Когда мы отъехали от Ворот на расстояние двух полетов стрелы, Илан резко натянул повод. Рыжий, обиженно заржав, остановился.
- Что случилось? – крикнул он мне вслед. – Имею я право знать, куда мы едем и что случилось?
Я резко осадила Вишню и развернулась. Мы съехались лицом к лицу.
- Смотри, - проговорила я сквозь зубы, - вот здесь, в седельной суме - еда. Здесь мясо, хлеб, бурдюк с вином. Этого хватит на несколько дней, если расходовать экономно. Вот лук, - я сняла с плеча подарок брата и протянула ему, - и колчан со стрелами… немного, но хватит. Дорога ведет на север; там сторожевые посты, но их можно обойти, только нужно будет отъехать от ручья и углубиться в холмы. Возьми, - я вынула из-за пазухи лист пергамента, промасленный, чтобы уберечь от сырости, - это карта. Там указана новая дорога – не езди по ней, езжай по старой, она заброшена теперь и никуда не ведет. Если повезет, то через неделю ты доберешься до границы.
- Ты можешь сказать мне, в чем дело? – повторил Илан.
Взгляд его серо-синих глаз скользил по моему лицу, и мне приходилось напрягать все силы, чтобы выдержать его. Дождь шумел так сильно, что приходилось напрягать голос, почти кричать, чтобы расслышать друг друга.
Я достала из-за пазухи сверток, развернула – и протянула на дрожащей ладони маленькую фибулу. И увидела, как изменилось его лицо, как дрогнули, сжимаясь на семейной реликвии, тонкие пальцы.
- Как тебя зовут? – спросила я с отчаянием.
И он ответил.
- Иларан. Иларан ин-Эйэринн, наследник князя Эльрии.
И я поникла в седле, потому что это означало, что я была права. У нас нет и не может быть будущего.
- Как ты попал к нам? – спросила я, чтобы хоть что-то сказать, оттянуть тот миг, когда мне нужно будет в последний раз посмотреть на него. – Твой отец ищет тебя…
- Я знаю. Наверное, это судьба. Тогда, перед боем, отец отдал мне Йер…
- Что?
- Эту штуку, - он кивнул на фибулу, - зовут Йер. Отец отдал мне ее на удачу. А я тогда сразу понял, что удачи не будет, потому что их было много – так много, что на одного нашего воина приходился десяток сеттов. И когда мы услышали их крик «Князя брать живым!» - Эйлис, мой оруженосец, сказал: «Княже, дай мне свою одежду. Если тебе суждено погибнуть, пусть лучше ты погибнешь в бою, а не в плену». И он надел мой плащ и шлем… а я в его одежде повел в бой правый фланг. Но это было недолго, а потом я ничего не помню. Очнулся уже связанным, в повозке, в караване рабов.
- Илан… но почему же ты никому ничего не сказал?
- Потому, - ответил он, - что тот, кто захватил меня, мог бы потребовать от князя – моего отца – все, что… Словом, так было лучше, поверь. Только Сения знала, но она обещала молчать…
- Сения?!
- Да, - он чуть улыбнулся. – Она родом из маленькой деревушки в Приграничье… и запомнила меня, когда год назад мы с отцом приезжали к ним. И узнала – здесь. Тамира… прошу тебя, не обижай ее. Сения – действительно замечательная белошвейка, и… не продавай! Я выкуплю ее, когда вернусь…
«Если вернешься», - подумала я.
Илан помолчал, а потом улыбнулся.
- Йер - настоящий талисман. Потому что я все-таки уцелел – и тогда в бою, и когда пытался бежать – еще у торговца… и здесь… словом, после побега. Я бы все-таки сбежал – уже и припасы собрал понемногу. Но потом обнаружил пропажу – и не смог уйти… это все-таки Йер. А потом - ты… - он запнулся.
- Что?
- Нет… ничего. Но скажи все-таки, зачем ты привезла меня сюда? - спросил он, глядя мне в глаза.
- Мой брат узнал тебя! – сказала я, вытирая мокрое лицо. – То есть еще не узнал… но он видел фибулу.
- Значит, это ты взяла ее?
- Да, - почти крикнула я в отчаянии, - и это я выдала тебя, я! Я нашла у тебя эту вещь, я хотела узнать, кто ты… и попросила брата. Он знает, что ты в столице… еще несколько дней – и он узнает, кто ты!
- И что с того? – ровным голосом он.
- Дурак! – я едва не заплакала. - Они придут за тобой – стражники Кайрина Великолепного. Ты нужен им как заложник. Твой отец заплатит за тебя огромный выкуп, он отдаст половину ваших земель и черт знает что еще – ты этого хочешь?!
- А тебе-то какая с того печаль? – спросил Илан негромко, но такая насмешка прозвучала в его голосе, что я не выдержала и все-таки заплакала.
- Такая! Если твой отец не согласится, они будут пытать тебя, а потом убьют. У Тейрана неприятности из-за твоей финтифлюшки, он рвет и мечет, он обязательно тебя найдет. Я просто хочу, чтобы ты уцелел – тебе мало? Уезжай! – я махнула рукой на север. – Уезжай и перестань мотать мне душу! Уезжай, наконец, может, я отдохну от тебя и перестану думать о тебе и днем и ночью, ты, тупица, северный ублюдок!
Я ругалась на него последними словами, как сапожник, захлебываясь плачем. Пружина, сжавшаяся во мне, раскручивалась со страшным свистом – так, что концы ее хлестали по лицу. Рвалось, рушилось все то незыблемое, что я привыкла считать своим миром.
Илан подъехал ко мне вплотную и схватил за плечи, резко встряхнул.
- Что ты делаешь? – спросил он жестко. – Зачем тебе это? Ты хоть понимаешь, КАК ты рискуешь ради меня?
- Не твоя забота, - я всхлипнула и вытерла мокрые щеки. – Плевать я хотела на все.
- Они убьют тебя!
- Еще чего, - я засмеялась. – Брат любит меня… он меня им не отдаст!
- Ты не понимаешь, во что ввязалась. Брат твой убьет и тебя, и родную мать, если ему прикажет ваш король.
- Не твоя забота! – я вырвалась. – Уезжай! Уезжай, иначе… иначе я уже не смогу отпустить тебя, никогда, никогда, никогда!
- Тамира…
- Я люблю тебя! – закричала я, и небо рушилось над моей головой, и мир катился в бездну. – Уезжай, чтобы я тебя никогда больше не видела! Уезжай! Иначе я… я застрелю тебя, слышишь?!
Илан смотрел на меня сквозь пелену дождя, и лицо его не было прежней спокойной маской, которую я привыкла видеть. Такая боль и такое отчаяние плескались в его глазах, что я даже порадовалась сквозь слезы – не мне одной, пусть и он помучается тоже, пусть!
- Поедем со мной, - сказал Илан, наконец. – Поедем, и там, у нас, тебя никто не посмеет тронуть.
- Да? А как ты объяснишь, кто я такая? Сестра вражеского советника, да я сама буду врагом там, у вас, разве ты не понимаешь?
- Ты будешь моей гостьей. Тебя никто не посмеет тронуть.
- Зачем я тебе? – снова заплакала я. – Я могу стать твоей гостьей, но не на всю ведь жизнь! У тебя есть невеста… как ты посмотришь ей в глаза? Она ждет тебя, она тебя любит!
Лицо его исказила гримаса боли. Русые волосы насквозь промокшими прядями прилипли к щекам, и оттого он казался еще младше, чем был, - совсем мальчишкой, впервые в жизни стоящим перед выбором.
- Я не оставлю тебя, - проговорил он упрямо. – Кем бы ты ни была, ты останешься навсегда моим другом…
- Другом, - прошептала я. – А зачем мне такая дружба, если я люблю тебя?
Он резко, с отчаянием выдохнул сквозь стиснутые зубы.
- Тамира…
- Уезжай, - проговорила я уже спокойно. – Уезжай, пока у меня еще есть время вернуться, а у тебя – уехать подальше. Пока нас не хватились, пока… Уезжай!
- Поедем со мной!
- Нет.
Я и сама не понимала, отчего так упорствую в своем отчаянии, ведь еще час назад я молила Богиню о том, чтобы он позвал меня с собой. Но теперь я понимала – нельзя, так же отчетливо и ярко, как и то, что люблю его. Нам не бывать вместе. Никогда. Его ждет там невеста – худенькая девушка с большими глазами, которая помнит и верит, которая всматривается в ночную тьму и в рассветную тишь и ждет, ждет, ждет… и, наверное, это ее молитвы помогли Тейрану рассказать мне о том, что я теперь знаю.
- Уезжай, - повторила я. – Я буду молиться за тебя и всегда буду тебя помнить. Спасибо тебе – за все. Прощай.
Я резко хлестнула Рыжего, и он рванулся с места в стремительном галопе. И Илан – княжич Иларан – в последний раз оглянулся на меня, и серые глаза его светили мне сквозь эту пелену, уходя все дальше, дальше, дальше…
Я запрокинула голову к беспощадному небу, ловя губами капли.
Богиня, прошептала я, яви мне Свою милость. Сделай так, чтобы у меня остался ребенок. Его ребенок. Мальчик с такими же серыми глазами и русыми волосами. И если Ты выполнишь мою просьбу, я воспитаю этого мальчика – воином. Таким же, как его отец. А когда он вырастет, я уйду в Храм… и буду славить Тебя всю жизнь, сколько мне останется.
Капли редели, растекаясь по лицу. Волосы мои промокли насквозь, узел развалился, я машинально отжала пряди и засунула под капюшон. Потом тронула Вишню и неторопливо поехала обратно к городу. Теперь можно не торопиться. Я уеду в дом мужа. Тейран не посмеет тронуть меня, а нищей я не останусь – спасибо мужу… впервые я была благодарна умершему мужчине, давшему мне свое имя… за то, что теперь я могу жить. Мне есть ради кого жить… а ведь я так долго считала, что незачем. Спасибо Тебе, Богиня…
Струи хлестали по плечам, по лицу, по непокрытым волосам. Но когда я в последний раз обернулась, мне показалось вдруг, что сквозь тучи на миг пробилось солнце.

Сентябрь 2009.

[Utro]

Неужели это конец? Нравятся мне твои сказки. Так хочется узнать, что же будет дальше. Неужели он не полюбит эту своенравную красавицу?

[Нион]

Дальше - Илан вернется домой, к отцу. Через год приедет с посольством и выкупит Сению, увезет ее. Тамира уйдет в храм Богини, у нее родится сын. Дальше - не знаю. Но подозреваю, что проблема с незаконным наследником Эльрии обеспечена
Нет, не полюбит. Увы

[Utro]

А это всё в планах??????? Тамиру жаль. Так как невесту настоящую не знаю. А женская солидарность присутствует))))) Но что же....жизнь))))))))). Надо бы ещё Илану каких-нибудь подвигов.....

[Нион]

Нет, это не в планах - писать я про это не буду. Просто посмотрела вперед и поняла, что будет - так. Не полюбит Илан Тамиру, хотя будет ей очень благодарен. Не все бывает так, как хочется
А подвигов у него, думаю, хватит - как-никак княжич.

[Нион]

Сказка про надежду

Молодая Мария - дочь крестьянина - никогда не была замужем. Она была смешливой и невысокой, и волосы ее отливали на солнце медью, пахли ветром и морем. Мария громко смеялась и любила петь, а еще много болтала, сверкая крепкими белыми зубами.
Марию любили мужчины. Многих привлекали ее зеленые глаза и пышная грудь. Но Мария была бедна и работала поденщицей. Мать ее умерла, а отец не сумел собрать ей приданого.
Мария любила молодого рыбака по имени Пьетро. Он был хорош собой; у него черные усы и крепкие руки, и он ласкал Марию по ночам, жадно обнимал ее смуглое тело. Она смеялась, лежа на его руке, а Пьетро целовал ее полные губы и говорил, что осенью они поженятся.
Когда закончилось лето, началась война – и Пьетро забрали в солдаты. Осень еще не успела начаться, поэтому свадьбу они сыграть не успели.
Мария стала ждать. Не писем – она не умела читать. Она стала ждать, что Пьетро вернется – ведь он обещал ей это. Деревянные башмаки стучали по камням мостовых и тротуаров. «Все хорошо», - повторяли они, и Мария громко подпевала им в такт. Круглый живот нес в себе легкую, тихую радость.
В начале зимы у Марии родился мальчик. Он родился днем, но солнечные лучи так и не показались из-за сырых, тяжелых облаков, укутавших небо. Ветер завывал в щелях, и в его свисте Марии чудился голос Пьетро. Мальчик родился похожим на отца, и Мария поняла, что это добрый знак – Пьетро вернется к ним.
Малыш часто плакал, жадно сосал тугую, тяжелую грудь Марии и кашлял. В комнате было холодно – не хватало дров. Но Мария пела сыну песенки, и мальчик успокаивался и засыпал.
В первые же дни Мария поняла, что сильно любит сына – сильнее, чем Пьетро. Ей нравилось целовать его маленькие розовые пятки, трогать губами мягкие пальчики и волоски на макушке. Мутно-голубые глазки его напоминали яркие глаза отца, и Мария смеялась. Пьетро вернется, и они сыграют свадьбу. Все будет хорошо.
Мальчик быстро рос. Он уже узнавал мать и строил ей рожицы. Мария совала ему налитую молоком грудь и чувствовала, как горячая волна счастья заливает ее до самого живота. Мальчик был связан с ней невидимой пуповиной, и она принимала это. Пока сын смеется, все будет хорошо. Ночью Мария просыпалась от радости и долго слушала сонное дыхание малыша. Она называла его про себя «мой лисенок».
Весна выдалась затяжная и холодная. Марии часто приходилось полоскать белье в ледяной проруби у причала. В такие дни она оставляла мальчика соседке – старой полуслепой Катарине, которая охотно соглашалась присматривать за малышом за несколько кусков хлеба.
В один из дней Мария, вернувшись домой, поняла, что сын болен. Лоб его был горячим, а глаза покраснели. Он надрывно кашлял и плакал – обиженно и горько.
Целую ночь Мария ходила с ним на руках по сырой, темной комнате. Она пела ему все песни, какие знала, - песни рыбаков и прачек. Но мальчик задыхался, и никакая сила на свете не могла унять его злой лающий кашель.
Мария точно знала, что ее сын поправится – так же точно, как знала, что любит его. Она целовала мальчика в лоб и думала, что нужно идти к доктору. Но у нее не было денег даже на хлеб, а доктору ведь нужно заплатить. Он поправится, обязательно поправится.
Мальчик слабо водил по ее щеке горячей ручкой. Когда наступило утро, Мария поцеловала эту ручку и решила все-таки идти за доктором. Плача, завернула она малыша в рваный платок и вышла из дома. Пронзительный ветер трепал подол ее заплатанной юбки. Мария прижимала сына к груди и, спотыкаясь, шла по вымощенной булыжником мостовой. И вглядывалась в редких прохожих до рези в глазах – ей все казалось, что сегодня должен вернуться Пьетро. И тогда все станет хорошо.
Доктор осмотрел мальчика и не взял за это денег. Воспаление легких, хмуро сказал он. Он выписал Марии рецепт и долго объяснял, в какой аптеке можно купить лекарство. Прощаясь, он выбранил Марию за то, что она таскает малыша по холоду, и посоветовал поить его теплым молоком.
Мария подумала, что у нее нет денег ни на молоко, ни на лекарство, и решила просить взаймы у соседок. В ушах звенело от бессонной ночи, слегка кружилась голова. Мальчик на руках казался очень тяжелым.
Подходя к дому, она была уверена, что дверь отперта, Пьетро вернулся и ждет ее. Он привез с собой хлеба, и рыбы, и деньги – десять медных монет. Он купит малышу лекарство, и все станет хорошо. Но дверь оказалась запертой, и ключ лежал на прежнем месте – под плетеным половичком у порога.
Вторая бессонная ночь спутала мысли. Мальчик плакал и кашлял, не переставая, и Мария плакала вместе с ним, а потом начала молиться. В мальчике была ее жизнь, и эта жизнь не могла оборваться. Краем сознания она ждала, что вот сейчас услышит стук в дверь – это вернется Пьетро.
К утру малыш затих и задремал. Он дышал тяжело и с хрипом, но уже не плакал – у него не было сил. Мария задремала тоже. Ей снились летние поля и веселые глаза здорового сына. Сквозь сон ей казалось, что она слышит чьи-то шаги, и она улыбалась – это вернулся Пьетро.
Очнулась Мария от тишины. Она вскинула голову и прислушалась. Кто-то приходил в их дом сегодня ночью, и это был не Пьетро. Было очень тихо – не слышалось тяжелого дыхания ребенка. Мария протянула руку и вскрикнула. Мальчик лежал поперек кровати, раскинув кулачки. Лоб его был ледяным и гладким на ощупь. Это приходила смерть, поняла Мария.
Она поднялась и, шатаясь, подошла к окну, распахнула ставни. В комнату хлынуло весеннее солнце.

За гробом рядом с Марией шла полуслепая Катарина. Мария держала ее за руку и улыбалась. Она не верила, что в гробу лежит ее сын. Это неправда. Ее сын жив – и ждет ее дома. Ей надо скорее домой. Потому что малыш один… а еще должен вернуться Пьетро.
Старый почтальон поднялся по винтовой лестнице и долго-долго стучал в обшарпанную деревянную дверь. Потом просунул в щелку конверт с большой казенной печатью. Печать была черная, и почтальон знал, что это означает. И был рад тому, что не застанет Марию дома…
У крыльца старик столкнулся с Марией, виновато развел руками и поспешил прочь. Странная ее улыбка поразила его.
Мария, пританцовывая, легкой походкой поднималась по лестнице. Она торопилась. Она и так уже задержалась. Ведь дома ее ждут - ее сын и Пьетро.

14-16.09.2009

[Utro]

Очень мрачно. Слишком. Сказка про надежду должна быть светлой. На то она и сказка.

[Kleofradita]

Вот так, враз, в один день, лишилась Мария всего дорогого, что у нее было...
"Ах, война, что ж ты сделала, подлая..."

Нион, с упоением читаю одну за другой твои сказки, прям оторваться не могу! Я просто в восторге от стиля твоего повествования!

СПАСИБО тебе ОГРОМНОЕ за твой нелегкий труд, которым ты одариваешь нас, своих читателей!

Ждем новых сказок

[Нион]

Смею похвастаться.
Вышла книжка, сборник моих рассказов. Туда вошли "Серая птица", "Игрушка", "Актерка", "Сказка про крылья" и некоторые из маленьких зарисовок, которые тоже тут вывешены.
Так что желающие приобрести - welcome.
Цена 150 руб.

[Utro]

Нион, Супер!!!!!! Поздравляю!!!!! А где купить-то можно?