Аппассионата

[Nachtfalter]

Так и жила со своей болью, варилась в собственном соку.
А Андрей тем временем так и продолжал околачивать пороги ее подъезда и ее души. В один из вечеров он как обычно пришел к ней и попросил выйти в подъезд. В последнее время он часто так приходил. Иногда просто так, поболтать, иногда приносил какие-то маленькие подарочки: то шеф съездил в Египет и привез колечки серебряные из монастыря Св. Екатерины, Андрей подарил одно из них Свете; то он увидел у шефа подаренную кем-то красивую перьевую ручку, дарил Свете. Иногда она просила его печатать какие-то ноты или записать что-то на диск, и он делал это поводом к тому, чтоб прийти к ней вечером. Она выходила и они стояли на площадке между лестницами несколько часов. О чем-то говорили.
Так было и в этот вечер. Только Светин папа этого не выдержал. Когда время пошло за 23, а дочь все еще была в подъезде со «святым отцом» (как называл его папа Светы) , он вышел из квартиры и заставил войти внутрь обоих. Свету с мамой оставил в гостиной, Андрея увел на кухню. Решил провести с ним воспитательную беседу. Доносились обрывки разговора, смысл которого был в том, что если этот человек еще раз будет замечен вблизи его дочери – ему ноги оторвут. И все в таком духе. Андрей пытался объяснить разгневанному отцу, что любит Свету и желает ей счастья, хочет сделать ее счастливой.
- объясните, почему Вы против этих отношений?
- потому что я не хочу, чтобы человек, освященный саном, ухаживал за моей дочерью! Ясно? Я тоже в молодости девчонок покорял и побольше тебя. Сам все знаю. С моей дочерью тебе ничего не светит – запомни в раз и навсегда. Через 5-7 минут отец выставил его за дверь, даже не разрешив сказать ни слова на прощанье.
Потом был долгий разговор на тему как себя вести с женатыми людьми в таких ситуациях и почему так бывает вообще… много разных мыслей носилось в голове у Светы. С одной стороны она надеялась, что на этом все закончится, Андрей испугается гнева праведного ее отца (а он в гневе действительно страшен) и перестанет заморачиваться всеми этими глупостями со своей грешной любовью. Теплилась еще надежда, что он действительно поступит правильно и исчезнет из ее жизни. Но, с другой стороны, она боялась за него, потому что отец мог действительно сделать то, что сказал – переломать ему ноги. Ей было жалко его жену и детей.
Как ни странно, Андрей не испугался ее отца. Он продолжал за ней ухаживать исподтишка, озираясь. Ей было жалко его и его семью, она надеялась, что все это скоро закончится. Но она боялась за него. И она стала врать – врать дома, говорить, что между ними больше ничего нет, что все, что было – забыто. А вечера (если такое случалось) она проводит не с ним, а у подруг или у Ильи. Или еще где-нибудь. Она стала скрывать мобильник, выключать звук по вечерам, потому что могли прийти смс от Андрея и ей пришлось бы врать глядя в глаза маме, что это от кого-то другого. Иногда он ей звонил домой с работы, но теперь это могло быть только ночью, когда родители уже спали и она могла тихонько поговорить. Все это стало занимать много времени. Ей приходилось ждать почти до полуночи, давать ему в смс сигнал, чтобы позвонил. Потом они говорили не меньше часа. Она поздно ложилась спать, совсем измотанная беседой с ним. А он отправлялся пешком через весь город домой.
Она стала бояться. Бояться всего: что родители узнают, что в храме узнают, что в его семье узнают, что в училище узнают. Ей было противно от самой себя. Но она не видела другого выхода. Когда она пыталась его отталкивать, не общалась с ним, не отвечала на смс, они не виделись вообще целую неделю – в выходные она видела, как ему сносило крышу – он начинал делать непростительные глупости и тем самым выдавал себя с потрохами: мог отпустить какую-то неоднозначную шутку, придирался к ее внешнему виду – к юбкам или платкам, мог как-то ненавязчиво задеть ее и т.д. но самое пожалуй тяжелое – это были общие трапезы. Как бы ей ни хотелось сразу после службы незамеченной убежать домой – но это было увы невозможно. Таков порядок в этом приходе: все, участвующие в службе – оставались обедать. Ей приходилось около часа есть за общим столом, сидя прямо напротив его. Он не мог (или не хотел) отводить от нее взгляд. Все это видели. Она была готова провалиться сквозь землю от стыда. Каждое воскресенье происходила эта изощренная экзекуция. И она поняла, что он спокойней ведет себя в храме, контролирует свои действия и слова, когда получает хоть немного общения с ней на неделе. Она загоняла себя в тупик. С одной стороны, ей было все это противно и неприятно. С другой – она боялась, что же будет на самом деле, когда она его окончательно прогонит. Что он может натворить? Какой скандал учинить при всех? Иногда он выглядел совсем неконтролирующим себя человеком, и в такие моменты ей становилось жутко.
Однажды (это был кажется вторник) Света с Таней и Светочкой пошли в пиццерию. Там было совсем недалеко от училища. О чем-то оживленно беседовали. Когда уходили, Света была так увлечена разговором, что забыла телефон на столе. Когда в училище спохватились, вернулись – понятно, что его уже и след простыл. Никто из персонала не видел и не слышал ничего. Андрей звонил ей в этот вечер, ну и естественно не мог дозвониться. Позвонил домой. Она рассказала о том, что произошло. Дома ей конечно влетело. Но это было не страшно. Куда хуже было то, что запасных мобильников в доме не осталось, покупать новый ей не собирались. Денег у самой у нее столько не было. А без мобилы – как без рук! На следующее утро в среду была служба. Она не могла оставаться на трапезу, так как ей надо было на учебу не опоздать. Андрей в какой-то момент вызвал ее в отдельную комнату, дал в руки пакет и сказал открыть, когда она уйдет. Пока она шла на остановку – достала из пакета мобильник. Старенький, раздолбанный, серенькая раскладушка с зеленым экраном, отваливающимся и поэтому приклеенным на скотч аккумулятором… но звонящий!!! И с новой мегафоновской сим-картой внутри! В телефонной книге Андрей записал единственный номер – свой и назвал его «любимый». Она не знала, как его благодарить. Она понимала, что это не подарок – только на время. Но это было так здорово! Этот поступок безусловно запал ей в сердце: и дня не прошло, вечером она потеряла телефон, а на утро Андрей ее уже выручил. И симку купил. Была только одна поправочка: телефон нельзя было показывать при его жене, так как совсем недавно им пользовался сам Андрей (тоже в перерыве между поломкой старого и покупкой нового), а до этого он принадлежал кому-то из общих знакомых, и Андрей говорил жене, что вернул его хозяину. А сам отдал Свете. Но все равно ей было очень приятно. Она не знала чем его отблагодарить. А он не мог придумать ничего лучше, чем выпросить еще один вечер вместе у него на работе. Она не могла ему теперь отказать. Это был единственный вечер, который они провели в этом офисе вдвоем. Конечно, как всегда, были и музыка и вино с шоколадом. Дело близилось к новогодним праздникам, и она конечно не ушла без подарков. Он подарил ей простенький цифровой фотоаппарат (который она тоже долгое время потом прятала от родителей). В кабинете шефа (точнее в комнате отдыха, где они и находились) стояла красивая елочка, около которой Андрей фотографировал Свету, и потом он заставил ее снять с елочки три самых красивых на ее взгляд шарика и забрать с собой.
Но дело было даже не в подарках. Просто в этот вечер они много говорили. Она сразу поставила условие, чтобы он к ней не приставал. И он вел себя хорошо. И они говорили, как друзья. Коньяк снова развязал ей язык, и она рассказывала Андрею что-то о себе, о своих переживаниях, о Сергее со Светочкой и т.д. за эти несколько месяцев она действительно стала относиться к Андрею, как к другу. Он во многом давал ей весьма мудрые советы, так как был старше и опытней в общении с людьми. Он решал ее проблемы (как с телефоном) легко и без всякого напряжения, будто так и должно было быть. Она могла говорить с ним о чем угодно и никогда не чувствовала, что младше его на 7 лет. Ей было легко в общении с ним, они хорошо понимали друг друга, потому что он тоже был близнецом, но только до тех пор, пока он не начинал просить о большем – чтобы она его обнимала и целовала, называла ласково… Вот в такие моменты начиналась внутренняя борьба: с одной стороны она не могла не благодарить человека, который так много для нее делал добра. С другой – она не могла непринужденно и свободно вести себя с ним, ведь в ее душе было слишком много внутренних барьеров. Так и продолжалось их общение в постоянном противоборстве двух половинок ее и двух половинок его.