Сказка про тебя, фемина...

[humanikolog]

Сказка – ложь!..

Когда это было? В какой стороне? Об этом сказать мудрено.
И цифры и буквы у нас на стене от времени стёрлись давно…
(Тамара Габбе).

Жила-была девочка.
И было у неё Имя…

Коген вылезла через слуховое окно на крышу.
Осторожно, держась за свисающую с конька верёвку, подтянулась по ней и села на давным-давно сколоченную для себя, любимой, скамейку.
Сидеть было удобно. Скамейка - широкая, как смотровая площадка, с упорами для ног по обе сто-роны конька - позволяла видеть и то, что творилось на набережной Талистассен, и световые фонари Мюзик-холла и крыши домов на площади Ратуши. А в хорошую погоду - даже красные кирпичные трубы Грюенсгильда на восточной окраине.
От нагретой за день черепицы восходило расслабляющее тепло. Шестой пополудни удар курантов лениво стихал где-то между домами.
Июльское солнце, просвечиваясь, горело стёклами витражей Мариенмуттеркирхен.
Лёгкий ветерок пришёл с Лиоинталя, и в его почти неощутимом порыве что-то всколыхнулось на краю крыши.
Коген присмотрелась, но только при повторном шевелении замелила еле заметный иризирующий проблеск.
Любопытство взяло своё.
Однако лететь вниз с высоты третьего этажа на мостовую или головы гоняющим мяч мальчишкам как-то в её планы слегка не входило.
На чердаке к стропилам - в расчёте на аналогичный случай - был привязан крепкий канат. Коген выбросила его наружу и стала спускаться к карнизному свесу с ловкостью неоднократно исполняв-шего подобные трюки человека.
Замеченный ею проблеск лежал в стороне.
Коген сделала петлю, просунула в неё ногу, затянула и поползла на четвереньках, цепляясь за свес и совершенно не думая о том, что будет, если сорвётся с крыши и повиснет вниз головой.
Добравшись, наконец, до заинтересовавшего предмета, она к своему разочарованию увидела, что это, всего лишь, воздушный змей - тривиальный синтез планок, прозрачной плёнки и мишуры, - зацепившийся леской за трещины в черепице.
Рванув с досады на несоответствие результата затраченным усилиям, оборвала леску, но змея с крыши бросать не решилась; зажав его в зубах, полезла по канату вверх.
Уже на чердаке, когда змей совершенно случайно оказался на границе света и линии её взора, Коген заметила на плёнке надпись: «Телевизор есть? Приложи к экрану!».
Что за бредятина?!
Освобождённая от планок плёнка была сложена вдвое. Надпись появлялась лишь при соединении воедино обеих половин.
Коген потихоньку спустилась к себе на второй этаж. Богоданной матушки, слава Создателю, дома не было!
После протирания рукавом пыли на экране «Шарпа» развёрнутая по всей длине плёнка очень да-же здорово к нему прилепилась. И подравнивать ничего не нужно было.
Не возникни на тот момент у девочки желания посмотреть телепередачи, ещё неизвестно куда кривая судьбы вынесла бы её…
Она включила «Шарп» и заворожённо некоторое время наблюдала за «радиоснегом», после чего сомнамбулически проследовала на кухню, смочила руки водой и брызнула в экран телевизора.
Метнувшиеся с плёнки молнии пару минут протряхивали её так, что, казалось, зубы повылетают, а затем притянули к себе с силой хорошо растянутой рогаточной резинки…

***

…- Да не знаю я, откуда она на складе взялась!
Свет из проёма открывшейся двери слегка проявил реалии бытия.
Коген лежала, уткнувшись носом в грязные доски пола. Из разбитого лица текла кровь и её запах дополнял густой ароматический замес затхлой вони помещения.
Мутило невыразимо, но сил не было даже на рвотный рефлекс.
Кто-то перевернул её и легко поднял на руки.
- Куда нести?..
- Наверх. Ко мне…
Деревянный потолок колыхался в такт шагам и проплывал перед глазами. Затем, судя по балда-хину, её положили на кровать.
Одного из склонившихся видно было плохо. Он находился сбоку и, подсвеченный окном со спины, воспринимался как абстрактная серая тень с очень молодым голосом.
Второго Коген рассмотрела через сетку с трудом разлепленных ресниц.
Лет сорока, худощавый, темноволосый, с тонким носом и близко посаженными стального цвета глазами. Одет то ли - в камзол, то ли - в куртку с широким воротником и широкими манжетами.
Пальцы тонкие, крепкие и холодные.
Он заглянул ей за веки и осторожно ощупал шею и затылок.
- Фрёкен, пить хотите?
- Спать…- Коген с трудом поняла, что он спросил. Говор был жёсткий, с проглатыванием гласных. У неё, к тому же, неимоверно - до тошнотиков - болела голова, и всё происходящее было до лам-почки…
То, что до этого произносилось между собеседниками, фонило не иначе, как звук работающих жерновов мельницы.
Данный вопрос - судя по обращению - предназначался именно ей. Не отвечать было не вежливо. Коген хватило только на одно слово, после которого она зашлась кашлем и рефлекторно порыва-лась исторгнуть содержимое желудка наружу.
- Ну, ну, ну…- Смочив ей рот влажной салфеткой, как-то погасил тошноту; обтёр всё лицо. Принял-ся ощупывать виски, нос и подбородок.
- Cerebri vexaminis…
Неопределённо хмыкнув, он аккуратно начал поглаживать ей затылок, шею и плечи.
- У вашего батюшки, видать, тяжёлая рука…
И снова до Коген с трудом дошло, что именно говорил.
- У меня нет отца… Это я об телик приложилась...
Произнести что-либо разбитыми губами, практически их не чувствуя, занятие совсем непростое.
Худощавый опять хмыкнул и задал вопрос, который, не отупей Коген от головной боли, её бы окончательно вырубил:
- Из какого вы года, фрёкен?
- Из тысяча девятьсот семьдесят четвёртого.
Фразу разделила на несколько этапов. Только для того, чтобы выговорить что-то внятное. Хотя и не уверена была в правильности понимания именно вопроса.
- Надеюсь, от Рождества Христова? Что ж у вас там все в мужеском платье ходят?..
Её собеседник, похоже, вовсе и не рассчитывал на ответ.
- М-м-дэ-эс-с… Герр Таубе, чего вы, собственно, от меня ожидаете?
- Да сделайте хоть что-нибудь, герр Неррик!.. - Почти взвыл молодой голос. - Скоро супруга вер-нётся. Как я ей всё объясню?!.
- А я при чём? Девицу сию обратно отправить не смогу. Я, знаете ли, всё-таки не маг, а - лишь - торговец пороками…
- Ну, возьмите к себе, хотя бы на время, в качестве служанки… У вас экономка - женщина. Все правила приличия будут соблюдены! Девица, я вижу, не из болтливых. Ей, похоже, в жизни хорошо доставалось. Иная бы выла не прекращая, а эта только сопит… Да, ведь, она же не первая…
- П-с-с-с-т!!! Принесите что-нибудь из верхней одежды!..
Таубе как ветром сдуло.
Неррик с каким-то непонятным задумчивым сожалением погладил Коген по щеке.
- Спаси нас всех, Создатель… Всё моложе и моложе…
Более полно развернуть тезис он не успел: хозяин вернулся с каким-то одеянием.
- Поменьше ничего не нашлось?..
- Супруги моей...
На Коген было надето нечто, оказавшееся плащом с капюшоном. Неррик обернул её, словно в больничный халат и подворачивал рукава.
- Фрёкен, я не смогу вас нести по улице… Вам нужно будет сделать всего несколько шагов до со-седнего дома. Я вас поддержу…

***