Невольные свидетели любви (продолжение истории)

[SerjAnd]

Помочь тебе снять платье? – обратилась она к тебе. – Или вдвоём справитесь? Только с булавками осторожнее!
- Думаю, справимся, - ответил я, и заведующая оставила нас одних.
Ещё некоторое время мы стояли у зеркала в кабинке и не могли налюбоваться на нашу парочку. Я смотрел на тебя влюблёнными глазами. Ты была так обольстительна, как и последовавший за моим взглядом поцелуй. Обняв тебя покрепче, я потянулся, чтобы поцеловать свою невесту, касаясь губами твоей гладкой щеки и подбираясь к губам…
- Я люблю тебя…
- Я так тебя люблю…
Мы крепко прижались друг к другу, словно угадали свои мысли. Уже потом сообразили, что произнесли эти слова вслух и рассмеялись, душа друг друга в объятиях.
- Да я никогда бы не отказался от тебя! Давным-давно я взял тебя в жёны, в свой дом, в свою постель, во все самые сокровенные уголки своего сердца и клянусь душой и телом всегда заботиться о тебе, защищать тебя от зла. Обещаю отдать тебе всё самое лучшее, что есть во мне, любимая, что бы ни произошло… - шептал я тебе в ушко, сжимая тебя в тисках своих рук.
Ты подняла голову, и я поймал твой взгляд, полный любви и благодарности. Твои глаза сияли от радости, и ты, тихо хихикнув, пропустила свои руки под пиджаком и обвила их вокруг моей талии: - Знаешь, это так похоже на венчальную церемонию!
- Хм, только совсем в неподходящем для неё месте! – засмеялся я. Но мы оба знали, что хотя мои слова и не были узаконены официально, они связывали меня с тобой прочнее, чем любая брачная церемония. И что бы ни случилось, мы вынесем всё.
Ты в благодарности снова прильнула ко мне, приложившись головой к моему плечу. Я чувствовал биение твоего сердечка там, где твоя грудь была прижата ко мне. Чёрт, ну почему ты всегда так волновала меня! Я снова ощутил возбуждение, вызванное всего лишь твоим прикосновением, способным довести меня до полного умопомрачения. Вся кровь из моей головы отхлынула куда-то вниз…
Сославшись на духоту в примерочной, я отстранился от тебя и поспешил снять пиджак, пытаясь усмирить своё учащённое дыхание. Ты тоже стала раздеваться. Я помог распустить на спинке платья шнуровку, чтобы высвободить тебя из стягивающего лифа, и взялся за юбки. Когда я поднял основную юбку, то обнаружил, что под ней имелась ещё одна – третья нижняя, тонкая и шелковистая. Соблюдая осторожность, чтобы не уколоть тебя булавками и не исколоться самому, я аккуратно поднимал юбку за юбкой, чтобы снять с тебя платье. Но как бы я не осторожничал, булавки всё равно кололи мои пальцы, невесомые ткани путались в моих руках и вместо того, чтобы помочь тебе раздеться, я только всё усложнил. Платье оказалось настолько объёмным, что уже через минуту моей борьбы с юбками я пожалел, что отказался от помощи Инессы.
- …..! Эти длинные пышные юбки не что иное как ловушка, подстроенная самим чёртом! – выругался я в сердцах, очередной раз уколовшись о булавку.
Ты тихонько засмеялась, осторожно выскальзывая из одежды. – Ты вроде никогда не был против юбок?
- Я предпочёл бы, чтобы у моей женщины их вовсе не было, - проворчал я, наконец-то стащив с тебя платье. Оставив тебя одеваться, я вернулся в свою примерочную.
Мы собирались уходить, когда в ателье уже стали приходить работницы. Забрав у нас костюмы, Инесса сняла с меня некоторые мерки и, провожая до дверей выхода, сказала:
- Ближе к вашему дню подберу и тебе подходящий костюм. И передай матери, что у меня есть хорошая ткань на платье или костюм. Может быть, она тоже захочет на вашей свадьбе выглядеть королевой! Я позвоню ей после праздников…
Обрадованные сегодняшним удачным утром, мы довольные разбежались по работам. А вечером отправились к родителям. Конечно, нам не терпелось в красках рассказать о твоём чудесном платье, которое ты уже полноправно считала своим, и очень скоро оно должно было появиться в нашем доме…
На дачу мы приехали неожиданно, когда уже было совсем темно, и калитка была заперта на замок. Мы позвонили длинным звонком, и вскоре дверь нам открыл отец… вооружённый железным ломом.
- Хорошо ты встречаешь детей! – воскликнул я, бросаясь ему навстречу.
- Да кто же знал, что вы нагрянете так неожиданно! Мы с матерью к вам только завтра собирались! – обрадованный родитель отбросил лом и принял меня в свои объятия, потом крепко расцеловал тебя.
За ужином мы наперебой рассказывали о сегодняшнем посещении ателье, и какая удача ожидала там нас.
- Платье просто необыкновенное! Мечта любой невесты! Инесса сама шьёт по импортным образцам всего по одной модели! В магазинах такую красоту никогда не найти! Нам просто повезло! – радостно тараторила ты, а я наслаждался блеском твоих счастливых глаз.
- Я очень рада, что я вовремя вспомнила о ней! – сказала мать. - Руки у неё золотые!
- Я тоже очень-очень рада! Она даже Серёжке костюм обещала подобрать! Осталось только найти туфли. Ну, может быть, потом в салоне что-нибудь купим! – весело щебетала ты.
- Не знаю, - пожал я плечами, - как повезёт. Всё, что мы встречали с тобой в магазинах, абсолютно не возбуждает глаз! – обратился я к тебе. - Придётся тебе, мам, искать нам обувного мастера! – обратился я к матери и все дружно рассмеялись этой шутке.
Но мне уже было всё безразлично, главное – сказочной красоты платье невесты было в наших руках…
Позже, помогая матери убирать на кухне, мы откровенно с ней разговорились.
- Я рада, сын, - она несильно хлопнула меня ладошкой по лбу. - Наконец-то, у тебя мозги встали на место. Наконец-то, ты отважился узаконить ваши отношения и это правильно! Ведь мог бы и потерять такую девочку…
- Но, мам! – откровенно возмутился я. – Мы бы зарегистрировались ещё раньше, если бы не вы! Это мы вас ждали бесконечно долго! Это вам была нужна наша свадьба!
- И вам она тоже нужна, дорогой мой!
- Нет! Для нас это абсолютно неважно! – упорствовал я.
- Ой, сынок! Если женщина соглашается жить с тобой без регистрации, а потом соглашается на регистрацию без свадьбы, не верь, что ей всё равно! Это зачастую случается либо под давлением жениха и родственников, либо от большой любви и нежеланию перечить своему, так сказать, мужу. А любая молодая девушка непременно мечтает о сказочном празднике в её честь.
Я промолчал. Может быть, мать была и права… Я же хорошо видел, как ты сияла сегодня, да и настроение было на самом высоком уровне. Значит, действительно, ты всегда мечтала о нашей свадьбе, а просто с росписью соглашалась в угоду мне…
- Ну, надеюсь, хоть к свадьбе ты приведёшь себя в человеческий вид и сострижёшь свои лохмы? – она потрепала меня по длиннющим волосам.
- Не знаю, - уклончиво ответил я и пожал плечами, улыбаясь. – Ленке нравится.
- И чего ты вдруг вздумал отрастить волосы? В твоём возрасте это уже не серьёзно!
- Не знаю… - повторился я, - наверное, просто хотелось что-то поменять в себе… на время…
- А мне нравится, - подтвердила ты, тихо появившись на кухне и услышав конец нашего с матерью разговора. Ты прижалась ко мне, обнимая меня за талию, и подставила свои улыбающиеся губы для поцелуя.
Ты вся светилась от счастья и твоя сияющая улыбка весь вечер не сходила с лица, а мне уже нетерпелось запереться в нашей спальне на втором этаже и наедине продолжить вечер, плавно переходящий в бесконечную зимнюю ночь…
…
- Сегодня ты мне представляешься прекрасной незнакомкой, - проговорил я, закрывая за собой дверь в спальню. – И сейчас ты так волнующе притягательна, так загадочна, что я теряюсь… не знаю с чего начать, - не лукавил я, заходясь от волнения, и всё ещё находясь под впечатлением от сегодняшнего утра.
Ты медленно повернула голову в мою сторону, взмахнула ресницами и игриво улыбнулась, теребя пальцами поясок халата.
- Прямо сейчас ты можешь начать с того, чтобы выключить свет, - сказала ты медовым голосом и отпустила халат, тут же упавший на пол облаком шёлка...

[SerjAnd]

- Прямо сейчас ты можешь начать с того, чтобы выключить свет, - сказала ты медовым голосом и отпустила халат, тут же упавший на пол облаком шёлка...
…
- Знаешь, я не мог себе представить, что в свадебном наряде ты будешь настолько ослепительно красивой, нежной и беззащитной. Мне казалось, я уже видел тебя любой, но сегодня я едва не сошёл с ума от счастья, что ты у меня есть… такая… такая необыкновенная, какая-то неземная… единственная… - шептал я, покрывая твои плечи и шею лёгкими поцелуями.
- Да что ты говоришь! – усмехнулась ты. – А что же будет на свадьбе? Ведь это было всего лишь платье! Без причёски, без украшений, без фаты… Что же тогда с тобой будет, а? – ты обняла моё лицо ладонями и заглянула в мои глаза.
Опалив твои губы своим горячим дыханием, я взволнованно произнёс:
- Не знаю, наверное, я умру до того, как начнётся наше бракосочетание…
Меня уже переполняло желание, сердце заходилось в бешеном ритме, губы горели от прилива крови, а в твоих глазах плясали сумасшедшие чёртики. Я отнёс тебя в постель и нырнул под одеяло, лаская твой горячий влажный шёлк.
- Что ты делаешь? – задыхаясь от удовольствия, сдавленно прошептала ты, пытаясь удержать меня за волосы.
- Хочу отыскать волшебную точку G. Говорят, нашедшим её, гарантировано неземное наслаждение, - пробурчал я из-под одеяла.
Ты рассмеялась, скручивая в узлы мои волосы. – Глупый, иди ко мне…
Я неохотно выбрался из-под одеяла и подполз к тебе.
- Глупый, глупый, - нашёптывала ты в мои губы, копошась пальцами в моих волосах. – Ну, зачем нам эта точка? Я и так с тобой взлетаю до небес… Ты хочешь, чтобы я совсем не вернулась?
- Э, не-е-ет! У нас с тобой здесь полным-полно земных дел! – я захватил в плен твои губы, подминая тебя под себя. – Нам надо пожениться, надо родить и воспитать ребёнка, а лучше двоих или троих, надо дождаться внуков, а потом… потом можно летать и не возвращаться…
Ты тихонько засмеялась: - Потом мы с тобой будем такими дряхлыми, что, я боюсь, у нас уже не получиться взлететь!
- О, а это мысль! Тогда нам точно надо поспешить, чтобы всё-таки отыскать твою загадочную волшебную точку! – выпалил я, и ты глазом не успела моргнуть, как я вновь исчез под одеялом.
- Серё-ё-ё-жа… Боже! – вскрикнула ты, выгибаясь в пояснице навстречу мне…
….
- А ты помнишь, - спросила ты слабым голосом, отдыхая на моей груди, - помнишь супницу с розами ?(пост 76)
- Конечно, помню, - улыбнувшись, прошептал я, вспоминая свои саднящие царапинами ладони.
Ты обняла мою руку и, расправив ладонь, приложила к губам внутренней стороной. – В моей душе навсегда останутся памятные отметинки от твоих шрамиков…
Ты так и продолжала щекотать губами мою ладонь, пока тягучая чёрная ночь, наконец, не пленила тебя, и ты тихо уснула, покоясь у меня на груди.
Я же долго не мог заснуть от пережитого за день перевозбуждения. Лежал, стараясь не потревожить твой сон, и размышлял – я больше не сомневался, что наша женитьба была предопределена. Наверное, я почувствовал это в тот самый момент, когда ты впервые осталась со мной в моей квартире. Нет… я почувствовал это раньше, провожая тебя до дома, когда заглянул в твои завораживающие, лишающие здравомыслия, глаза, и увидел в них столько нежности и тепла… Всё началось ещё тогда, мой мир перевернулся на 180 градусов, и мои чувства к тебе крепли с каждым днём. Как же мне нравилось в тебе всё! И твой заразительный смех, и шутки, и ум, и непритворная доброта… Нравилось обнимать тебя и терять голову от вкуса твоих губ… Я восторгался твоей энергией, обаянием, а больше всего – твоей открытостью и честностью. Мне повезло встретить тебя бескорыстную, которой нужен был только я сам. В этом я не сомневался с самого первого дня, когда встретился с тобой взглядом, с того самого момента, когда прикоснулся к твоим трепетным губам в полумраке лестничной площадки… а ты в порыве новорожденной страсти так откровенно прижалась ко мне. Я понял тогда, был уверен, что влюблена… Наивная и простодушная, ты совершенно не умела скрывать своих чувств и играть. И даже не задумывалась, нужно ли это… Ты хотела меня, а я хотел тебя. Я так мечтал, что через какие-нибудь несколько дней мы будем уже близки и будем всецело обладать друг другом… Вскоре всё так и случилось, и наша близость открыла в тебе ещё одно милое качество – твою неискушённость в любви, которая лишь усилила мою тягу к тебе, и мне безумно нравилось открывать для тебя новый, красочный мир взаимного наслаждения и полного обладания друг другом. С тобой я и сам для себя открывал новые горизонты обольщения и соблазна… С тобой было уютно и спокойно. Безусловно, нам было очень хорошо вдвоём, мы подходили друг другу как две детальки одного пазла и, несомненно, должны быть всегда вместе… И теперь, наконец, мы должны были сделать всё, чтобы стать официальными мужем и женой – с одной фамилией, с одной судьбой на двоих… пока на двоих…
…
- Может быть, вы не поедете домой, останетесь? – спросила мать, накрывая утром на стол. - Вместе встретим Новый год, отец даже ёлочку срубил… - она взглядом указала на ведро с песком, которое появилось сегодня на пороге дома. – Может быть, и Алёшка приедет…
У нас с тобой не было никаких планов относительно новогоднего праздника, поэтому мы без раздумий согласились остаться у родителей ещё на две ночи. Но у Алексея были свои планы, и встречу нового 1990–го года мы отмечали вчетвером…
Короткие праздничные дни промелькнули незаметно, но мы были бесконечно счастливы в эти дни, проведённые среди самых близких и родных людей, и длинные зимние ночи, наполненные любовью…
Провожая нас домой, у калитки мать спохватилась:
- Господи! Да как же я забыла! Подождите, - крикнула она, убегая к дому по расчищенной дорожке.
- Так бы и уехала без подарка! – улыбнулся отец, подмигивая тебе.
Мы с тобой удивлённо переглянулись.
Через пару минут мать выбежала из дома с сумкой и чёрной коробкой в руках.
- Вот, - сказала она, открывая коробку, - подруге привезла ко дню рождения… обойдётся. Примеришь дома, надеюсь, подойдут тебе…
В коробке лежали совсем простенькие белые туфельки-лодочки на небольшом каблуке. Неброские, с небольшим аккуратным цветочком спереди, они смотрелись очень элегантно и мне казалось, хорошо подходили к твоему платью.
- И вот ещё… - мать протянула тебе бумажный пакет, - под платье…
В пакете лежало кипенно-белое кружевное бельё.
Твоей радости не было предела – теперь ты была упакована практически полностью, не считая маленькой детали, относительно которой ты была против… фаты.
Наконец, мы распрощались с родителями, прихватив сумку с подарками.
- Ты прям как Золушка, - шепнул я тебе, прижимая массой своего тела к стене тамбура. – Одна фея платье подарила, другая – бельё и туфли. Но главный подарок за принцем?
Ты довольно улыбнулась, ткнувшись в меня лбом.
- Ты такая соблазнительная, - проворковал я, - м-м-м, так бы и съел! Хочу тебя…
- Прям здесь? – усмехаясь, прошептала ты, сощурив глазки.
- Угу, хочу прям здесь, но потерплю до дома… Мне кажется, к окончанию сегодняшнего дня должно произойти что-то необычное… - сказал я загадочно, пожирая тебя глазами.
По дороге, прихватив с собой несколько брикетов шоколадного и сливочного мороженого, я уже мечтал устроить вечером большое эротическое приключение. Но никто не мог предположить, что многообещающий день завершится совсем по-другому сценарию, слова к которому были ещё не написаны…

[Алексевна]

Сообщение от SerjAnd

Но никто не мог предположить, что многообещающий день завершится совсем по-другому сценарию

Господи Сереж, ну вот опять что-то произойдет наверное и явно не позитивное для вас... Вот очень часто так, после таких прекрасных мгновений происходят всякие бяки... Неужели Людмила как то проявится с дочерью?
Или я ошиблась и ничего дурного все таки не произойдет?!

[SerjAnd]

Ну, Ань, как говорится: после радости - неприятности по теории вероятности...

[SerjAnd]

По дороге, прихватив с собой несколько брикетов шоколадного и сливочного мороженого, я уже мечтал устроить вечером большое эротическое приключение. Но никто не мог предположить, что многообещающий день завершится совсем по-другому сценарию, слова к которому были ещё не написаны…
…
Мы вошли во двор, весело о чём-то болтая. В пустынном дворе маячила одна-единственная женская фигура с детской коляской. Она медленно двигалась нам навстречу. Хотя уже начало смеркаться и я не мог разглядеть, в чём была одета женщина, хотя я никогда не видел коляски своей дочери, я безошибочно узнал в этой фигуре Людмилу. Моё сердце от волнения и внезапности такой встречи скакнуло к горлу, но я тут же переключился снова на тебя, старясь не акцентировать на Людмиле внимания, в надежде, что она исчезнет в своём подъезде раньше, чем мы поравняемся с ней. Но, Людмила, дойдя до дверей подъезда, остановилась, явно поджидая нас…
- Привет, я рада видеть вас! – сверкнула своей некрасивой улыбкой она, с гордостью поглядывая на коляску.
Людмила выглядела плохо, была вымотана, и я списал это на усталость, послеродовую депрессию и, возможно, недосыпание.
Обменявшись парой дежурных фраз, мы уже собирались распрощаться, и я вздохнул с облегчением, что встреча прошла спокойно, без каких либо намёков на наши с ней связи.
- Серёжа, - вдруг окликнула меня Людмила.
Я резко остановился.
- Может быть, поможешь мне поднять коляску к лифту? – как бы извиняясь, спросила она.
- Подожди, я быстро, - шепнул я тебе, передавая сумки, и ты снисходительно улыбнулась, тревожно глядя на меня.
Я подхватил коляску на руки и шагнул на ступеньки подъезда. Людмила раскрыла двери, впуская меня внутрь. До лифта было ещё поллестничного пролёта. Вдруг ребёнок в коляске зашевелился и издал негромкие кряхтящие звуки.
«Только не смотри, не смотри на ребёнка», - уговаривал я себя, поднимая коляску вверх по лестнице. Хотя любопытство моё взяло верх. Ещё тогда, месяца полтора назад, когда Алёха, приехав домой, сообщил, что заходил к Людмиле...
- Представляете, - восторженно заявил он, - у неё такая хорошенькая дочка! Глазюки чёрные в пол-лица!
- На неё похожа? – довольно заинтересованно спросила ты.
- Да вроде нет, - пожал плечами брат. – Красивенькая такая…
- Так она замужем или нет? – настойчиво поинтересовалась ты положением Людмилы.
- Не знаю, - снова пожал плечами Алексей. – Как-то неудобно спрашивать. Но в её комнате я не заметил присутствия мужчины. Мне кажется – нет.
- Ой, как же она тогда решилась родить без мужа? – обеспокоилась ты.
- Ну, родители, наверное, помогают, тем более своей родной единственной внучке. Вы бы её видели! – снова восторженно отзвался брат о своей племяннице. И вот тут-то, слушая этот диалог, во мне впервые проснулось любопытство - мне вдруг остро захотелось увидеть собственного ребёнка, но… нет! Зачем мне это? Зачем? И я поспешил выкинуть из головы эту мысль.
И сейчас мой ребёнок находился от меня на расстоянии вытянутой руки и было достаточно малейшего поворота головы, чтобы увидеть свою дочь… Любопытство трепыхалось внутри меня, ещё мгновение и мой взгляд скользнул по клеёнчатому краю коляски, замечая лёгкое шевеление внутри… Стоп! Я поднялся к лифту, опустил коляску и выпрямился в полный рост. Вот так лучше! Зачем мне чужой ребёнок?
Людмила вызвала лифт и склонилась над коляской. Я развернулся, собираясь уйти. Вдруг она схватила меня за рукав, останавливая.
- Спасибо тебе, - поблагодарила она.
- А, да не за что, - махнул я рукой, но она не отпускала.
- С нашими лестницами повсюду так трудно вывозить ребёнка… - я кивал головой, соглашаясь.
- Серёжа… мы скоро уезжаем… - грустно сообщила она, а я, молча пожал плечами. – Мы уедем отсюда насовсем… как ты хотел… А у вас скоро свадьба?
- Да, - односложно ответил я, не понимая ещё радоваться мне или нет её сообщению, но о себе рассказывать не хотелось точно, и внутри себя чувствовал какое-то волнение. Я опять развернулся от лифта к дверям.
- Серёжа, постой… - снова она окликнула меня.
«Ну, что тебе ещё от меня нужно?» - возмутился я внутренне.
- Постой… ты не хочешь увидеть свою дочку? – она снова склонилась над коляской, приоткрывая прозрачное окошко.
С минуту я стоял как вкопанный и колебался – заглянуть всё-таки в коляску или нет. Не признак ли это трусливой натуры? Да нет! Нет! И речи быть не могло, что я как дочь признаю этого ребёнка! Что буду готов любить её, лелеять и пестовать! Просто… просто вид спящего ребёнка может смягчить даже самое каменное сердце… Нет! Я не собирался любить чужого ребёнка…
Увидев моё замешательство, Людмила решила надавить на меня.
- Это же твоя дочка, Серёжа! Я люблю тебя и не хочу уезжать отсюда! Мы могли бы…
Лифт подошёл и с грохотом распахнул двери. С таким же грохотом он закрыл их снова и, взвизгнув механизмом, снова стал подниматься вверх.
- Послушай, - начал я говорить как можно мягче и спокойнее, боясь вот-вот сорваться и закричать на неё. – Все твои желания и надежды тщетны. Мне неважно, как ты ко мне относишься, пойми, потому, что у меня есть женщина, жена, которую я люблю, которая любит меня, и у нас будут свои дети. А дочь, извини… но это было только твоё желание и только твоё решение…
Я был снова резок и жесток с ней, я видел, как на её глаза навернулись слёзы, но мне не было жаль её, в данной ситуации я жалел только себя.
- Я надеялась, я думала, что мы могли бы с тобой… - снова забормотала она.
- Да нет же! Нет! – поспешно перебил я её, желая отвлечь от опасной темы. – Ты уедешь отсюда, встретишь мужчину и по-настоящему полюбишь его, а он полюбит тебя и твою дочь! Ты совсем молодая и… красивая…
- Ты действительно считаешь, что я красивая? – сглотнула она слёзы и слегка улыбнулась.
Я посмотрел на неё с сожалением и кивнул головой. «Ну, конечно, конечно, найдётся мужчина, для которого ты будешь самой красивой».
- Спасибо, спасибо тебе, - прошептала она и приблизилась ко мне, пытаясь обнять.
Я осторожно отдвинулся и взглянул на часы. Ты могла войти в подъезд в любую минуту, и мне вовсе не хотелось, чтобы ты застала меня в её объятиях.
Лифт снова с шумом спустился на первый этаж, грохнул дверьми и выпустил из себя грузного, еле передвигавшегося мужчину. В подъезд ввалилась шумная компания подростков, они поднялись на второй этаж и, видимо, расположились у окна, весело и громко разговаривая. Ребёнок в коляске окончательно проснулся и заворочался, попискивая.
- Мне пора, - сказал я Людмиле, поглядывая на часы. Она согласно кивнула.
Я помог ей придержать двери лифта, пока она вкатывала коляску в кабину.
- Послушай, - я встал в дверях, - если вдруг вам будет что-то нужно… может быть, я смогу чем-то помочь... – я не был уверен в искренности своих слов, просто понимал, что должен хоть как-то поддержать Людмилу.
Она очень пристально посмотрела в мои глаза, потом опустила голову и тихо прошептала: - Спасибо, но мы уезжаем… на днях…
Я вышел из лифта и уже сквозь захлопывающиеся двери услышал её голос, забиваемый плачем дочери:
- Будь счастлив, Серёжа!..
- Спасибо, - пробормотал я самому себе и бросился на улицу прочь из её подъезда. Сбегая вниз по ступенькам, я вздохнул с облегчением – совсем скоро её семья покинет город, мы с ней больше никогда не увидимся и тайна рождения моей дочери так и останется только между нами. Но смогу ли я с этой тайной и дальше жить спокойно?..
Ты сидела на спинке скамейки и скучно выводила что-то веточкой на снегу. Услышав стук входной двери, подняла голову и встала мне навстречу.
- Ну, пошли? – сказал я непринуждённо, забирая у тебя сумки.
- Чего вы так долго? Ты увидел её дочку? И, правда, она хорошенькая? – сразу обрушила ты на меня шквал вопросов.
- Да поболтали немного, пока ждали лифт…
Я старался вести себя так, будто ничего не произошло, но настроение моё было уже напрочь испорчено и в душе поселилось беспокойство.

[Иннусяточко]

Очень волнительный отрывочек. Мне даже представить сложно ту бурю чувств, которые тогда Вас переполняли, тем более что они были так противоречивы. Мне кажется, что если бы Вы все таки посмотрели на дочку это бы изменило тВаше отношение к ней. Но чему быть, того не миновать и наверное вскоре это случится. И Людмилу мне жаль, она ведь не коварная, просто влюбленная и отчаявшаяся...

[Utro]

Обычно в такой ситуации жалко женщину, а мне жаль мужчину. Это называется "загнать в угол".

[SerjAnd]

Я старался вести себя так, будто ничего не произошло, но настроение моё было уже напрочь испорчено и в душе поселилось беспокойство.
…
Дома, первым делом примерив подаренные матерью туфли, ты закружилась по прихожей, пританцовывая и весело напевая. Туфли пришлись почти в пору, лишь немного свободно сидели на пятке.
- Ну, ничего, - сказал я, рассматривая туфельку, - можно будет положить тонкую стельку, тогда туфли сядут плотно.
Ты довольная согласно кивнула, одарив меня обжигающим поцелуем, аккуратно убрала туфли обратно в коробку и отнесла в кладовку. До весны.
Всё время, пока мы крутились на кухне, соображая себе что-то на ужин, ты без умолку трещала о Людмиле и её ребёнке и, честно сказать, это меня уже стало раздражать.
- Послушай, - не выдержал я,- ну, сколько можно трещать о совершенно чужом нам человеке и её ребёнке? Сначала Герман, потом Лёшка, теперь ты… Почему именно эта тема пользуется у вас такой популярностью?
- Ну… рождение ребёнка у знакомых, это же всегда обсуждаемое событие, всегда интересно узнать какой он, на кого похож… Неужели ты так и не взглянул на её малышку? - искренне недоумевала ты.
Я отрицательно покачал головой.
- Тебе это не интересно совсем?.. Серёжа, - ты испуганно взглянула на меня, - не означает ли это, что ты всё-таки не любишь детей, и тебе не особенно хочется иметь их?
- Нет, нет, что за ерунда! – возмутился я. – Она же просто чужая мне, что мне за интерес смотреть на её ребёнка?
Ты пожала плечами и снова затараторила о тяжёлом для Людмилы времени – растить дочку одной.
Мне стало не по себе. Мне совсем не хотелось тебя обижать и огорчать, но и скрывать от тебя правду, хоть и временно, было подло, было уже выше моих сил. Я десятки раз был близок к тому, чтобы открыться тебе, но каждый раз откладывал признание. Я боялся, что ты будешь держать зло на меня, открывшего тебе трудную правду, в которую, казалось, невозможно поверить… Я находился в тупике. Понимал, что не смогу долго жить с тобой во лжи, но и рассказать обо всём происшедшем тоже никак не осмеливался. А рассказать пришлось бы очень многое!
- Мне надо кое-что тебе сказать, - начал я осторожно, тронув тебя за руку. – Это следовало сделать ещё год назад, но я… как самый презренный трус откладывал этот момент, насколько было возможно…
Ты обернулась, не скрывая своих счастливых глаз. Конечно, сегодня был день подарков и ты, вероятнее всего, ожидала самый большой подарок от меня. Надо было пощадить тебя, хотя бы ещё сегодня, но я понимал, что сам вскоре едва ли смогу смотреть открыто в твои глаза.
Повисла неловкая пауза, и я уже пожалел, что затеял всё это безумство. Но надо было что-то сказать, иначе окажусь брехуном. Ничего придумать в считанные секунды мне не удавалось, мысли крутились только вокруг одной злосчастной темы, да и должен я был сказать правду, ведь от тебя я ждал всегда того же.
Ты отчаянно пыталась догадаться о новости, которую собирался сообщить я, и, хитро прищурившись, сказала:
- Я даже не могу представить себе, что ты можешь быть трусливым! Дерзким – да! В это я ещё могу поверить, но трусливым – никогда!
- Спасибо тебе за доброе слово, - ответил я, глядя мимо тебя. Едва заметная улыбка коснулась моих губ, и я вдруг почувствовал, как меня охватила дрожь.
Я попытался всё-таки уйти от объяснения, но ничего не получалось – я нёс какую-то околесицу о Лешкиной однокласснице, о новогодней вечеринке, впервые проведённой без тебя, о своей тоске по тебе и немерeнном количестве выпитого алкоголя и, похоже, теперь-то всё и запуталось окончательно.
- Давай ближе к делу, Серёжа, мне уже не нравится твоё настроение.
Боюсь, что после разговора оно тебе не понравится ещё больше, подумал я и понял, что отмолчаться уже не удастся, рано или поздно всё равно придётся сказать. Сейчас подходящий момент.
Как-то я смог довести свою печальную историю до конца, ни разу не сорвавшись. Но, когда настало время покаяться, я неожиданно почувствовал, как безжалостная рука стиснула моё горло, сжав голосовые связки, и океан слёз, скопившихся где-то у глаз, готов был вот-вот перелиться через край.
- Ну… в общем… Ты должна знать… Я с Людой… в общем… это мой ребёнок… моя дочь, - мне очень хотелось, чтобы страх, который я сам ощущал, не был слышен в моём голосе, и признание выпалил на одном дыхании, боясь посмотреть тебе в глаза.
Ты всегда умела слушать. Ты молчала, лицо твоё превратилось в лицо мраморной статуи. Прекрасное, нежное, строгое лицо. В какой-то момент ты смотрела уже не на меня, в пространство. Наступило мёртвое, ледяное молчание. Ты была настолько ошеломлена, что не могла пошевелиться. Я чуть не закричал от боли и ужаса. Не поймёшь! Не простишь! Я потерял тебя… Я тихо окликнул тебя, но ты ничего не слышала. Прошло не менее пары минут, прежде чем смысл сказанного дошёл до глубины твоей страдающей души. Я осмелился поднять голову, и мои глаза встретились с твоим, полным отчаяния и страха, взглядом. В этот миг словно две планеты столкнулись и разлетелись вдребезги. Ты всё сразу поняла, и не нужно было уточнять, но пыталась уговорить себя, что это неправда.
- Нет… нет, этого не может быть! Ты разыгрываешь меня? Так жестоко? – ты заглядывала мне в глаза и всё ещё пыталась улыбнуться.
Но я молчал, тем самым подписываясь под правдивостью своего признания. Я отпил из своей чашки, словно желая смыть с языка противный привкус сказанных слов. «Боже мой, ну, что же я сделал?! Зачем?! Кто тянул меня за язык? Людмила скоро уедет и ни одна живая душа не узнала бы о нашей связи! А со своим состоянием я, может быть, когда-нибудь и справился бы…» - в это же мгновение пожалел я о своём решении, мечтая лишь о том, чтобы меня сию же секунду убило молнией.
Ты закрыла лицо ладонями. – О, господи!
Мне показалось, будто кухня поплыла и закружилась вокруг нас, и я устало опустился на табуретку. Ты отняла руки от лица и решительно посмотрела в моё лицо, сведённое мимикой огромного сожаления, мои молящие глаза.
- О, господи, - хрипло прошептала ты, задыхаясь, словно из твоих лёгких выкачали весь воздух. Язык никак не хотел тебе повиноваться. - Ты спал с ней! – это был не вопрос, а утверждение. Ты стискивала зубы, глотая слова, которые рвались из горла. Если бы ты могла, то, наверное, кричала бы криком, что не хочешь верить ни одному моему слову…
Не в силах вынести твоих страданий, я поспешил отвернуться и попробовал сосредоточиться на чём-то ещё. Но перед глазами была только дверь, открытая в коридор. Свет в нём был потушен. Темно и пусто… Будто как наша будущая жизнь – пустая и тёмная… Когда я повернулся снова к тебе, то с ужасом заметил, что из твоих глаз ушёл свет… Что я наделал?! Наш брак так и оставался бездетным, а какая-то чужая девица произвела на свет моего ребёнка. Для тебя это была наиболезнейшая травма, нанесённая любимым человеком.
Отвернувшись от меня, ты, пошатнувшись, вышла в коридор… в безнадёжную холодную темноту…

[Carrie]

Сереж... я давно ждала в твоих описаниях именно этого момента, ждала с болью и страхом.
Я даже не знаю, что еще добавить.
Это больно. Это страшно. У меня аж внутри все сжалось от прочтения.
Представляю твое состояние и то, ЧЕГО тебе стоило это признание...и с трудом представляю, как себя чувствовала Аленка...

Скрытый текст:

Мое впечатление от прочитанного сглаживает и облегчает (настолько эмоционально сильный отрывок) только то обстоятельство, что я знаю, что сейчас у вас все-все хорошо.

[Иннусяточко]

Прочитав этот отрывок хочется сказать многое и одновременно ничего не говорить. Чувства Леночки в этот момент трудно представить человеку, который такого не переживал. Скажу лишь одно, я считаю что Вы правильно поступили, рассказав все Лене. К этой ситуации как нельзя кстати подходит пословица: "Лучше горькая правда, чем сладкая ложь".