Проделки купидона.

[черная маска]

Андрей шагал широкими шагами, он не шел, он мерил расстояние, ему как никогда было сегодня противно. День как-то не задался с самого утра, договор пойти с ребятами в баню рухнул, так даже и не родившись, идея всем вместе помыться в воскресенье в сауне, так и осталась очередным прожектом ребят, которые погалдели, покричали и разошлись, сам Андрей, признаться честно, тоже не горел особым желанием двинуть в эту самую сауну, ему, если поправде, то не очень-то и хотелось, дело в том, что он уже давно, очень давно не был с женщиной, и теперь именно этот факт отравлял ему всю его жизнь. Андрей заметил еще в армии, что в отношении секса он чувствует себя так же, как и донор крови. Донор, который привык сдавать кровь не потому, что и в самом деле хочет кому-то помочь, а потому, что она, кровь, прет у него из ушей от переизбытка, и он просто не может спокойно жить. Вот и у Андрея, образно говоря, перло его желание из ушей, и он уже не мог нормально жить. Вторая неприятность - Светка, эта безотказная Светка, которую за глаза он называл коровой, и которая, как ему казалось, всегда готова была лечь с ним в койку, вдруг, словно белены объелась. Она заявила ему полный отказ, в то время, когда он, как и положено джентельмену, явился к ней при полном параде и с бутылочкой портвенюги, вот в этот-то самый момент неожиданно для себя он от Светки и получил от ворот поворот, вот это да, вот это номер. Внутри Андрюхи все ныло, внизу живота, в паху, дергалось и перекатывало его нереализованное желание, его молодое "молочко", как любил сей предмет называть Андрей, просилось наружу, и ему страстно хотелось остаться сегодня ночью хоть с кем-нибудь, да хоть с самой Петровной, Андрей остановился: "А что? Это мысль", - идея закадрить Ирку на ночь начинала ему нравиться, - "Эх, была ни была, на без рыбьи и рак - рыба", - пронеслось в голове Андрея, и он ускорил шаг, вымеривая новое расстояние, но теперь к дому Ирки.
Ирка встретила его настороженно и готовая во всё оружие. За годы работы на комбинате, она повидала многое и многих, ей приходилось стоически выносить все насмешки и издевательства парней над ней. Дело в том, что Ирина была хромая, рябая, косая и страшно веснушчатая. Со всеми своими недостатками она пыталась мужественно бороться прежде, раньше, но врачи, коим она обивала старательно пороги, только разводили руками и пожимали плечами. Они в один голос говорили, что со всеми ее недостатками ничего нельзя поделать, и что ей придется с этим мириться и жить. К тому же врачи уверяли ее также, что она еще совсем даже и ничего, и что, если бы она видела своих товарок по несчастью, то всенепременно свалилась бы в обморок или чего доброго померла бы со смеху. Иринка терпеливо их выслушивала, кивала головой, со всеми их доводами соглашалась, а потом продолжала снова и снова канючить свою просьбу, в конце концов она всем надоела, и ее стали гнать из всех больниц и поликлиник небольшого городка, где собственно и разворачивались события рассказа, после чего Иринка отчаялась поправить свое развалившееся здоровье и махнула на это дело рукой.
Когда она открыла дверь, взяв на всякий случай чепельник, то увидела на пороге квартиры Андрея. Сердце Иринки екнуло и сжалось в комок, Андрей ей нравился, но она даже и в мыслях не могла себе представить себя, такую уродину, даже рядом с этим высоким, статным красавцем, которого хоть и называли все девахи на комбинате "жеребцом", все же не отказались бы с этим "жеребчиком" попрыгать в койке. У Андрея были миндалевидные, карие глаза и огромные ресницы, которым любая девчонка могла только позавидовать. Сейчас этот парень стоял у нее на пороге и переминался с ноги на ногу:
- Случилось что? - спросила тревожно Ира, прогоняя прочь от себя развратные мысли и похотливые желания, Андрей смотрел на нее жалостливо и только моргал своими огромными ресницами, - Да не молчи ты, черт проклятый, говори, что за дело? - начала сердиться Иринка.
Андрей с тоской смотрел на нее и думал: "И эта прогонит, факт прогонит, вон, какой у нее гонор и чепельник в руках, а не прогонит, так побьет, ох, что делать-то, ну не дрочить же и в самом деле", - и Андрей опять с тоской посмотрел на Ирку. Ирина выжидающе смотрела на него: "Ну, что этому красавчику надо? Что он мне душу-то рвет на куски?" - она была в отчаянии, как ей хотелось обнять этого парня, прижать к себе и жарко-жарко целовать, целовать его красивое лицо, шею, широкую грудь, да что там грудь, она готова была целовать ему ноги, лишь бы он был с ней, лишь бы он..., но все, хватит, она медленно вернулась на землю:
- Ну, говори, чего тебе надо, паскудник? - стараясь, как можно больше вложить злости в свои слова, сказала Ирина и крепче сжала чепельник. Андрей моргнул, посмотрел на нее, и вдруг неожиданно для самого себя шумно вздохнул и пустил слезу, Андрей прослезился из-за безотчетной жалости к самому себе, из-за того, что придется ему сегодня драконить и это непреложный факт, а заниматься детством он не любил, нет, не любил. И он пустил слезу, скупую, мужскую слезу, и все из-за этой курвы Светки, которая дала ему полную отставку, даже не объяснив причины. Ну а больше всего ему, безусловно, было жаль себя самого. Ирина, увидев слезы в прекрасных глазах Андрея, растерялась, сникла и скорее каким-то бабским, внутренним чувством все поняла. Она прижала его голову к своей упругой, девственной груди, погладила по волосам, словно маленького мальчика, а мужики и есть все мальцы, только росточку все разного, и повела его в квартиру, тихо и нежно что-то говорила ему на ухо и уводила, уводила, уводила….
Иринка проснулась под утро, тревожно вскинула руку рядом, рука тут же наткнулась на теплое, крепкое тело мужика: "Нет, не приснилось, не привиделось", - всколыхнулось все внутри Ирины, рядом с ней мирно посапывал красавец Андрей. Ирина улыбнулась, откинула одеяло, она любовалась бесстыдной наготой Андрея, жадно поедая его молодое, здоровое тело глазами, как он ей нравился, сказочные принцы ничто по сравнению с ним, на какой-то миг ее глаза задержались там, в том самом причинном месте, и она тихо ахнула, понятно, почему девахи называли Андрея "жеребчиком", такого ей не приходилось видеть никогда, а что ей, собственно говоря, приходилось видеть, что она могла видеть, если она – уродина. Ирина начала сердиться на саму себя. Она уже хотела спихнуть с кровати Андрея, чтобы не сопел тут, чтобы не вонял, но не смогла, бессильно опустила руки, ей так хотелось счастья, пусть и украдкой, пусть и на час, только такого, какое было сегодня между ними ночью. Ирина прильнула к низу живота Андрея и жадно потянула носом, Андрей источал аромат молодого самца, готового к бою, и она осторожно положила свою голову ему на низ животика. Тем временем Андрей проснулся тоже, он прислушивался к шорохам и шумам квартиры Ирины: "Неужели все это было сегодня, неужели он ее страстно целовал, неужели он говорил ей все эти слова", - но сам, не понимая отчего и почему, ему было приятно вспоминать эту ночь, может потому, что первый раз его не оседлывали, им не понукали, словно он и впрямь был конем, не теребили и не торопили его, и вдруг он почувствовал нежный, едва-едва ощутимый поцелуй в самую жаром пышущую часть его тела, и ему стало необыкновенно хорошо и легко, сколько раз, царапая зубами и кусая, словно на бегу, ему делали минет, но то, что он испытал, а точнее почувствовал только что ни шло ни в какое сравнение с прошлым, Андрей застонал:
- Проснулся? - Ирина говорила нежно, чуть слышно, едва-едва, и Андрей вспомнил сказку, старую сказку, которую слышал когда-то в детстве от бабушки: "А уж речь-то говорит, словно реченька журчит", - вот именно реченька журчит, и он потянулся в кровати и схватил Иринку, его Иринку, крепко-крепко прижал к себе и зашептал нежно и страстно в ее ушко:
- Не отдам, никому тебя не отдам, слышишь? - и Иринка засмеялась, она его слышала и понимала, как никакая другая, он был ее принцем, не сказочным и бархатным, а живым и реальным, пусть только на сегодня, но он ее, и она жарко и страстно, как только способна женщина, его поцеловала.

[Unona]

черная маска, очень захватывающий рассказ. Начало про баню показалось затянутым и нудноватым, думала бросить читать, но все же пересилила себя и дочитала. Хороший слог, жизненно, живо описано.

[Вьюнок]

Сообщение от черная маска

чепельник

Наверное, он чапельник?

Мне язык показался несколько загроможденным, как будто куда-то спешашим.
И я не поняла о чем рассказ. О том, как парню очень хотелось *****ся (извините, но по-другому и сказать не могу), потому как он без этого не может, а потом он утром раз - и...и...влюбился?(неприятно это слово здесь писать)
Такое ощущение, что это сублимация.

[черная маска]

Спасибо за все, что написано. Мне дорого, каждое мнение. Рассказ вобще-то основан на реалии, с моим другом все это произошло, теперь вот живут, двое сыновей, счастливы. Не знаю, может и немного вычурно и затянуто, но писал, как думал, представлял сам себя. Что вышло, то вышло.
Выношу еще один опус на тему "Проделки купидона", этот называется "Жрица любви" (почим детектив)

Он сидел в клубе, пьяно развалившись за столом, покуривая время от времени сигаретку, пуская колечки дыма в потолок, и смотрел на нее, она стояла у стойки бара, томно потягивая шампанское и прищурившись, казалось, что она немного с иронией, но все же несомненно с интересом также смотрела на него, они явно нравились друг другу, было в них такое, что заставляет людей желать друг друга, хотеть друг друга. Дуэль глазами длилась для них обоих вечность. Он - преуспевающий менеджер одной крупной кампании, она - жрица любви, так принято называть в обществе тех женщин, которые оказывают определенные сексуслуги мужикам за деньги. Ему определенно льстило, что она, не просто женщина, а жрица, жрица в лучшем смысле этого слова, жрица храма, имя которому любовь, обратила внимание именно на него, простого смертного.
Он потянулся к коньку, сколько было выпито, он не считал, да это и неважно, что такое быть пьяным, ему было непонятно еще с юношества. В то буйное, далекое время, когда они, шумной ватагой подростков-пацанов, стремящихся перекричать всех и в первую очередь друг друга, собирались под кустами бузины у реки, чтобы налакаться, да, именно налакаться, так как то, как они пили вино или водку, торопливо, стремясь поскорее впасть в дурман пьяного состояния и забытья, по-другому и назвать-то было нельзя. Потом, после возлияния вином, они отправлялись куражиться. Как забавлял их визг девчонок, когда они, в пьяном, угарном состоянии, задирали им юбки, бесстыже, рассматривая их трусики, лапали редких девчонок, которые, завидев их компанию, не успевали, а может быть и не хотели перейти на другую сторону улицы, и гоготали, не скажешь лучше, сколько не ищи этому слову замену, гоготали от какого-то дурного дурмана вина, как было тогда весело и хорошо.
Хорошо было и сейчас, он смотрел на нее и хотел ее, ее тело было соблазнительно и обольстительно привлекательно для него, грудь - не полная, не та огромная, что делают себе ноне порно звезды западного кино, и не маленькая, миниатюрная девичья грудь, которая скорее пугает и отталкивает своим уж чересчур детским состоянием, а та, что ему и нравилась в женщине, то, что было надо, которую так приятно было тискать, мять в постели, вызывая в ней, женщине, приступы желания и похотливости, он облизнулся, залпом допил коньяк и направился к ней.
Она сидела у стойки бара, попивала шампанское и равнодушно-безучастным взглядом рассматривала посетителей клуба, никого, как всегда одни уроды, похотливые самцы, которых интересует только трах и больше ничего, как она устала от всего этого, если бы не ее положение женщины, которая вынуждена содержать больную мать и своего 5-летнего ребенка, ее бы здесь не было. Если бы да кабы, как много, слишком много слов для оправдания самой себя, зачем врать-то самой себе, разве она забыла, прогнала прочь ту первую свою сумасшедшую ночь с Виктором, тот первый раз, когда он уговорил ее дать ему то, что девушки должны беречь, беречь для какой-то там любви, а будет ли эта самая любовь, будет ли потом возможность гордиться и радоваться, что сберегла, сумела донести до своего любимого самое дорогое, что у нее было, честь, будет ли эта самая любовь? Никто не знает, вот и она не хотела знать, ей было хорошо, прекрасно с Виктором, Виктор - победитель, вспомнилось почему-то ей, а он и впрямь победитель, ах, боже мой, что это была за ночь любви, восхитительная ночь романтики и такой нежности, а как нежно и приятно, волшебно-восхитительно он обладал ею, какой у него был сладкий и волшебный… ууууу, но все кончилось сразу после того, как Виктор овладел ею, отвалившись от нее, он закурил, посмотрел вульгарно в потолок, вздохнул и произнес всего-то два слова, но именно эти слова изменили всю ее жизнь, перевернули всю ее и сделали такой, какая она теперь есть: "Классная блядь" - бросил он, встал, по-быстрому оделся и ушел, она проплакала потом остаток ночи, за что? Ответа так и не нашла, зато потом, но об этом лучше не вспоминать, потом был кромешный ад, наполненный слезами, страданием и похотливым развратом, именно этому похотливому разврату она и служит теперь, она работает, и этим ремеслом она живет. Но что-то теперь будет, этот самчик решил-таки подойти к ней - забавно, посмотрим, что получится.
- Виктор, - буркнул он и плюхнулся рядом с ней, у нее все похолодело внутри, опять, снова, неужели аду было угодно, чтобы она опять пережила эту сладкую и горькую ночь и одновременно, чтобы она снова испытала то, давнее и почти забытое состояние, она взяла себя в руки:
- Марина, - обворожительно улыбнулась она ему.
- Пойдем? - не то спросил, не то предложил Виктор.
- Куда? - как-то наивно и по-детски доверчиво спросила она, возможно именно так маньяки приманывают свои жертвы, возможно, но ей так хотелось стать жертвой этого парня, так не терпелось остаться с ним наедине, что она ни о чем другом не могла и думать.
- Тут недалеко, - как-то странно произнес Виктор и криво ухмыльнулся, и снова то, далекое, забытое состояние полета в пропасть, когда кружится голова, когда захватывает дух.
- Пойдем, - решилась она, пусть ее считают кем угодно, да собственно, что ей было терять, она и так проститутка, какая разница с кем и где, главное она сегодня не одна и не с этим быдлом, которое лапало и слюнявило ее в постели, она с Победителем.
Они вышли из бара и направились к машине Виктора:
- Все, что имеем, - галантно и немного пошатываясь произнес Виктор, - маленькая, зато полностью наша, - и он открыл дверцу, приглашая ее внутрь, она, не раздумывая села, как приятно и хорошо почувствовать тепло салона автомобиля, окунуться снова в приключение, которому нет конца, и которое именуется жизнью, машина дорогая значит денежки у него есть, привычно подумалось ей, и она захлопнула дверцу, он устроился рядом.
Как чудно и немного по-детски он целовал ее, как приятно его руки ходили по ее телу и от этого у нее так кружилась голова, боже, сколько воспоминаний и приятных и не очень он ей подарил, как хорошо с ним было, было, да, она опять с ним вспомнила того Виктора, первого, с тех пор, как все это произошло, она ненавидела это имя, как она желала смерти всем Викторам, какие только есть на свете, но как все же приятно отдаться сегодня было новому, уже одиннадцатому по счету Виктору, как он умел и хотел доставить ей, и только ей наслаждение - этого она не забудет никогда, нет, не забудет, и она сладко потянулась и улыбнулась только ей одной понятной мысли…..
Следователь прокуратуры, который прибыл к старым, заброшенным гаражам, привычно и ничему не удивляясь, прошел к автомобилю, припаркованному около забора, там - труп, ну и что, подумаешь - еще один, одиннадцатый, и тоже наверняка Виктор, просто маньяк какой-то повадился истреблять этих Викторов, ничем другим заняться не может, что ли?

[Unona]

черная маска, оригинальная концовка
Но снова напрягает начало тяжелым и лишним описанием: вначале дуэли, потом жрицы, затем воспоминания детства о "налакаться". Тяжеловесно как-то вышло. Вот первая любовь и первый раз девушки описаны довольно неприятно, но очень взаправду чтоли...

[Вьюнок]

Сообщение от черная маска

теперь вот живут, двое сыновей, счастливы

А у них правда именно так было?Ваш знакомый столь откровенно живописал свои ...кхм...ощущения и мысли?Или его история состояла только в истории любви первого парня на деревне и не очень симпатичной девушки?

Сообщение от черная маска

но писал, как думал, представлял сам себя

Вот это-то сразу понятно. Автор, Вы себя очень любите, да?
Лично у меня такое ощущение, что я читаю эротические рассказы с вырезанными постельными сценами. Может, Вам попробовать себя на этом поприще? Тогда и не надо будет придумывать тяжеловесные описания трудного детства (мда, веселенькое оно было, с такой ностальгией описано), там с этим попроще.

[черная маска]

Все равно спасибо, хоть Вы меня и не поняли, но это не важно. В конечном итоге мир строго делится на две группы людей: одни жалуются, что их слишком быстро раскусили, другие на то, что их не поняли.

[Вьюнок]

черная маска, возможно не поняла. А Вы объясните мне, что я должна была вынести из Ваших рассказов. В конце концов, не все понимают глубинный смысл, многим нужны критические статьи.

З.Ы На мой вкус, категорий людей больше.

[черная маска]

Я же еще не Лев Толстой, мне объяснить трудно.
В конечном же итоге я просто написал, Вы просто высказали свою точку зрения, вот и все.
Пародируя слова великого поэта можно сказать: Я вам писал, чего же более...

[Вьюнок]

Гм...Я думала, пародия - это нечто иное.
Да и писали Вы не мне))
А думаете Льву Толстому легко было?)