Невольные свидетели любви (продолжение истории)

[SerjAnd]

Предстоящие выходные у тебя выдались не рабочие, и в пятницу, после ночной смены, ты отказалась идти в институт, пожелав немного отдохнуть, а потом поубираться в квартире, чтобы два выходных мы могли провести в своё удовольствие, как договаривались накануне. Естественно, я был с тобой солидарен и на институт забил тоже. Довольный, что впереди нас с тобой ожидали такие нечастые совместные выходные, я по дороге домой заскочил в магазинчик и, прикупив кое-что к ужину и чаю, поспешил к тебе. На выходе из метро купил несколько веточек багульника, ты так любила его нежные лиловые цветочки, радовавшие глаз среди зимы.
Дома, вручив тебе прямо в прихожей букетик из голых веток, радостный и счастливый потащил тебя на кухню. Я выкладывал перед тобой покупки словно ребёнок, который провинился и теперь хотел загладить свою вину и помириться. Но ты равнодушным взглядом обвела содержимое сумки, молча набрала в банку воды и поставила веточки на подоконник.
- Давай, ужинать, - сухо сказала ты, собирая на стол.
Ты явно была не в настроении. Я ничего не понимал. Мы вроде не ссорились и, хотя перепады в настроении у тебя теперь случались часто и были непредсказуемы, я всё равно каждый раз задавался вопросом – с чего бы вдруг?
Кушали мы тоже молча, ты почти ничего не ела, только нервно ковырялась в тарелке, отправляя в рот редкие крохи. Мне казалось, у тебя чуть дрожал подбородок, что и мешало тебе нормально жевать. Потом ты и вовсе замерла, сверля меня глазами.
- Алён, ты чего? – спросил я, проглатывая разжёванную порцию.
Ты так же молча отвернулась к окну.
- Случилось чего? – недоумевал я, отправляя в рот очередную порцию.
И вдруг, как гром среди ясного неба, твой тихий надтреснутый голос:
- Ты изменяешь мне…
Непроглоченный кусок встал мне поперёк горла, и я закашлялся.
- О чём ты? - пробормотал я, с трудом сглатывая.
- Ты прекрасно понял, о чём я сказала… - ты снова обратила ко мне свой взгляд.
- Ну, с чего ты взяла? – я положил вилку и открыто посмотрел в твои, полные неверия, глаза.
Видимо, каким-то непостижимым образом слух о моём неудавшемся адюльтере с сотрудницей достиг твоих ушей и теперь нам предстояли долгие и неприятные объяснения, а потом, возможно, и очередная ссора. Все наши планы на выходные летели коту под хвост. В голове мгновенно закружился хоровод вопросов: откуда ты всё узнала? Кто мог донести? Как нам объясниться, не травмируя при этом друг друга? Как избежать ссоры? Я занервничал, но старался всё же держать себя в руках, говорить твёрдо и заранее был готов всё отрицать. Конечно, опять я действовал по-мальчишески глупо. Мужчины, наверное, всегда в душе остаются мальчишками, а для мальчишек бесконечные тайные связи – это нечто вроде знака доблести, желают они в этом признаваться или нет…
- Я знаю, изменяешь, - уверенно ответила ты.
Нет, ты меня не спрашивала, ты утверждала, как будто у тебя на руках действительно были все доказательства моих похождений «налево».
- Глупости какие, Алён! – рассмеялся я, а у самого внутри всё затрепыхалось от волнения. – Не фантазируй!
Я протянул к тебе руки и сжал твои прохладные пальчики. Мои глаза излучали только добро и любовь. Уже столько лет каждая частичка твоего тела оживала под моим взглядом, но сейчас я видел твоё оцепенение. Ты смотрела на меня глазами тех, на кого не действовали мои чары, и мне стало страшно…
- Я не фантазирую. И хочу, чтобы ты сам всё честно рассказал. Мы не сможем больше быть вместе, если ты позволяешь себе какие-то отношения на стороне, - ты аккуратно вытянула свои пальцы из моих ладоней и поспешила убрать руки под стол.
Твой открытый вызов, непреклонное упорство в своих умозаключениях не явилось для меня неожиданностью. Я предполагал, что ты взбесишься, как только узнаешь о моём флирте с другими женщинами, и оправдать мне себя будет очень и очень непросто…
- Алён, перестань! Не изводи ни себя, ни меня беспочвенными подозрениями. Я думаю, что наши с тобой размолвки – ещё не повод для измен…
- Ты врёшь мне, - продолжала настаивать ты, и твои глаза стали постепенно увлажняться. – Ты где-то пропадаешь до ночи, я не могу дозвониться до тебя, а когда меня не бывает дома, вообще не знаю, ночуешь ли ты здесь или нет… Я хочу знать правду…
- Áленька, хорошая моя! Вся правда состоит только в том, что я действительно задерживаюсь на работе, вот и всё! Ну, скажи, что мне делать дома одному? А на работе я могу отвлечься хоть как-нибудь…
- Как-нибудь? Использовать застёжку на брюках, как аварийный выход? – твой подбородок теперь явно задрожал.
- Господи, ну о чём ты говоришь? Это уже слишком! – я поднялся со своего места, подошёл к тебе, присел рядом и обнял за плечи. - Занимая себя по работе, я не так сильно скучаю по тебе…
Ты попыталась отстраниться, всё ещё не веря мне. Я понял, что о моих похождениях ты, скорее всего, ничего не знала, но подозрения твои не были так уж и беспочвенны, и ты практически поймала меня с поличным. Ну, кто же в этом сразу признался бы, не попытавшись отмазаться?
- Да, в женских объятиях не до скуки, правда? – упорствовала ты, и меня это уже стало заводить, принимая тот факт, что ты была недалека от истины.
- Ты специально злишь меня, выискиваешь несуществующие причины своих подозрений, заставляешь оправдываться, - возмутился я, отошёл к окну и закурил.
- Ты всегда пахнешь женскими духами, - не обращая внимания на мои реплики, продолжала ты предъявлять мне новые и новые доказательства моих измен. – На твоих рубашках следы женской косметики…
От твоих последних слов я замер. Сделал пару глубоких затяжек, затушил сигарету и повернулся к тебе.
- Милая, значит, ты не доверяешь мне? – тут же ощетинился я. – Проверяешь мою одежду? Карманы тоже? Знаешь, это уже похоже на манию, - попытался я бессовестно уколоть тебя.
- Нет, дорогой мой, я её просто стираю, - спокойно ответила ты, не отводя своего взгляда.
- Мне нечего тебе ответить! – взорвался я. – Ты прекрасно знаешь, что в нашем отделе половина сотрудников – женщины! Напудренные, нарумяненные… Мы решаем вместе какие-то вопросы…
- Понимаю, - остановила ты меня. – Так близко решаете, что они трутся своими лицами и губами о твою рубашку… – пояснила ты. – Сам понимаешь, что говоришь чушь…
Между нами повисла тишина. Теперь стало действительно ясно, что твои подозрения в моём флирте были подтверждены следами романтических свиданий, и отпираться было бессмысленно. Оставалось только убедить тебя в том, что до более близких контактов дело не доходило. И я не знал, как это сделать. Как доказать, что я физически не изменял тебе? Как убедить, что попытка сексуального контакта с другой женщиной, была просто итогом физического желания разрядиться. Прекрасно понимал тебя, что поверить мне после всего между нами произошедшего, наверное, практически невозможно…
- Так что ты скажешь? – нарушила ты тишину, добиваясь от меня признания.
Я поднял на тебя виноватый взгляд.
- Я виноват… Я был чертовски не прав, проявив свою слабость, но я не изменял тебе! Да, флиртовал, но бóльшего не было! Пожалуйста, поверь! Я люблю тебя, ты моя жена, и я не могу тебе изменять…
- И ты считаешь, что флирт – это не измена? – спросила ты, дрогнувшим голосом и глаза переполнились слезами.
- Как ты не понимаешь, что подобное дерьмо не имеет никакого значения?! – кричал я, не выбирая выражения.
Ты метнула на меня хмурый взгляд, как всегда, когда я употреблял вульгарные или нецензурные выражения, и отвернулась. Ты получила моё признание, убедилась, что у меня случились связи с другими женщинами, пусть и не самого серьёзного характера, и, отпустив нервное напряжение, расплакалась. Горько, как потерявшая веру в любовь...
Ты уронила голову на руки с таким безграничным отчаянием, что у меня сжалось сердце, и я принял твёрдое решение больше никогда не допускать связей на стороне. Опять, в который раз, я разбивал тебе сердце, снова заставил усомниться в своей верности тебе и снова просил прощения.
Я упал на колени рядом с твоей табуреткой, обхватил тебя и прижался головой.
- Прости, прости, Áленька, любимая. Поверь, я не спал ни с кем! Мне никто, никто не нужен! Только поверь мне! Пожалуйста… - я клял себя последними словами, вымаливая в очередной раз твоего прощения, добиваясь хоть какой-то реакции от тебя, но ты сидела тихо, не шелохнувшись, и лишь беззвучно плакала.
Когда ты стала потихоньку успокаиваться, я снова обратился к тебе, но в ответ опять было молчание. Тогда я отпустил тебя, сел рядом на пол и опустил голову себе на колени. Я догадывался, что сразу вот так трудно простить меня, да и вообще разговаривать на эту тему трудно и больно, но и сворачивать этот разговор было сейчас нельзя.
- Я понимаю, что ты вправе не верить и не простить меня, - сказал я тихо, - но просто знай, что ты одна в моём сердце, оно заполнено тобою до самых краёв и там больше ни для кого нет места… Ну, разве, что для наших детей – одной, или двух дюжин…
Я пытался ещё шутить, но это снова никак не подействовало на тебя и стало ясно, что на сегодня наш разговор окончен. И прежде чем оставить тебя, я прошептал:
- Я не выдержу очередной ссоры… Мне безумно одиноко, Áленька… я всё время скучаю…
Ты снова ничего не ответила, но через минуту я почувствовал, как моей головы коснулась твоя лёгкая рука. Я поднялся на колени, бросился к тебе и крепко обнял, ощущая, что ты нуждалась в моей близости не меньше, чем я в твоей. Мы обнимали друг друга, губы мои ласкали твоё лицо и шептали:
- Я поступил гадко, пытаясь развлечь себя в твоё отсутствие, но это не значит, что мы должны поставить на нашей жизни крест. В наших отношениях просто кризис, и я уверен, что мы сможем его пережить. Мы не можем расстаться. Мы не должны расстаться…

[SerjAnd]

... - В наших отношениях просто кризис, и я уверен, что мы сможем его пережить. Мы не можем расстаться. Мы не должны расстаться…
Ты чуть отстранилась, чтобы посмотреть в мои глаза.
- Как же нам теперь быть? – как-то безысходно прошептала ты, беззащитно приподняв плечики.
- Я… я обещаю больше не пить и… и вести себя достойно… Поверь… Но… последнее слово за тобой… - так же тихо сказал я и замер в ожидании твоего ответа. Я почему-то был уверен, что убедил тебя, и ты не сможешь не простить меня.
- Я не знаю, - ответила ты и пожала худенькими плечиками, а у меня упало сердце и перехватило дыхание. – Не знаю, какие ещё сюрпризы может преподнести мне судьба, но… я не хочу…, - ты судорожно сглотнула и внимательно посмотрела на меня. Твои эмоции на лице выражали сейчас смесь боли и неопределённости, что заставило меня усомниться в своей уверенности. Я отвёл свой взгляд, ожидая твоего приговора, боясь встретиться с правдой лицом к лицу. Трус несчастный…
Твоя ладошка легла мне на щёку и слегка повернула мою голову к себе. Твой пытливый взгляд проникал внутрь, ты будто пыталась заглянуть в душу, чтобы понять, на что ещё способна моя человеческая сущность.
- … я не хочу тебя терять, - чуть дрогнув, прошептали твои губы, а глаза снова наполнились слезами. – Я и так уже много потеряла…
Я обхватил твоё лицо руками и целовал влажные глаза, нашёптывая: «Хорошая моя, любимая, не будет больше никаких потерь! Ты только верь мне. Ты веришь мне, родная, что у меня не было ничего серьёзного с женщинами? Веришь?»
Теперь я пристально вглядывался в твои влажные глаза, и понимал, что в них нет осуждения и недоверия. В них я читал любовь. Столько любви, что я почувствовал себя как бы окутанным ею. Я видел тонюсенькие сеточки первых морщинок вокруг глаз, гладил пальцами эти шрамики от нанесённых мною душевных травм и понимал, что их уже никогда, никогда не заживит время…
- Да, да, верю, - шептала ты и в ответ целовала мои глаза…
Вскоре мы снова утопили друг друга в объятиях, взаимных ласках и жарких поцелуях. И когда прервались на мгновение, чтобы перевести дух, ты спросила, с неохотой отрываясь от моих губ:
- Может быть, мы попьём чаю? Ты принёс столько вкусностей…
Я держал в ладонях твоё порозовевшее от счастья лицо и нежно гладил щёки большими пальцами.
- Пойдём сразу в спальню, - также тихо ответил я, снова припадая к твоим губам. – Тебя я хочу гораздо больше, чем сладостей.
Ты обняла меня за шею и ответила молчаливым согласием, потеревшись своим лицом о моё. Я поднял тебя на руки и отнёс на кровать. И, хотя моё возбуждение было велико, я терпеливо и очень аккуратно раздел тебя, лаская поцелуями каждый сантиметр оголившегося тела. Наша нежность не знала предела и, несмотря на невыносимое желание обоих, мы продлевали наши ласки, пока их можно было вынести. И когда по твоему телу пробежала сладкая дрожь, ты вцепилась в мои плечи, вжалась в моё тело, словно пыталась раствориться в нём, и тихо взлетела. Я незамедлительно устремился следом за тобой. Догнал, обогнал и вернулся, чтобы вместе с тобой мягко опуститься на землю. Было так восхитительно, что тебе хотелось плакать и ты, не скрывая своих эмоций, всхлипнула, уткнувшись носом в моё плечо. Я нежно гладил твои подрагивающие плечики, целовал влажные от счастливых слёз глаза и, когда первая волна наслаждения улеглась, покинул твоё ослабевшее тело.
Весь остаток вечера мы провели в нежной любви, не выпуская друг друга из объятий.
После… мы ещё долго лежали обнявшись и перешёптывались в тишине спальни, как будто нас кто-то посторонний мог услышать. Назавтра решено было вылезти в центр, как и договаривались, чтобы побродить по старинным улочкам, может быть, посидеть в кафе за чашечкой кофе… в общем, отметить по полной программе наш романтический выходной. Потом мы снова любили друг друга, и я нежил тебя в своих объятиях, пока ты не уснула. А я, переполненный эмоциями, лежал рядом и смотрел на тебя, слушал, как ты дышишь. Видел твои слегка приоткрытые губы, и даже во мраке ночи они выглядели нежно и чувственно. Вся твоя поза, спокойное милое лицо вновь разбудили во мне желание, такое же сильное, как и в начале вечера. Я погладил твоё лицо пальцами, боясь прикоснуться губами, боясь разбудить тебя своим страстным, не успокоившимся дыханием. Ты шевельнулась, и я поспешил убрать руку, но ты поймала её и, поцеловав ладонь, прошептала в неё: - Ещё…
Я целовал твоё лицо, трепещущие веки, тёплые нежные губы и шептал в них: - Я люблю тебя…
- Я тоже, - отозвалась ты едва слышно, вовлекая меня в свой сон.
Утром, еле-еле продрав глаза около полудня, я не обнаружил тебя рядом собой, чем был чрезвычайно огорчён. Ты, вероятно, встала пораньше, чтобы приготовить нам на завтрак что-нибудь вкусненькое. Я вновь закрыл глаза и предался воспоминаниям о вчерашнем вечере. Давно уже не было так хорошо и спокойно, и не хотелось никуда выбираться из дома, да и из постели тоже. Неужели у нас ещё может получиться максимально восстановить наши отношения и вернуть в дом атмосферу уюта и радости…
Я не услышал, как ты тихонечко вошла в спальню и, забравшись на кровать, села возле меня. Я открыл глаза.
- Ну, наконец-то ты проснулся! – ты нежно улыбнулась, ласково провела ладошкой по моей щеке. Я поймал твою руку и поцеловал в тёплую серединку ладошки.
Ты нагнулась, чтобы поцеловать меня в ответ и тихо прошептала: - Давай, вставай, позавтракаем и…
Я не дал тебе договорить, обнял за талию и притянул к себе. Ты не удержалась и завалилась на меня, хихикая. А я уже поймал своим ртом твои улыбающиеся губы и покрепче прижал тебя к себе, давая волю своим рукам.
- Серёжка, ну всё! – смеялась ты, извиваясь в моих руках. – Вставай уже! Мы же решили пойти погулять, отметить этот день!
Я резко перевернулся и навис над тобой.
– Ну, вот сейчас отметим и пойдём гулять, - прошептал я, расстёгивая верхние пуговки на твоём халате.
- Любимый… - тихо прошептала ты, потянувшись ко мне всем телом, и обвила нежными руками. – А на завтрак у нас горячие бутерброды…
…
Запив холодные бутерброды горячим чаем, мы всё-таки выбрались из дома.
Побродив немного по старому Арбату, мы замёрзли, и ты потащила меня в универмаг. Я давно уже заметил, когда тебе становилось особенно грустно, мы отправлялись по магазинам за покупками. Я никогда не понимал и всегда удивлялся тому, как кусочек импортного мыла, тюбик губной помады, пара колгот или бижутерия могли поднять тебе настроение. Вот и сейчас я смотрел на тебя, перебирающую вешалки с кофточками, юбочками, платьями и согласно кивал головой, когда ты, облачившись в обновку, раздёргивала шторки примерочной кабинки, чтобы показаться мне. Такая лёгкая, нежная, до боли родная и ужасно счастливая...
С пухлыми целлофановыми пакетами мы, наконец, выбрались на улицу, когда уже стемнело. В кулинарии на углу Арбата купили пирожных, не смогли пройти мимо палатки с мороженым и, добавив к пирожным пару пачек пломбира, вернулись домой. Усталые, но довольные. С полными сумками, но пустыми карманами.
Всё воскресенье мы провели в постели, чередуя сон с объятиями и нежным сексом. Только один раз я выбрался из постели, чтобы принести две тарелки с мороженым для тебя и меня. А нам больше ничего и не хотелось – только быть вместе, есть мороженое и слизывать с губ и подбородков стекающие сладкие капли.
- Это похоже на сон, - призналась ты, когда я убрал на тумбочку опустевшие тарелки и бережно вытер твоё лицо. – Мне кажется, так хорошо ещё никогда не было.
- Если это сон, то самый, самый замечательный, - улыбнулся я и поцеловал твои липкие сладкие губы, вновь укладывая тебя на подушки.
К вечеру мы всё-таки вылезли из постели, потом вместе лежали в ванной, вместе готовили нехитрый ужин, завернувшись в махровые простыни, кормили друг друга из рук приторно-сладкими пирожными, собирали губами крошки с губ друг друга и снова сладко и жарко целовались. В конце концов, бросив в раковине немытую посуду, мы снова уединились в спальне…
И, правда, выходные получились великолепные! Было хорошо, как никогда! Казалось, что мы заглянули в прошлое, когда ночи нам было мало, когда мы любили друг друга до изнеможения и никак не могли угомонить бушующую в нас страсть. Когда малейшие недоразумения лечились улыбками и нежными взглядами, переполненными любовью и добротой, когда в нашем доме царил покой и уют.
Эта романтика затянулась и продолжалась недели три, я уже был уверен, что ты ожила, и к нам вернулись прежние чувства, наши отношения потихонечку принимали окраску яркости, и дом снова наполнялся радостью. Внутри себя я лелеял надежду, что ты сама вот-вот заговоришь о нашей свадьбе. Но эти три недели, как и предыдущие неудачные попытки, оказались всего лишь очередной интенсивной терапией нашей угасающей любви…

[Алексевна]

Сереж жаль, что эти три недели были неудачной попыткой наладить отношения, вроде ведь все обговорили, и понятно, что любите друг друга! Разговоры о свадьбе думаю тоже не принесли бы желаемого результата, видимо нужно было просто время, время которое расставит все по своим местам...

[SerjAnd]

Но эти три недели, как и предыдущие неудачные попытки, оказались всего лишь очередной интенсивной терапией нашей угасающей любви…
С февраля мы оба ушли на диплом и теперь почти всё время проводили вместе. Казалось бы, идеальнее времени для влюблённой пары и не придумать, но у нас получалось всё наоборот – чем больше мы были вместе, тем чаще стали конфликтовать, порой ссоры уже возникали чуть ли не на пустом месте, ни с того, ни с сего, из-за беспричинного недовольства друг другом или плохого настроения.
- Солнышко, ну что происходит между нами? – спросил я однажды, отчаянный и встревоженный, когда мы, повздорив в очередной раз, наговорили друг другу гадостей и разбежались по разным комнатам.
Я не выдержал первым часовой молчанки и пришёл к тебе. Ты, с глазами, полными тревоги посмотрела на меня долгим взглядом. На ресницах заблестели слезинки, и я, торопливо шагнув к тебе, крепко обнял хрупкие плечи.
- Пожалуйста, не отталкивай меня, помоги понять, что не так? Я же вроде стараюсь быть сдержанным и не обижать тебя, но мы всё-таки ссоримся. По пустякам! Разве такое было раньше!?
- Ты здесь не причём, - едва слышно пробормотала ты дрожащими губами и пожала плечиками. – Я так понимаю, что все проблемы во мне…
Ты недолго помолчала и потом, опустив глаза, продолжила: - Мне очень трудно, Серёжа. Трудно привыкнуть к новым обстоятельствам, трудно делать вид, что в нашей жизни ничего не произошло и не изменилось, трудно всё время держать в узде свою обиду и раздражение. Ты прости меня, но порой я очень жалею, что узнала всю правду…
- Но, Аленька, мы же сами с тобой договорились не обманывать друг друга, делиться своими проблемами. Я целый год мучился, что оступился, что обманывал тебя, скрывая истину. Если бы ты знала, как это невыносимо! Невыносимо смотреть в твои глаза, понимая, что ты обманута. Я не мог и не хотел больше врать, потому что ложь убивает…
Ты усмехнулась и хмыкнула. – Я тоже раньше так думала, но сейчас понимаю, что откровенность убивает ещё быстрее…
Получается, что ничего так и не наладилось в наших отношениях. Оказалось, сказать «простила» было легче, чем сделать это сердцем. Конечно, и твоя позиция мне была понятна, но я уже не знал, как и чем помочь тебе. Наша жизнь превратилась в тёмное, опасное, бушующее море без горизонта, в котором приходилось грести наугад, и лишь память о нашей любви, некогда яркой и искромётной, оставалась единственным знакомым маячком в этом мраке.
Любовью в тот вечер мы занимались без удовольствия – просто я попросил, а ты не отказала. Минимум эмоций. Потом я уснул, уткнувшись лицом в твои волосы…
Ночью был снегопад, и утром меня разбудил железный скрежет лопат по асфальту. Было мрачно и темно. Я дотянулся до часов и нажал на корпусе кнопку подсветки циферблата. Оказалось, что было только около семи часов, но я едва ли смог бы снова заснуть. Голова моя лопалась от всяческих мыслей. Я окончательно проснулся, и мне захотелось побыть в одиночестве. Я взглянул на тебя. Ты ещё крепко спала сном очень усталого человека. Лицо твоё даже во сне выглядело печальным. Я и позабыл, когда последний раз видел во сне твою трогательную улыбку. Теперь ты мне казалась несчастной…
Я очень осторожно соскользнул с кровати и, прихватив джинсы и рубашку, прокрался на кухню. Через несколько минут я уже наслаждался согревающим теплом горького кофе и расслабляющим действием сигареты. Когда-то я обожал дышать кофе утром на кухне в полном одиночестве, когда город за окном ещё спит, и чувствовать этот аромат не прожитого дня… Теперь каждый начинающийся день я встречал с вполне объяснимым чувством неуверенности.
Я думал о нашей с тобой жизни, сквозь которую пролегла трагедия, и, казалось, любовь существовала в ней теперь лишь для того, чтобы её снова и снова вырывали с корнями…
И всё же мы были вдвоём и продолжали выживать. Конечно, ничто не проходит бесследно, горький след останется ещё надолго, но я любил тебя и пытался держать двумя руками, чтобы не позволить ни Богу, ни дьяволу отнять тебя. Я верил, что у нас обоих имелся шанс обрести ещё счастье…
Всё происходящее с нами расстраивало меня не меньше твоего. Бывало, мне очень хотелось выпить, но я всячески сдерживал себя, чтобы не нанести тебе дополнительных душевных травм. Хотя понимал, что мог сорваться в любой момент…
Как то днём ты уехала на работу к своему руководителю проекта, а я оставался дома и вычерчивал довольно сложную блок-схему. Засунув за ухо карандаш, я прервался на время и перекуривал на кухне, когда в коридоре раздался нетерпеливый звонок в дверь. Обрадовавшись, что ты управилась необыкновенно быстро, я побежал открывать. Но за дверью стоял Лёнчик…
- Здорово, Серый! – его слегка грассирующий басок весело прокатился по лестничной площадке, и я понял, что приятель был навеселе. – Выручай, дружище! Одолжи пару стульев, а то мне гостей некуда посадить.
- Да не вопрос! Что за сборище? – поинтересовался я, пропуская его в квартиру.
- У меня же сегодня день рождения! – напомнил Лёнчик и, обратив внимание на простой карандаш за моим ухом, спросил: - Рисуешь?
- Ага, - усмехнулся я и, поздравив его, мы прошли с ним в гостиную.
- Слушай, может, присоединишься к нам? Всё равно ведь один, - заметил он твоё отсутствие. – Там кое-кто из наших.
В школе я не особо дружил с теми, кто водился с Лёнькой, и сейчас его компания не привлекала меня.
- Спасибо, Лёнь, но я жду Алёну, она должна уже скоро подойти, - отказался я.
- Ну, приходите вдвоём попозже, всё будет только в самом разгаре! – не унимался приятель.
Я знал, что ты недолюбливала Лёнчика, относилась к нему с настороженностью и даже, можно сказать, побаивалась, называя его «криминальным элементом», очень смешно подражая его манере разговора. Конечно, ты бы отказалась идти к нему в гости, и я неопределённо пожал плечами.
Прихватив два стула, приятель попросил третий: - Можно ещё один? Вдруг ещё кто-нибудь подгребёт? Поможешь?
- Конечно, - согласился я и, сунув в карман джинсов ключи от входной двери, захлопнул её за собой.
- Давай, проходи, - пригласил меня Лёнчик, когда мы занесли стулья в его квартиру.
Подумав, что пара часов, проведённых у соседа, не принесёт мне никакого вреда, поскольку пить я не собирался, я остался. Но уже через пятнадцать минут застолья понял, как я жестоко ошибался. Мне дико хотелось выпить со всеми, да и выглядеть трезвенником за столом было неловко. Но и тогда я ещё держался, хотя настроение было упадническим. Испытывая мучительное желание приложиться к стакану, я вышел из-за стола и отправился на кухню, чтобы перекурить. Лёнька вышел за мной следом. На кухне было так накурено, хоть колун вешай, и витал запах смеси табачного дыма и травы. Лёня потащил меня в другую комнату.
- Выпьешь? – спросил он меня, доставая откуда-то из недр шкафа бутылку элитной водки.
Я отрицательно покачал головой.
- Чего так? Я заметил, что не пьёшь совсем. Хочешь, а не пьёшь, – усмехнулся он, очень точно подметив мои желания. – Проблемы со здоровьем?
- Да нет, не со здоровьем, - уклончиво ответил я.
- А с чем? – удивился сосед и достал всё-таки две стопки.
- С моей… она не подпускает к себе, если я нетрезвый… - почему-то открылся я ему.
- Не даёт что-ли? – заржал Лёня, наполняя первую стопку. – Строгая барышня.
Я угрюмо посмотрел на него и закрыл свою стопку ладонью.
- Что, всё так серьёзно? – уточнил недоверчиво Лёня, опрокинув в себя стопочку.
Я кивнул головой, а он снова заржал: - А твой сочный головастик не может найти себе барышню попроще и посговорчивее?
Я снова метнул в него недовольный взгляд и промолчал. Лёня раскурил самокрутку, сделал глубокую затяжку и протянул мне: - Ладно-ладно, не обижайся, я шучу. Понимаю, что у вас там всё по-серьёзному… Курни, полегчает.
Я взял у него папиросу и с огромным удовольствием затянулся, наполняя себя терпким сладковатым дымом. Пока я курил, понемногу расслабляясь, Лёнчик потихоньку опустошал содержимое бутылки, и я с завистью отмечал его уникальную способность после немалого количества выпитого оставаться в здравом уме и поддерживать разговор. Так получилось, что пока мы были с ним вдвоём, я выложил ему все свои проблемы, сопровождающие нас с тобой в последний год. У меня почему-то развязался язык и я, пребывая в сладком дурмане, всё сидел и откровенно ныл, как несправедлива ко мне судьба. Я не заметил, как со стола исчезла бутылка и стопки, вокруг нас кто-то засуетился … Кто-то сунул мне под нос свернутую бумажную трубочку, небрежным движением руки, несильно надавив на затылок, склонил мою голову над журнальным столиком… - Вдыхай…

[SerjAnd]

… Кто-то сунул мне под нос свернутую бумажную трубочку, небрежным движением руки, несильно надавив на затылок, склонил мою голову над журнальным столиком… - Вдыхай…
Как только мелкие кристаллики белого порошка осели на слизистой носа, приятно щекоча ноздри, опьянение не замедлило с наступлением, и уже меньше, чем через пять минут меня охватило чувство лёгкости и необоснованной радости «без границ».
Естественно, охлаждение наших отношений постоянно и угнетало, и мучило меня, становясь причиной депрессии. Порой мне было так худо, что я ощущал полную безнадёжность и неудовлетворённость жизнью. И даже алкоголь, потребляемый мною в надежде спастись от гнетущих мыслей и депрессивного настроения, делал только хуже, усугубляя моё физическое и душевное состояние. А сейчас я ясно почувствовал прилив энергии, как прошла усталость и раздражённость, появилось ощущение силы. Ещё буквально через минуту наступил «приход» - яркая вспышка кайфа, ощущение эйфории. Заметно поднялось настроение и общий подъём душевных и физических сил пробудил во мне неудержимое желание объять своей радостью весь мир, ну, или хотя бы ту небольшую компанию незнакомых парней, что собралась вокруг низкого столика. Мне хотелось остаться с ними, стать одним из них, быть незамедлительно вовлечённым в их общение. Излишняя самоуверенность добавила мне ощущение собственной значимости и я, как завсегдатай, вальяжно развалился в кресле. Но тут же чья-то твёрдая рука, снова легла на мой затылок, побуждая подняться. Я понял, что следовало уступить место более старшему товарищу и послушно освободил кресло.
- А теперь давай домой, малыш, и почувствуй, что жизнь удалась, - тихо сказал взрослый на вид парень, что-то аккуратно слизывая из-под довольно длинного ногтя на мизинце.
Я протянул ему руку, так толком и не зная, что сказать. Стоило ли мне благодарить его или просто представиться, или уже попрощаться. Он по-простому ответил рукопожатием.
- Ну, давай! – нетерпеливо-радостно сказал я, возбуждённый новым эйфорическим состоянием и мечтающий побыстрее уже оказаться рядом с тобой раз уж меня выпроваживали отсюда.
- Увидимся, - уверенно ответил взрослый, смерив меня оценивающим взглядом из-под тяжёлых век.
Лёнчик тоже поднялся с кресла, чтобы проводить меня. В это же время в комнату ввалилась троица развесёлых девиц, и они тут же расселись на колени к ребятам за столиком. Было ясно, что сейчас здесь намечалось продолжение вечеринки, ну, а я, естественно, был лишним. Тут же возникшие ассоциации, необычно привлекательные сексуальной тематикой, добавили огня в моё состояние и я, толком не попрощавшись с приятелем, покинул его квартиру. Мне кажется Лёнчик что-то прокричал мне вслед, но звук его голоса так и остался на его этаже. Переполненный бодростью и приливом сил, испытывая приятное опьянение, я, казалось, обгоняя собственные мысли, взлетел на свой этаж и одним движением руки открыл замок и резко распахнул дверь. Я не понимал, сколько прошло времени с того момента, как я вышел из своей квартиры и, конечно, не знал была ли ты уже дома или ещё нет.
Ты была уже дома, на кухне горел свет, видимо, ты занималась ужином.
- Алё-ё-ё-н! – проорал я на всю квартиру словно ты была слабослышащей. – Ты где?
Услышав у входной двери шум и крик, ты выглянула в коридор.
– Я безумно соскучился! – влетел я на кухню, не потрудившись даже закрыть на замок входную дверь. Нетерпеливо сгрёб тебя в охапку, не особенно рассчитывая свои силы и причиняя боль своими объятиями.
- Где ты был? – морщась от болезненных ощущений, строго спрашивала ты, невпопад отвечая на мои настырные поцелуи. – Ушёл куда-то, без одежды, ничего не написал мне. Я волновалась…
- Да Лёнчик заходил за стульями, у него там сабантуй. Я помог ему дотащить, - не прекращая своих поцелуев и шарящих движений руками по твоему телу, отвечал я на одном дыхании. – Чуток посидел с ними, перетёрли кое о чём… Кстати, он нас с тобой приглашал в гости. Хочешь, пойдём? – смешливо предложил я, прекрасно предвидя заранее твой отрицательный ответ.
Ты снова наморщила свой нос – то ли от упоминания Лёниного имени, то ли от моей неконтролируемой резкости. - Ну, остановись на секунду! – попросила ты, чуть отталкивая меня. – Я не пойму, Серёжа, ты опять пьяный? – спрашивала ты, пытаясь уловить носом запах моего дыхания. Но дыхание моё было чистым (не считая табачного), без примеси алкоголя, и ты непонимающе таращила на меня свои глаза.
- Я пьяный? – озорно воскликнул я вопросом на вопрос и, выхватив из твоих рук прихватку, кинул её куда-то в сторону. – Да оставь ты это! – выключил газ и, нагнувшись, подхватил тебя под колени, легко поднял и перекинул через плечо. – С чего ты взяла, что я пьяный!
- А-а-а-а-а-а! – завизжала ты, оказавшись в одно мгновение вверх ногами, и цепко ухватилась за мою рубашку.
Я сделал крутой разворот вокруг себя, крепко удерживая тебя за ноги. – А-а-а-а! – опять закричала ты, вцепившись в меня, что есть мочи. - Отпусти, Серёжка! Ты с ума сошёл!
- Отпускаю! - я слегка ослабил хватку, чуть сдвинув тебя назад. Предчувствуя падение вниз головой, ты, взвизгнув, остервенело вцепилась в мои штаны. Я тут же сжал твои ноги сильнее и положил ладонь на ягодицы, поглаживая их. – Тихо, тихо, я же держу тебя, солнышко.
Испытывая лёгкое головокружение, я пошёл по коридору в спальню, крепко прижимая тебя за ноги к себе и свободной рукой поглаживая оголившиеся бёдра.
- Ой, Серёжа, - тихонечко попискивала ты у меня за спиной, сжимая в своих кулачках пояс моих джинсов. – Что нашло на тебя?.. Ты точно пьяный…
Я внёс тебя в спальню, как можно аккуратнее опустил на кровать и, прижимая твои руки к матрасу, навис над тобой.
- Я не пьяный, дурочка, - шептал я, лаская твои податливые губы лёгкими касаниями своих, жаждущих поцелуев, губ. – Ты же чувствуешь, что я не пьяный?
Ты широкораскрытыми недоверчивыми глазами смотрела на меня, пытаясь взглядом удостовериться в этом.
- Н-н-н-е знаю, - прошептала ты. – Но ты… ты какой-то не такой… Как пьяный…
- Н-е-е-е-т, - протянул я, покрывая поцелуями твоё лицо и шею. Моё возбуждение нарастало и делалось нестерпимым с каждым прикосновением к тебе. – Я не пьяный, солнышко, я счастливый. Очень, очень счастливый….
Тебя это моё заявление удивило ещё больше, но, поддавшись моему настрою и ауре, окутавшей нас, ты не стала больше ничего выяснять, а предпочла получить удовольствие и, приоткрыв губы, с удовольствием принимала мои поцелуи и отвечала на них.
И не беда, что мы не успели даже раздеться, в таких моментах была своя изюминка, особенно, когда желания опережают сознание…
…
Этот холод в наших отношениях, ставший в последний год просто зримым, воспринимался мною всё болезненнее с каждым днём. Может потому, что твоё равнодушие так уязвляло меня, я уже был готов к всевозможным безумствам, лишь бы это помогло справиться с поражениями и депрессией, чтобы чувствовать, что ещё стоит жить… И порошок помог один раз. Через несколько дней всё повторилось. Потом ещё… Мне стало понятно, что утраченное состояние удовлетворённости своей жизнью, для достижения которого мне приходилось теперь трудиться, потратить ещё уйму времени, и ещё не известно смог бы я вернуть его в первоначальном виде, необходимо для возбуждения во мне ощущения счастья. Но крохотная порция порошка вмиг возбуждала во мне такой прилив счастья, без каких-либо усилий, что необходимость в достижении своей цели сразу теряла свою окраску. Мизерной дозой я обманывал свой мозг, но в награду получал небывалые ощущения счастья в никогда неиспытанной ранее огромности. Именно такая способность наркотика возбуждать в тебе физическое ощущения счастья даже тогда, когда переживаемые события в действительности должны были бы вызывать тоску, отчаяние или даже горе, и было той страшной притягательной силой, бороться и противостоять которой я не только не мог, но и не хотел. Белый чудодейственный порошок становился для меня необходимым всё чаще. Мне нравилось
чувствовать себя необыкновенно сильным и могущественным. Пропадали страхи и опасения, исчезали сомнения и неуверенность. И я упивался этими чувствами, хотя прекрасно понимал, что может хотеться как можно чаще испытывать их. Ради какого-то часа, чтобы почувствовать себя таким, каким хотелось быть для тебя всегда – безмерно значительным и неповторимым…
И секс в таком состоянии повышенного аппетита доставлял мне непередаваемое удовольствие – казалось, каждая клеточка тела переполнена взрывоопасной смесью и в итоге, взрываясь, заставляет содрогаться всё тело от миллиардов крошечных взрывов, цепочкой следующих друг за другом и кажущихся бесконечными. А потом… парить в невесомости, ощущая наивысшее блаженство и умиротворение…. Всего несколько минут и острое желание снова испытать это состояние, «догнать его», переживать эйфорию вновь и вновь. И ещё… мне безумно хотелось, чтобы и ты могла это почувствовать. Чтобы мы вместе испытывали это чувство…

[Алексевна]

Ой, Сереж, увлечение наркотиками к добру не приводит никогда, ты это конечно сейчас знаешь! Но тогда наверное не осознавал даже, ты был поглощен лишь эмоциями которые получал и как сказал, тебе хотелось чтоб не только ты сам, но и Алена это почувствовала

Сообщение от SerjAnd

мне безумно хотелось, чтобы и ты могла это почувствовать. Чтобы мы вместе испытывали это чувство…

А это все на самом деле подмена понятий!!! Проблемы ведь не исчезают по щелчку пальцами! Это лишь дурман наркоты меняет восприятие ситуации... Это нужно понимать всем кто решил от проблем открестится, переключится таким способом...

Думаю Алена в скором времени догадается о причинах твоего такого приподнятого настроения без алкоголя или застукает тебя за этим занятием и тогда потеря всего того что есть у вас будет с большей вероятностью... Она это не примет!

То что тебе приходилось пережить и Алене, и те времена - никому не пожелаю, пережить и оказаться в ней (в такой ситуации) - никогда!!!

[SerjAnd]

И ещё… мне безумно хотелось, чтобы и ты могла это почувствовать. Чтобы мы вместе испытывали это чувство…
…
Я уже знал, что белый порошок обеспечивает мне эйфорическое ощущение парения над серым унынием, поселившимся в нашей спальне. Всего понюшка, и я на целый час отрывался от земли и уносился из действительности, в мир отрешения от всего неприятного, в мир красоты и повышенной чувственности. Это был мой способ выжить в мире безысходности и отчаяния.
Конечно, моё состояние, схожее с лёгким опьянением, каждый раз вводило тебя в заблуждение, ты уже с недоверием выслушивала мои однообразные захлёбывающиеся признания в своём счастье, и я стал побаиваться, что ещё немного и ты обо всём догадаешься. Обратишь внимание на этот неестественный блеск в глазах от нереального ощущения счастья, заподозришь мои участившиеся вечерние вылазки на лестничную площадку покурить, или вдруг обеспокоишься моей внезапно налетевшей хандре после фееричного секса. Моя девочка… ты никак не могла понять, почему я радостный, сентиментально чувствительный вдруг внезапно становился недовольным и апатичным. И, если бы тогда ты только знала все признаки наркотического опьянения, то уже никогда не простила бы мне этот жестокий обман, эту чудовищную подмену одной отравы другой. Но пока этого не происходило и самым неприятным последствием опьянения было только угнетённое состояние. И, к сожалению, с каждым разом это состояние усиливалось, принимая характер самой настоящей депрессии. И, если поначалу эйфория плавно переходила в обычное состояние, то со временем наступила «расплата» – чудовищное похмелье, которое выворачивает наизнанку весь только-только испытанный кайф и которое не случается даже при лошадиных дозах выпитого алкоголя. Повышенное настроение сменялось внезапной депрессией и подавленностью, ощущение прилива энергии сменялось апатией и чувством тяжести в каждой клеточке тела. Мучила бессонница и наутро я просыпался разбитым и уставшим. Эта неотвратимая, мучительная и страшная реакция, которая продолжалась долго и выражалась в такой мрачной и такой смертной тоске, сопровождалась непременным навязчивым желанием избавиться от неё с помощью повторного приёма наркотика. И хоть знаешь, что через несколько часов все это пройдёт и выветрится, с каждом разом всё сильнее не верилось, что из этого состояния имелся другой выход, кроме повторной дозы.
Я понимал, что во мне с каждым днём росла неизбежная зависимость от наркотика, прекрасно понимал, что это удел слабых найти самый наилегчайший способ избавления от своих проблем, которые реально никуда не исчезали, а так и продолжали существовать. Но обманываться было легче, чем бороться. И всё же я был решительно настроен, чтобы как можно скорее эту зависимость прекратить…
Однажды, опять воспользовавшись твоим отъездом к руководителю проекта, я снова оказался в компании Лёнчика, и, не скрывая своей озабоченности, поделился с его взрослым приятелем своими опасениями.
- Нет, я не могу больше! Я обманываю её и она скоро обо всём догадается! – ныл я, отказываясь от очередной дозы, а у самого всё внутри свербило от навязчивого желания.
- А ты помоги ей разделить с тобой радость и приумножить эйфорию, - тихо предложил мне Взрослый, пристально вглядываясь в мои глаза. Было что-то в его взгляде – ему хотелось верить. До меня не сразу дошло, но что он намекал, но когда всё-таки понял, его предложение мне показалось заманчивым, да ведь я и сам мечтал об этом же! Но испуганно затряс головой: - Нет, нет, это исключено!
Я попытался подняться, но Взрослый не пустил меня, усадил на место.
- Глупый! Она ничего не поймёт, а через пять минут будете уже вместе летать и взорвёте Вселенную своим оргазмом.
Он, как гипнотизёр, не отрывал от меня своего пронзительного взгляда, а голос его затыкал уши сладкой ватой и убаюкивал…
- Но… но я не смогу, - так же тихо стал шептать я, словно мы доверяли друг другу сокровенную тайну. – Я не смогу заставить её вдыхать порошок. Никогда не смогу. Она не такая… - захлёбывался я в шёпоте, живо, во всех красках представляя себе эйфорическое путешествие этой ночи.
Взрослый глухо рассмеялся.
- Да, я уже понял, что она у тебя исключительная! И не надо её заставлять вдыхать! – он провёл пальцем по глянцевой поверхности стола, собирая невидимую пыль, оставшуюся от «дорожки», и загадочно ухмыльнулся.
Моё сердце зачастило, я в нетерпении напряг свой слух, чтобы не пропустить ни единого словечка, охваченный желанием получить бесплатный пропуск в совсем иной мир наслаждения.
Взрослый тянул, наверняка понимая мой интерес и заметив взволнованное состояние. Он облизал подушечку среднего пальца и развалился в кресле, откинувшись на спинку. Я подался вперёд и весь обратился во внимание.
- Когда девочка будет готова, наполнится соком… нанеси порошок на увлажнённые лепестки раскрывшегося цветка… Поверь, она долго не уснёт…
Я вздрогнул от неожиданности – так просто! И дорога в рай открыта! Меня уже возбуждала и манила представленная картина. Взрослый выжидающе сверлил меня взглядом и я, сглотнув тягучую слюну, кивнул головой. На столик легли два маленьких бумажных пакетика...
- Ей немного меньше, - прошептал Взрослый.
Я снова кивнул, дрожащими пальцами вынул из нагрудного кармашка деньги и положил на стол. Аккуратно взял предназначавшиеся мне пакетики и положил их на место денег в карман, прекрасно давая себе отчёт в том, какую унизительную и подлую сделку я сейчас совершил за твоей спиной…
Я с нетерпением дожидался ночи, и внутри меня всё дрожало от предвкушения ещё неизвестных нам обоим новых ощущений близости. Я постоянно прокручивал в голове порядок подготовки к ней. На первый взгляд всё казалось просто и легко. Но, когда дело коснулось сути, я взволновался. Ты ничего не должна была заподозрить, я должен был действовать уверенно и аккуратно, но моё взбудораженное состояние не позволяло мне взять себя в руки. Мысли мои были рассеяны, подчинены уже предстоящему наслаждению. И, несмотря на то, что лаская тебя, я заметно нервничал, всё удалось. Как научил взрослый. И уже через несколько минут мы были на одной волне.
Каждая клеточка наших тел, каждый крохотный нерв были наготове и, наконец, только сейчас, впервые после долгих заморозков, по-настоящему ожили. Наши эротические фантазии не ведали границ. Сколько же в нас было силищи! Мы просто не знали удержу. Вместо тихих стонов и ласкающих уши словечек мы издавали вопли диких кошек, отлично отражавшие наши ощущения. И это казалось прекрасным – ощущать себя бесстыдными животными, а не возвышенными человеческими личностями, потому что секс относится к основе основ, как вода или еда, и потребность в нём сродни жажде или голоду.
Постепенно накопившееся наслаждение перешло в потребность взорваться изнутри, и мы ринулись навстречу взрыву с такой силой, что своими движениями могли бы разогнать локомотив!
И действительно, как и обещал Взрослый, своим взрывом мы, казалось, сотрясли всю Вселенную. Ну, если не Вселенную, то наш подъезд точно. Он напоминал бурный прибой, чьи волны шли из одного очага во всех направлениях, к самым границам тела. Процесс казался бесконечным, неиссякаемым. Он пульсировал: то отхлынет, а то надвигается снова – сперва неистовый, но постепенно меркнущий, от ослепительных вспышек до едва различимого мерцания… и потом… приятная боль по всему телу, до самых кончиков пальцев… словно волны наслаждения растянули кожу до самых крайних пределов…
Чуть погодя, когда мы снова осознали своё дыхание, которое постепенно выравнивалось, ты шевельнулась. Мой ласковый укус в мочку уха заставил тебя лениво улыбнуться, ты теснее прильнула к моей влажной коже и погрузилась в забытьё. Тело к телу… Казалось, вся выплеснувшаяся из нас энергия забрала с собой всё негативное, всё наше недовольство жизнью и гнев на её несправедливость. Даже не верилось, что возможен ещё такой покой на душе. И я понимал, что нам нужно, просто необходимо сохранить больше, чем просто секс, пусть даже и самый потрясающий со дня сотворения мира… Ты нежно улыбалась сквозь прикрытые веки, словно слышала мои мысли и безропотно соглашалась с ними.
Казалось, жизнь опять заиграла красками и наполнилась смыслом. Всё было просто замечательно, и я размечтался, что так должно быть всегда... В течение часа не имели значения прежние обиды. Ничего не существовало – только я и ты... ничего не было видно в опасном тумане магического порошка, только слияние тел и вспышки экстаза, в котором стиралось всё некрасивое, недоброе и занудливо-критическое. Этакая иллюзорная гармония.
И это продолжалось до тех пор, пока очередная смертная тоска не охватила меня. Я готов был разразиться воем от ощущения, что все мои попытки оживить наши отношения тщетны и напоминали последний глоток воздуха перед их смертью. А ты снова не могла понять этой дикой смены моего настроения и, ещё обалдевшая от полученного кайфа, переполненная до краёв счастьем, обнимала меня, окутывая своей избыточной лаской и новым рождающимся в тебе желанием, и успокаивала, обещая, что у нас всё хорошо и даже просто отлично… Я не верил ни одному твоему слову, выворачивался из твоих удушающих объятий, хватал ртом воздух и шептал: - Перед смертью не надышишься…
Пресыщенная внезапным счастьем, ты не выпускала меня из своих объятий, стискивала своими руками, как смирительной рубашкой, ласкала губами моё лицо и шептала, шептала, шептала… Наша борьба постепенно затихла и, незаметно для обоих, мы уснули.
Глубокой ночью, резко проснувшись от испуга, вероятно испытанного во сне, с учащённым сердцебиением, я перевернулся на бок. Машинально протянул руку, чтобы обнять тебя, но обнял пустоту. Открыл глаза и обнаружил, что твоя половина была пуста, простынь была нетёплой. Сердце моё странно ухнуло, я вскочил. C трудом разобравших в завернувшихся штанинах, натянул треники наизнанку и выбежал в тёмный коридор.

[Иннусяточко]

Сережа, читая последниее из вашей истории успокаиваю себя лишь тем, что все это уже позади, и именно поэтому я все легче воспринимаю.
Мне никогда не приходилось сталкиваться с такой историей жизни, любви, отчаяния, борьбы, прощения, расставания... Мне кажется в ней почти все чувства и эмоции, которые может пережить человек.
Как это трудно, наверное, бороться с самим собой, противостоять искушению, которое так маняще-сладко. Как вырваться из этого плена самостоятельно? Ка не потерять ощущение реальности?
И конечно же,очень жаль Леночку. Она у Вас такая одновременно хрупко-беззащитная и уверенно-сильная.

[Mazaja]

Действительно, успокаивает только то, что это уже позади… С каждым разом, с каждым отрывком становится страшнее читать… такого развития событий я даже предположить не могла!!! Представить не могу, что будет, когда Лена узнает правду, от куда взялись эти ощущения… И даже думать не хочу, куда делаcь Лена… или что произошло!!!

[Алексевна]

Господи Сереж, страшно подумать даже до чего может довести молодость-глупость в купе с одурманенным наркотой мозгом!!!

Наркодилера "Взрослого" понятен интерес, и тебя не потерять и еще кого-то подсадить, чтоб больше у него покупали, но эта ситуация ужасна! Еще не хватало подсадить втихаря на наркоту Алену!

Думаю расплата будет тебе тяжела за это!