Тихо сижу дома, вдруг звонок в дверь. Я, как обычно, его игнорю, так как давно выучил - без объявлений в подъезде это либо рекламщики, либо мошенники (что, в принципе, одно и тоже). Звонок не затихает на протяжении пяти минут. Уже начинают закрадываются мысли "а вдруг что случилось". Подхожу к двери. Смотрю, стоит бабуся лет 80 с этажа выше и продолжает трезвонить в мою квартиру. Состоялся диалог (Я - я, Б - бабуля):
Я: Вам чего?
Б (с обидой в голосе): Я 5 минут звоню! Открывайте!
Я: Так, а что случилось-то?
Б: Мне к Наталье Ивановне (старушка-соседка по лестничной клетке) надо зайти, давление хотела померить.
Я: А ничего что Наталья Ивановна живет в соседней квартире, а вы в мою звоните?
ИДЕАЛЬНАЯ ЖЕНА.
Ездил я как-то на скорой помощи. Не как фельдшер и не как врач и даже не как пациент – боже упаси - как ротозей. Решил изучить жизнь врачей так сказать изнутри, как изучают они нас посредством своих фибро и гастро скопов. Договорился с хорошими знакомыми, причину придумал – мол надо мне уметь, если что, оказать первую помощь, ну там вырезать аппендицит, роды принять или почку пересадить, потому что кругом пустыня или море и помощи ждать не от куда. В общем наплел с три короба.
- Ладно,- согласились мои знакомые,- Хочешь – валяй. Только после не жалуйся.
Пристроили меня на хорошую подстанцию в самую лучшую бригаду.
Первого выезда я ждал как откровения, все думал может и я на что сгожусь и даже кого-то спасу. А тут как раз команда:
- Шестая бригада – на выезд.
Шестая бригада это в том числе я.
Подошел фельдшер. Подтянулся врач.
- Чего там?
- Помирает кто-то. Воровского 17.
- А-а… Тогда пойду допью кофе.
- Так ведь там пациент помирает!- напомнил я.
- Ну да,- согласился врач,- Только пока мы доедем – все-равно помрет. Или сам по себе выживет. Все от бога…
И точно, пошел допивать свой кофе.
Это я к чему?…
Это я к тому, что все врачи сильно не романтики. Реалисты они. И циники. Профессиональное это…
Наконец собрались и поехали.
Не спеша.
- У киоска притормози,- попросил врач,- Сигарет куплю. Кончились.
Притормозили.
- А чего мы так медленно?- тихо спросил я.
- А куда торопиться?- удивился фельдшер,- Лично я не спешу в морду получать. Там ведь кто помирает – там алкаш помирает. Главное дело все-равно не помрет – всех переживет. И тебя и меня… Мы все эти адреса как пять пальцев. Знаем – бывали…
И точно, встретил нас алкаш – бодренький такой для покойника.
- Вы где?... Вы чего так долго?... Ездят они… А человеку, пролетарию, сдохнуть – да?
- Лучше б сдох! - крикнула жена пролетария,- Доктор – усыпите его что-ли. Совсем!
- Он меня не усыплять, он меня спасать должен. Обязан!- заорал в ответ алкаш.
Инфантильный как сытый питон доктор чего-то там вколол, чего-то дал съесть и чем-то запить.
- Ну все - мы пошли.
И мы – пошли.
Потом были другие адреса и были умирающие и умершие и все это буднично, без криков – «Он уходит от нас», не как в сериалах. Все скучно – до оскомины.
«Он уходит от нас» я слышал из уст врачей лишь однажды, когда они говорили о заместителе главврача. И еще они добавили – «Наконец-то!» И «Давно пора».
Это я все к чему?... Ах да… Про жену… Дойдем и до жены…
Скоро ко мне привыкли. И я – привык. И меня уже заставляли таскать носилки и держать и поворачивать пациентов и даже подавать какие-то там ампулы. И я уже не морщился от вида крови и не шмыгал носом от запахов. Разных. Потому что болезнь это штука, в первую очередь, малоаппетитная – кровь, гниль, тяжелый дух, капризы, угрозы и слезы родственников.
Тоска.
Отчего врачи со стажем – как черепахи в панцире – непробиваемы. Ничем!
- Помер что ли?
- Вроде да.
- Ну ладно… Время поставь. И ампулы собери… Соболезнуем… Натоптали мы тут у вас…
А то - сидят в машине – рядом покойник переломанный словно его через мясорубку прокрутили, а они беляши трескают. И говорят:
- Мясо не прожаренное, сыроватое мясо-то…
- Ага…
И все им по барабану.
Хотя, иногда, и их пробивает…
Так вот теперь про жену… Идеальную.
Был вызов в район застроенный частным сектором, где сам черт ногу… Но водитель ехал уверенно - водители скорой каждую дырку в любой дыре знают.
Едем. На этот раз быстро – видно про этот адрес бригада ничего такого не знала. Водитель даже мигалку включил.
Направо, налево, разворот под кирпич. Приехали.
Небольшой, в три окна домик, наличники, забор деревянный. Возле забора мужик стоит. Лет семидесяти. Бросился к нам как к родным, чуть под машину не лег.
- Скорей, скорей, помирает!
Потащил в дом.
В доме прибрано и половички расстелены.
- Туда-туда!
Утянул за перегородку.
За перегородкой – кровать. На кровати женщина. Видно - жена.
- Что с ней?
- Помирает! Утром стало плохо, а теперь – вот.
Женщина лежала недвижимо, с закрытыми глазами с руками сложенными на груди и даже было не понятно, дышит она или нет.
Врач кивнул фельдшеру. Тот раскрыл сумку.
И по тому, как кивнул врач, фельдшер все понял. И я - понял. Со стороны – да, не сообразишь, но я с ними уже поездил и научился читать между строк. Нечего тут было делать ни скорой ни вообще помощи.
- Ну что?... Как?... Она будет жить?...- суетился, спрашивал мужик.
Хотя она – УЖЕ не жила.
Врач померил давление, чего-то послушал в фонендоскоп. Но так - для отчистки совести.
- Эй, вы слышите меня?- спросил он. И громче - Э-эй!
Поворочал, потряс больную.
Никаких реакций. Вообще никаких – пациентка не видела, не слышала, не чувствовала. Ее уже здесь не было. Она была уже – там.
Но прежде чем ее отпустить, врач должен был совершить ряд манипуляций призванных задержать покойницу на этом свете еще минут на двадцать.
Фельдшер вколол чего-то в вену. И ввел чего-то под кожу.
- Ответьте! Вы слышите меня?
Но пациентка даже не шелохнулась. Даже после кубиков.
Все…
Врач расслабился. Он больше не препятствовал. Он сделал все что мог, согласно инструкции Минзрава. Теперь он мог умыть руки…
- Дайте полотенце.
- Что?- не понял мужчина.
- Полотенце!- повторил врач.
- А?- мужчина начал растеряно оглядываться,- Полотенце?... Да? Я не знаю где… Счас.
И повернулся к жене. Мертвой.
- Маша, Маша, где у нас полотенца лежат? А? Полотенца где? Доктор просит.
Врач остолбенело глядел на мужика.
- Маша. Маша скажи!
Врач моргнул фельдшеру, чтобы тот приготовил шприц с успокоительным. И, наверное подумал, что придется вызывать психбригаду и может даже связывать мужику рукава.
- Ма-аша!
И тут, что-то такое случилось – невообразимое, потому что женщина шевельнулась, вздохнула и открыла глаза.
- Маша, где у нас полотенца?- буднично спросил муж.
- Там!- ответила покойница,- В шкафу,- И показала пальцем.
У врача отпала челюсть.
У фельдшера покатилась ампула.
Женщина закрыла глаза и замерла.
- Шприц! - заорал врач,- Три кубика!... Два кубика!... И еще!…
Вы слышите меня?
Женщина ничего не слышала.
- Эй, откройте глаза!- просил доктор, тряся омертвевшую пациентку за плечо. Причем, довольно грубо.
Та лежала неодушевленным бревном. С руками сложенными на груди.
Вкололи три кубика. И еще два.
- Вы слышите меня? Слышите?
Ни хрена! Бабушка не подавала признаков жизни. Никаких.
Бабушка умерла.
Фельдшер замер со шприцом в руке. Врач покачал головой. Фельдшер опустил шприц.
Из-за перегородки вышел муж. Без полотенца.
- Я не нашел,- виновато развел руками он.
- Да черт с ним, не надо полотенца, - ответил врач вставая и собираясь уходить.
- Маша, я не нашел полотенце. Его нет в шкафу.
Женщина дернулась, вздохнула. И открыла глаза.
Врач – сел.
И фельдшер тоже.
Женщина обвела всех бессмысленным, потусторонним взглядом.
- Маша, там нет полотенец,- пожаловался муж, - Я искал.
Взгляд пациентки приобрел осмысленность.
- Посмотри на верхней полке, под пледом.
- А-а, под пледом. Ладно посмотрю.
Муж ушел за перегородку.
- Шприц!- прошептал врач.
- Вам?
- Нет – ей!...
Я все это видел! Я там был! Я – хоть под присягой.
- Охренеть!- выдохнул врач,- В конец!
Добавил что-то про кубики и крикнул:
- Эй вы, как вас там… Да – вы! Идите сюда! Быстрее!
Муж пришел.
Без полотенца.
- Вы это, спросите ее,- сказал врач, неуютно поеживаясь под халатом, потому что ощущал себя полным идиотом,- Спросите…, как она себя чувствует?
Муж кивнул.
- Маша… Маша… Доктор спрашивает как ты себя чувствуешь?
Врач диковато смотрел на мертвую женщину. Взглядом заинтригованного паталогоанатома, который только что вскрыл покойника и что-то там нашел чего быть не должно. Что-то лишнее.
- Маша. Маша! Маша!...
Хм…
И опять, откуда-то из бездны, из мрака того света, с самого дна, женщина пошла на зов своего мужа и, карабкаясь и цепляясь за его голос, вышла, вынырнула, вернулась. И спросила:
- Что ты?
- Вот, доктор спрашивает - как ты себя чувствуешь?
Доктор нехорошо улыбнулся.
- Я… Спасибо… Да… Лучше.
Ты полотенце нашел?
- Нет.
- Извините доктор, он у меня такой беспомощный. Я сейчас, я сама…
- Лежать! – заорал доктор.
Потому что, вдруг, поверил, что эта покойница сможет встать и пойти за перегородку, и влезть на табуретку и перерыв белье найти и принести ему полотенце и еще на руки полить!
- Не надо, я сам,- предложил муж.
- Назад!
- Но полотенце…
- Какое полотенце?... Какое на хрен полотенце… Не нужно мне никакое полотенце! Говорите с ней.
- О чем,
- Не знаю! О чем угодно. Говорите! Раз вы такой… - доктор даже подходящих слов подобрать не смог, - Говорите!
А про себя подумал про пушного зверька и про то, что медицина здесь точно - бессильна. Правда совсем в ином, в не привычном, контексте.
А покойница, только теперь осознав расположившуюся подле нее медбригаду, стала перебирать по одеялу пальцами и озабочено спросила:
- Ты чай… Ты их… Напоил?…
- Нет… А сахар, где у нас?
- Там, в буфете, на средней полке.
И доктор сказал:
- М-м-м!- и еще:- Ёе-е!- и еще,- Твою маму!...
Потому что когда мы не знаем что сказать, от избытка чувств, всегда так говорим.
И еще сказал фельдшеру, безнадежно махнув рукой:
- Давай, вызывай реанимационную бригаду. Быстро! И предупреди их, чтобы они его в больницу с собой взяли.
- Кого?
- Мужа!
- Зачем?- подивился фельдшер.
- В качестве… дефибриллятора!
После, в машине, доктор долго-долго молчал, уперев кулаки в подбородок, а потом вздохнул:
- Никогда не завидовал пациентам. Вообще – никогда. А этому – завидую. По черному!... Он же даже не знает где сахар!...
Какую жену отхватил!... Какую!... Идеальную!
И снова замолчал. Окончательно. Наверное, своих жен вспомнил. Всех четырех, с которыми был в разводе.
И тут я с ним, конечно, согласен. Повезло – мужику. Что да – то да! Но, может было за что…
Больше я с той бригадой не ездил.
И вообще – не ездил.
Хватило…
Андрей Ильин.
Один израильтянин, будем для простоты звать его Йоси, учился в Оксфордском
университете. Университет этот весьма знаменит: тем, что существует уже более
восьмисот лет, тем, что сэр Исаак Ньютон быт там деканом физического факультета
и так далее.
Итак, сидит однажды Йоси на экзамене, который должен продолжаться шесть часов
(есть там такие экзамены, не приведи, господи) . По прошествии пары часов от начала
экзамена Йоси поднимает руку и подзывает экзаменатора. Экзаменатор подходит
к Йоси (он, разумеется, считал, что Йоси желает получить какие-либо разъяснения
или просто выйти в туалет) и слышит буквально следующее:
— Господин экзаменатор, я желаю получить сейчас причитающиеся мне копчёную
телятину и пиво.
— Верно ли я понял, — спрашивает экзаменатор, — Вы говорите о копчёной телятине
и пиве?
— Да, — отвечает Йоси, — Я говорю о причитающихся мне копчёной телятине и пиве.
— Простите, — говорит экзаменатор, — но почему вы решили, что вам причитаются
телятина и пиво?
Тогда Йоси вытаскивает из сумки некий увесистый том и показывает его экзаменатору.
— Вот, — говорит Йоси, — свод законов Оксфорда со дня его основания. Есть здесь
закон от 1513 года, который гласит, что каждому экзаменующемуся более четырёх
часов причитается кусок копчёной телятины и кружка пива. И этот закон никогда
не был отменён.
Экзаменатор пытается спорить, ссылаясь на техническую невозможность выполнить
просьбу Йоси. Потом экзаменатор вызывает своего начальника и они совещаются
вдвоём. Англичане есть англичане, они зациклены на законах и там невозможно
просто так сказать «нет» . !
С другой стороны, недавно принят закон, запрещающий употребление алкоголя на территории университета.
Да и с копчёной телятиной уже не так просто, как бывало.
В результате длительных переговоров стороны соглашаются на гамбургер и кока-колу.
Йоси уплетает еду и совершенно счастлив тем, что утёр нос этим спесивым и глупым бритам за их же счёт.
По прошествии нескольких дней обнаруживает Йоси в своём почтовом ящике вызов
на унивеситетский суд (там, где работают законы, бывает и суд) . Йоси абсолютно
уверен, что пара старичков скажет ему «ну-ну-ну» , на что он, Йоси, пообещает
впредь вести себя хорошо, и на том всё и закончиться. Он прибывает в суд. Огромный
старинный зал с колоннами, высоченным сводчатым потолком, фресками на стенах
и витражными окнами. За бесконечнам столом сидят 150 профессоров, 45 деканов,
20 ректоров, всевозможные пэры и лорды — почётные выпускники университета.
В париках и мантиях. С лицами членов инквизиции. И они вершат суд над Йоси.
И они отчисляют его из университета за нарушение закона от 1415 года, который
никогда не был отменён.
За явку на экзамен без меча.
__________________ Господь не мог углядеть за всем, поэтому он создал бабушек.
Пишет Вам постоянная читательница Вашего журнала Ганна Степановна. Журнал Ваш выписываю уж много лет, особенно по душе мне раздел «Кухня народов мира». Всегда нахожу в нем новое для себя и больно интересное, да и рецепты всяко-разные подчас люблю и сама попробовать!
Вот и сейчас прочитала в последнем номере рецепт «Курица в кисло-сладком соусе с ананасами» и решила – буду готовить! Надо ж когда-то и нам попробовать, шо воно такэ – тая кухня китайская…
Сперва я проблемою мяса озадачилась, ибо в рецепте прямо написано: «Возьмите одну куриную грудку». Курей у меня в хозяйстве всего две, причем обе – несушки, резать их – роскошь непростительная. Был еще петух Кондрат… Староват, правда, кур уже плохо топтал – и так, и так собиралась его к Рождеству на холодец зарезать, пока своей смертью не помер, да чего уж там – вот он-то под нож и пошел… Утешаюся, что теперь он в своем, птичьем раю пребывает…
Правда, грудку его на блюдо неведомое пускать как-то больно стремно показалось мне, опять же, в рецепте по-русски указано: «Нарезать как можно тоньше!» Обрезала мясо я с лап его голенастых да тоненькою лапшою покромсала!
Дальше в рецепте из продуктов требуемых указаны соевый соус, ананасы и корень имбиря… И вот беда – ничего из вышеперечисленного в сельпо нашем отродясь не видывали! Хотя, нет: завезли было раз ананасы консервированные! Спросом особым они не пользовались, да и стоили дюже дорого. Пришлось, в конце концов, продавщице Нюрке их в нагрузку к водке продавать: ящик водки – банка ананасов… Мужики шибко ругались, но - брали! Таким макаром все и распродала…
И совсем бы я не знала, как быть с продуктами этими, мне не ведомыми, ежели б в гости не зашла соседка Петровна! Она, как на пенсию вышла, телевизор смотрит круглосуточно, и такого ума-разума от него понахватывалась, шо – ховайсь! Вот она-то, соседушка моя разлюбезная, и пояснила мне, темной, что ананасы по вкусу от обычного кабачка, с алычой закрученного, и не отличишь, корень имбиря – страх, как полезный, несмотря на вид его жутко покрученный и запах резкий, опять же – при простуде он первое средство. А соевый соус – так, ничего особенного, тока сильно соленый и грибами пахнет…
Воодушевившись знаниями полученными, стала я думать, как бы их применить на практике, и – придумала! Поскольку кабачки с алычою по рецепту экзотическому у меня в хозяйстве отсутствовали, взяла я кабачок из подпола, порезала помельче да щедро парой ложек варенья алычового сдобрила: думаю, получилось то, что требуется.
С имбирем чуть было закавыка не получилася, пока не вспомнила я, что хрен у нас тож колченогий в этом году уродился, опять же – запаху он резкого и при простуде в раз нос прошибает!
Нарезала я хрену соломкою мелкою, как было в рецепте указано, да к кабачку с алычою отправила.
Ну, а с соусом соевым и совсем уж просто получилося: взяла я рассолу огуречного поядреннее да для запаху грибного туда аж три кубика «Галина Бланка» грибных раскрошила…
Еще, правда, с перцем красным сладким чуть было не вышла маленькая неувязочка: переопылился у меня перец сладкий с горьким стручковым, вроде и мясистый, да жжет до неимоверности!
Что ж, количество перцу я вдвое уменьшила, а что остренько получится – так нам же ж не привыкать…
Дальше готовила строго, как в рецепте написано: замариновала мясо в рассоле с приправою, крахмалом присыпала да на сковородке обжарила. Хрен с кабачком да алычою красным перцем сдобрила, и туда рассолу плеснула да уксуса капнула (была у меня вместо уксуса эссенция, вот ее и добавила «на глазок»!), все вместе довела до кипения и крахмалом, в воде разведенным, до состояния киселя загустила… Залила мясо соусом полученным, ровно 3 минутки прокипятила и на стол подала!
Муж мой, Василий, правда, понюхал, сказал, что он – не гурман, и есть блюдо кухни неведомой наотрез отказался: «Пусть его китайцы едят!» А я попробовала… Мало того, что дух сразу перехватило, так еще и куском мяса резиновым напрочь удавилася!
Когда желудок мне промыли, «Скорая» уехала и я снова говорить смогла, сказала честно, что и Вам сейчас повторяю: «Какая же гадость эта кухня китайская!» А то, что хвалят ее немеренно – понты это и реклама дешевая… Зато теперь я ее самолично попробовала, так что собственное, неподкупное мнение имею!
К слову сказать, курицу эту, с ананасами, я борову Борьке в корыто вылила и с картофельными лушпайками смешала… Так он, паразит эдакий, который сроду в корыте ничего не оставлял, три захода делал, а есть так и не стал!
Еще и смотрел на меня с укоризною: дескать, видать ты, хозяйка, моей смерти хочешь… Так и пропали и курица, и лушпайки…
И еще у меня к Вам, дорогая редакция, большая просьба! Писали в одном из номеров журнала Вашего, что в Перу морских свинок едят… Так охломон мой малолетний, Василий-младшенький, что давно уж ворчит и клетку Манькину чистить не хочет, как-то по особому заинтересовался! Все ходит, на клетку поглядывает, а намедни из сарая во дворе шампура исчезли! Я, конечно, держу ситуацию под контролем: клетку цепью к тумбочке примотала да на амбарный замок закрыла, ключ ношу при себе на поясе, да мало ли что… Так Вы уж напишите, Бога ради, правда ли это, а то, ежели чего, шоб я «Скорую» пораньше вызвала, больно долго она до нас добирается!
Пишите и дальше такие же материалы интересные, дюже они для нас пользительные! И спасибо Вам за все огромное…
Засим, остаюсь с уважением, читательница Ваша верная, Ганна Разумная!
ОБЩЕСТВОЗНАНИЕ.
Сижу за партой, объясняю кратко структуру судебных органов. Прокурор, судья и т.д. Судебную процедуру упрощённо…. Вдруг перед носом на парту ко мне шлёпается – нет, не муха. А МУШИЩА. Я, совершенно машинально – ХЛОП! – учебником. У моих учеников взрыв инициативы и бурный ажиотаж:
- Совершено тяжкое преступление! Убийство с особой жестокостью! Будем Ю.С. судить!
- Судите, говорю. Только чтоб честь по чести – прокурор, судья, свидетели…И адвоката мне, бедной, а то я не играю.
И понеслось. Прокурор давит на жалость: бедная муха, ни в чем не виноватая, пришлепнули ее….И требует, поросенок, пожизненного, ладно, не высшей меры. Адвокатесса поразила меня тем, что невесть из каких глубин мозга вытащила словосочетание «состояние аффекта» и голосит: «Ю.С. была неадекватна! Она мухи испугалась! (Что правда, муха была препротивная) Требую снисхождения!» И вообще – не виноватая Ю.С., она (т.е. муха) сама пришла. Свидетели разделились – одни видели мою злодейскую ухмылку, другие – нет. Судья напутствует, чтоб скоротечных решений не принимали, и учли, что мухи – оне вредные, а Ю.С. – полезный член общества…(в этом духе, дословно уж не помню.) Короче, приговорили к тюремному заключению, но не пожизненно. Хорошо, говорю, только тюрьму под столом не устраивайте, мне с моим радикулитом оттуда не вылезти.
А что? Всё равно моё пожизненное заключение – школа… можно ли её не любить?