...
Я ненавидел время. Мне казалось, что все часы мира против меня. Время останавливалось, когда она уходила, и летело молниеносно, когда она была рядом. Я медленно сходил с ума, а она лишь улыбалась мне. В этом была вся она – никогда сама не любила, но позволяла любить себя, и я бесконечно благодарен ей за это! Как же я благодарен ей за это!
Летели дни и ночи, она переехала ко мне, теперь она была рядом почти постоянно, а мне все равно было мало. Мне все в ней нравилось, я пытался запомнить каждую мелочь, каждый жест, улыбку. Записать в сердце как на пленку.
Я почти ничего не знал о ней. На все мои вопросы она отвечала уклончиво, говорила, что это не важно, не интересно. И я перестал спрашивать, мне тоже стало всё равно. Сейчас я глубоко сожалею об этом.
Я был бесконечно счастлив и боялся лишь одного, что цена за это счастье будет слишком высока для меня. И счет не заставил себя ждать.
Однажды, в начале сентября, я решился представить Веру своей матери проживавшей в Питере. К моему удивлению Вера согласилась. Тем более Вера почти месяц сутками работала над новой книгой, и отдых был ей на пользу.
Красота Питера захватывала ее, на щеках появился румянец, а глаза загадочно блестели. Когда мы гостили у матери и Вера, встав из-за стола, поставив чашку в раковину, вдруг вся сжалась, и побелела. Тогда судьба воткнула мне в сердце первую булавку.
Диагноз стал страшным ударом для всех – рак крови. Я помню, в тот осенний холодный вечер, лишь хруст сухих листьев под ногами и тяжелый камень на плечах. А потом больница, лечение, лекарства, боль и пустоту. Сколько силы было в этих зеленых глазах, казалось лишь только они живы на бледном лице.
А однажды она не выдержала и сбежала от меня. Наверное, все же она любила меня, по-своему, по-ангельски и не хотела больше мучить. Оставила записку, собрала вещи и запретила врачам говорить, где она.
Я отслеживал ее перемещения, ценой неимоверных усилий, находил города, больницы, но она все время ускользала от меня. Врачи давали ей год, и когда он прошел, я в полном отчаянии вернулся домой, в Москву. Я искал ее имя в газетах, в интернете, но безрезультатно. Моя жизнь стала похожа на пленку старого кинофильма, с шипением прокручиваемого в старинном проекторе - с шипением и треском она катилась под откос.
И вдруг, когда я отчаялся и тихо доживал свои дни в студии, ко мне зашел друг Темыч. Он протянул мне адрес, со словами. – Я обещал ей, но, черт возьми, я не могу потерять друга из-за бабы! Скоро выйдет ее вторая книга- зачем-то добавил он, и говорил еще что-то, но я уже не слышал его. На клочке бумаги я прочел: « город Красноярск ул. Стешинская дом №15.».
Я мчался туда, проклиная время, проклиная самолет, такси. Мне казалось, что они все против меня, что они сговорились и тянут время. Я боялся опоздать, не застать моего ангела на этой земле.
Шум в моей голове стих, лишь когда таксист остановился у частного дома. На ватных ногах я вылез из машины. Большой дом, высокий забор, звонок в дверь - и я замер в глухом ожидании с болью в сердце. Дверь открыла женщина, и я сразу узнал ее – те же пьянящие зеленые глаза. Сухим от долгого молчания голосом я произнес – Ваша дочь, ваша дочь дома?- спросил я боясь больше всего на свете услышать отрицательный ответ. Женщина, молча, кивнула и посторонилась, приглашая войти.
Пройдя вглубь сада, я увидел ее. Она полулежала в большом плетеном кресле, вытянув руки вдоль тела, наслаждаясь теплым июньским днем. Я не уверен точно, но мне показалось тогда, что от всего ее тела исходило мягкое сияние. Она вскрикнула, увидев меня, и сжалась. Не помню, как я очутился рядом, как взял ее за руку. Я взглянул ей в глаза – в них застыл ужас. Потом я услышал ее шепот: - Я не хотела, чтобы ты увидел меня такой – доносился до меня ее голос – Только не ты! Зачем ты нашел меня? Уходи! Она попыталась оттолкнуть меня, но я еще крепче прижал ее к себе.
– Дурочка! Какая же ты у меня дурочка!- шептал я ей. – Ты всегда будешь для меня прекрасна!
Только теперь до меня дошел смысл ее слов. Вот почему она ушла от меня! Она не хотела, чтобы я видел ее – измученную, уставшую, почти побежденною страшной болезнью.
Да за этот год она сильно изменилась, болезнь терзала ее. Бледная кожа казалась теперь совсем прозрачной. Она сильно похудела, а ее руки были синими от бесконечных уколов. Длинные льняные волосы, которые я так любил гладить по ночам, теперь были не длиннее сантиметра. Но вот глаза, они были такие же, как в первый день, когда пронзили мне душу.
Больше мы не расставались. Я продал студию, и мы купили маленький книжный магазин, а над ним уютную квартиру с видом на реку. Вера писала книги, я работал фотографом в местном журнале. А судьба загоняла в мое сердце все новые булавки. Вера выдержала пять лет. Она медленно сгорала как свеча, отдавая тепло своего сердца ненасытной болезни. Она вела борьбу до самого конца, но все же не смогла победить. Судьба смогла забрать у меня ангела, но оставила воспоминания о ней. И я до сих пор не могу решить наказание ли это или же наоборот величайшая награда. Я остался жить здесь, на грешной земле, но сердце моё там, с ней, на небе. А она, наверное, сидит там, на небесах, улыбается, смотрит своими зелеными глазами на меня. Я уверен она такая же, как на земле, но только с большими белыми крыльями за спиной, которых ей так не хватало на земле….